Досье Дрездена. Книги 1 - 15

Всех, кроме Никодимуса.

— Давай, ангел! — издевался Никодимус, его тень перетекала и скользила в медленном беспокойном движении. — Накажи меня. Излей на меня свой гнев. Осуди меня.

Уриил уставился на него. Затем взгляд ангела скользнул по обломкам Фиделаккиуса. Он закрыл глаза на мгновение, и отвернулся от динарианца. Свет его нимба замерцал и исчез. Слеза скатилась по его щеке.

И он отступил и пошел прочь.

— Чувак! — протестующе воскликнул я. Становилось все тяжелее разглядеть хоть что-то сквозь красную пелену. — Блин, да какой же из тебя ангел-хранитель? Сделай же хоть что-нибудь!

Уриил даже не обернулся.

— А теперь, — сказал Никодимус Майклу. Его меч по-прежнему был нацелен в сердце Кэррин. — Если я отпущу эту парочку, выйдешь ли ты за ворота?

Майкл кивнул.

— Выйду. Даю слово.

Глаза Никодимуса сверкнули. Он посмотрел на дженоскву и кивнул, в следующее мгновение я оказался на земле, нетронутый, под здоровенной, нависшей надо мной зверюгой. Лохматое, неуклюжее существо установилось на Уриила с ненавистью, но затем этот дикий взгляд обратился на дом и окружающее его пространство, скользя от точки к точке, глядя на что-то, невидимое мне. Кровь прилила обратно к моей голове, тяжело стуча, и пока Зима унимала боль, моё зрение пульсировало от тёмного к светлому с каждым ударом сердца.

— Давай, Дрезден, — сказал Никодимус. — Отнеси её внутрь.

Мне потребовалось несколько попыток, чтобы встать на ноги, но я сделал это, сунул револьвер обратно в карман плаща и побрёл к Кэррин.

Она была в плохом состоянии, очевидно испытывая сильную боль. Когда я взял её на руки, она закричала бы, если бы могла дышать. Майкл открыл для меня калитку, и я бережно занёс Мёрфи внутрь двора и бережно, как только мог, положил на траву.

Тем временем Уриил дошёл до Баттерса. Он присел на корточки и потряс его. Баттерс начал приходить в себя и сел, потирая голову.

Уриил настойчиво сказал ему что-то своим низким голосом, кивнув в сторону дома. Баттерс сглотнул, глаза его были огромными, словно плошки, и кивнул. Затем поднялся и припустил вокруг дома, на задний двор.

Уриил устремил на меня пристальный взгляд.

«Время, — сказал голос в моей голове. — Дай мне немного времени».

— Я сдержал своё слово, — сказал Никодимус Майклу. — Теперь твоя оче…

— Чёрта с два ты сдержал, — выплюнул я. — Ты только что приказал своему громиле убить меня. Ты нарушил условия сделки с Мэб.

Никодимус перевел взгляд на меня, явно позабавленный.

— Этому? — сказал он. — Ну вы даёте, Дрезден, вы что, не в состоянии распознать уловку?

— Какую уловку? — переспросил я.

— Мне нужно было оказать некоторое давление на мисс Мёрфи, — сказал он. — Но никакой реальной угрозы для вас не было. Вы серьёзно думаете, что дженоскве понадобится больше пары секунд, чтобы размозжить даже такой толстый череп, как у вас?

Он широко улыбнулся, явно довольный собой:

— Так что это было не большей попыткой убить вас, чем ваше участие в погоне за маленьким доктором было нарушением данного Мэб обещания, что вы будете мне помогать.

Проклятье. Здесь уже не получится выторговать какой-нибудь взаимной выгоды. Уверен, что с точки зрения Мэб, мы с Никодимусом сыграли этот раунд вничью. Мои попытки защитить Баттерса можно было списать на невезение и откровенную некомпетентность. Попытку Никодимуса убить меня можно было оправдать уловкой, необходимой для уничтожения Меча.

Его глаза сузились.

— И я полноправно ожидаю, что ты выполнишь свою половину сделки, Дрезден, независимо от того, что произойдёт в ближайшие несколько часов.

Я стиснул зубы и сказал:

— Ты напал на Мёрфи.

— Я предупреждал, что не могу гарантировать её безопасность, — резонно ответил он. — Но в любом случае, если помните, она напала первой. И она пока ещё жива.

Он продемонстрировал мне свои белые зубы:

— Я бы сказал, что веду себя более чем благоразумно. И ваш сеньор был бы такого же мнения.

И опять он был прав — в понимании Мэб, он действительно был благоразумным человеком.

Уриил тем временем подошёл и встал по правую руку Майкла. Я занял позицию слева от моего друга.

— Сделка заключена, — промурлыкал Николимус Уриилу. — Он добровольно дал слово. Ты не можешь удержать его от исполнения.

— Правильно, — сказал Уриил. — Но я могу помочь ему сдержать слово.

Улыбка Никодимуса увяла.

Уриил спокойно повернулся к Майклу, положил руку ему на плечо и мягко забрал трость.

Майкл моргнул, уставившись на Уриила, расставил руки, чтобы легче было держать равновесие, и весь напрягся в ожидании, что без поддержки трости не удержится на ногах. Но затем вдруг расслабился. Перенёс немного веса на больную ногу, потом ещё немного. Затем коротко рассмеялся и несколько раз подпрыгнул на ней.

В этот момент из-за дома снова показался бегущий Баттерс. В волосах его застряла дубовая веточка со всё ещё висящим на ней мокрым коричневым листком, промокшие колени были перепачканы грязью, а в руках он бережно нёс узкий сверток, обмотанный холстом и клейкой лентой и высотой с него самого. Баттерс на бегу разорвал ленту и протянул свёрток Майклу.

Глаза Майкла расширились и повернулись к Никодимусу, он не глядя вытянул правую руку — ему и не нужно было смотреть — и вынул из свёртка Меч, сверкающий стальной клинок с крестообразной рукоятью. Стоило пальцам Майкла сомкнуться на ней, Амораккиус взорвался ослепительным белым светом, и уже во второй раз за вечер воздух наполнила тихая, зловещая мощь одного из Мечей.

Глаза Никодимуса распахнулись:

— Вы жульничаете! — прорычал он.

— Я сказал, что выйду к тебе, — сказал Майкл.

Затем он поднял ногу в рабочем ботинке и пнул белую деревянную калитку, сорвав её с петель. Она ударила Никодимуса в корпус, выталкивая обратно на дорогу, и Майкл Карпентер, рыцарь Креста, под взглядом архангела, чьи серебристо-зелёные глаза мерцали в ответ на свечение Меча, вышел из открытых ворот на обледеневший тротуар.

— Я вышел, — сказал Майкл. — In nomine Dei, Никодимус. Я вышел сразиться с тобой.

Стоя на дороге, Никодимус оскалился.

Я испугался за Майкла.

И моё сердце воспарило.

— Ха-ха! — сказал я, словно хулиган из «Симпсонов», указывая на него. Потом я вышел за ворота и встал рядом со своим другом. Я ткнул пальцем в свой посох, упавший на землю там, где меня схватил дженосква, напряг волю и произнёс:

— Ventas servitas!

Посох подбросило вверх резким потоком воздуха. Я поймал его и накачал силой, призывая в руны зелёно-белый свет и серебристый огонь души.