Дорогой товарищ король

Но завершить застолье придворная камарилья решила все же на оптимистической ноте, и от этого Востромырдин даже слегка протрезвел - то была песня «В хоккей играют настоящие мужчины», правда, переиначенная на какой-то милитаристский лад.

Глава 4

В Мире между тем происходили всяческие события.

Во-первых, из Москвы примчалась новая комиссия: нынешний Генеральный самолично прочитал рапорт Шмурло, потому что вспомнил эту фамилию в связи с диссидентскими тараканами и воспринял сигнал со всей присущей ему серьезностью. Во-вторых, заседание Политбюро насчет кандидатуры первого секретаря Краснодольского крайкома продолжалось непрерывно трое суток! Особенную твердость при этом выказал Мустафа Тарасович Раньше, все остальные время от времени падали в обморок и попадали в реанимацию по старости. В конце концов постановили решить вопрос путем перестрелки личных охранников, и еще с полдня в коридорах ЦК гремели выстрелы, а мелкая сошка с ужасом отсиживалась в кабинетах и туалетах, но и там, случалось, настигала ее нечаянная пуля, так что все ковры и дорожки пришлось сменить и отправить в общежитие для вождей развивающихся стран. Но вот последний из оставшихся в живых телохранитель (а принадлежал он как раз Мустафе Тарасовичу) на карачках вошел в зал заседаний и скончался у ног своего повелителя, так что товарищ Раньше победил в честной борьбе и утвердил своего ставленника.

А комиссия в Краснодольске выкопала мнимого Виктора Панкратовича прямо из могилы, и врачи подтвердили, что у настоящего Востромырдина должен быть шрам от аппендицита и след татуировки «Витя + Наташа». Был проведен и следственный эксперимент, в ходе которого два крепких чекиста восемь раз вытаскивали полковника Шмурло (он был как раз востромырдинской комплекции) из окна квартиры Виктора Панкратовича и уронили его всего один раз из восьми.

Немедленно в народе родился слух, что Востромырдина подвергли принудительному оживлению путем японского иглоукалывания, чтобы строго спросить, куда подевалось полторы тонны платины в дисках, а Виктор Панкратович несколько раз успешно убегал от своих мучителей и теперь скрывается на далекой таежной заимке под личиной знатного охотника Морковкина. Самое удивительное, что слухам этим отчасти поверила даже комиссия, и был отправлен военный вертолет, чтобы ракетным залпом уничтожить подозрительную заимку, но назад машина не вернулась. Экипаж вертолета был заочно награжден званиями Героев, а живой и невредимый охотник Морковкин - орденом Дружбы народов за меткую стрельбу влет.

Полковнику Шмурло, к его вящему ужасу, приказали денно и нощно следить за Анжелой Титовной, которая так умело прикидывалась вдовой, что чуть было не ввела органы в преступное заблуждение. Шмурло почувствовал, что один не потянет, и выпросил себе на подмогу капитана Дерябу. Предполагалось, что Виктор Панкратович инсценировал самоубийство, чтобы убежать за границу, а то и прямо в Израиль, ведь национальность у детдомовских определяли на глазок. Анжела же Титовна в силу своих широких материальных запросов, несомненно, подначивала мужа, и теперь он должен выйти с ней на связь.

Но самой Анжеле Титовне до срока ни о чем не говорили, чтобы не спугнуть. «Неудобно ведь, мальчики, что вы сутками у меня торчите!» - говорила мадам Востромырдина побратимам. Побратимы же потребовали у начальства дополнительных денежных средств или два ящика коньяка натурой с целью замаскировать слежку под обычную оргию.

Оргия в самом своем разгаре была неожиданно прервана несчастным случаем в системе водоснабжения и канализации крайкомовского дома: прямо в квартире Востромырдиных взял и лопнул стояк. Тут уж какая оргия, какие афинские ночи.

– И чего ты, полкан, суетишься?
– недоумевал Степан Деряба.
– Я вот под Джелалабадом трое суток в подземном арыке, кяриз называется, в засаде просидел, и то ничего.

– Я не могу в антисанитарных условиях, - сухо сказал полковник Шмурло, натыкал номер на кнопочном телефоне и потребовал немедленно прислать лучших специалистов на ликвидацию прорыва.

– Мальчики, мальчики, сделайте что-нибудь!
– надрывалась Анжела Титовна. По мужу небось так не убивалась.

– А ты молчи!
– велел Деряба и добавил с плохими словами: - Тоже мне, веселая вдова...

Лучшими специалистами по стоякам, радиаторам и вентилям в Краснодольске считались слесаря-сантехники Сережа Рыло и Саня Гидролизный. На обоих у Шмурло собралось полно материала, так как слесаря были не простые, с высшим образованием и делом этим занимались исключительно в знак своей социальной невостребованности при тоталитарном режиме. Пролетариям было совершенно ни к чему знать подробности личной жизни начальства, поэтому Анжеле Титовне приказали сидеть и не вылазить, когда они заявятся.

Действительно, и часу не прошло, как на лестничной площадке зазвенели ангельские гласы: то ли Иоганн Себастьян Бах, то ли Карл Хайнц Штокхаузен, кантата «Пение отроков» для пяти магнитофонов. Видно, Рыло и Гидролизного выдернули среди ночи из какого-то веселого застолья. Шмурло метнулся в коридор и установил в ванной подслушивающее устройство (а то эти черти покусятся, по своему обыкновению, на востромырдинский одеколон «Тед Лапидус», который полковнику и самому пригодится) и только после этого отворил дверь.

Безмерно хмельные водопроводчики были в строгих темно-серых бельгийских костюмах, в белых сорочках и при галстуках. Просторные адидасовские сумки были битком набиты.

Шмурло в своей скромной южнокорейской трикушке вдруг почувствовал себя бедным родственником и для вящего самоутверждения ткнул Гидролизному под нос служебное удостоверение.

– Аз же сотворю вы ловцы человеков, - прочитал Гидролизный и неопределенно хмыкнул. Полковник испуганно заглянул в документ: неужто и вправду там такое написано?

– Каковы масштабы аварии?
– мягко поинтересовался Рыло.

– Хреначит, как из «града», - пояснил обстановку капитан Деряба.
– Давайте, воины, в темпе.

Шмурло тем временем быстро изготовил пару подписок о неразглашении и предложил их слесарям. Сережа и Саня расписались, но с большим трудом. Деряба шмонал сумки и удивленно присвистывал, разглядывая незнакомые роскошные никелированные инструменты.

Расписавшись и передохнув («Давай-давай, на том свете отдохнем!» - торопил Деряба), слесаря сняли свои прекрасные костюмы, рубашки и галстуки, аккуратно повесив все это хозяйство на складные плечики, убрали костюмы в стенной шкаф и только после этого облачились в ярко-оранжевые нейлоновые комбинезоны и высокие ботинки. Мало того, пьяные негодяи напялили на свои затуманенные головы защитные каски с фонариками и проверили, как работают прикрепленные на рукавах «уоки-токи».

Полковник потряс тоже не больно-то свежей головой.

– Вы чего, на пик Коммунизма собрались?

– Не станете же вы отрицать, что здесь тоже своего рода пик Коммунизма?
– спросил Рыло, застегивая последнюю кнопку.

Шмурло обвел взглядом обстановку и в душе согласился.

– Только чтобы это свое... в комнаты не совали!
– предупредил он Сережу, поглядел на него и подумал: «Рыло и есть».

Гидролизный демонстративно потянул носом и определил:

– Финский черничный ликер и горилка с перцем.

Посоветовав не забываться, полковник с капитаном вернулись в залу и стали подкрепляться именно этими жидкостями, предоставив слесарей их судьбе. Но ненадолго - передатчик у полковника вскорости заработал, отреагировав на одно из ключевых слов:

– А я настаиваю, уважаемый Александр Ипполитович, что менять следует всю систему!

– Полноте, друг мой, вполне можно ограничиться только вот этим коленом. Воистину, Сергей Теодорович, вы максималист буквально во всем!

Несколько минут слесаря молчали и только лязгали своими диковинными приспособлениями. Потом Рыло поинтересовался у Гидролизного какими-то пролегоменами и долго язвил, придравшись к пустячной оговорке в ответе Александра Ипполитовича. Гидролизный же в долгу не остался и покрыл напарника крепенькой цитаткой из Витгенштейна. Шмурло эта цитатка тоже повергла в глубокое замешательство, так что пришлось выпить еще горилки. Потом разговор слесарей сделался совсем скучным и непонятным, и охранители устоев чуть не закемарили на диванчике.