Досье Дрездена. Книги 1 - 15
Шрифт:
Эшер стёрла часть круга ногой, и избыточная энергия заклинания растворилась в воздухе и немедленно была поглощена падающей водой. Затем она положила руку на вырезанный кусок и начала толкать.
Перед ней возник Грей и сказал:
— Лучше пустите меня вперёд, мисс Эшер.
Он упёрся плечом и без видимых усилий толкнул вырезанный кусок стены, тот выпал наружу со знатным бумом… и тут же с другой стороны коридора на него словно эхом отозвался хриплый грохот дробовика.
Сбитый с ног Грей упал на пол, где стал центром быстро расширяющейся лужи крови.
Эшер издала сдавленный
Ружьё грохнуло ещё дважды, и Дейрдре бросилась в пролом. Ружьё выстрелило ещё раз, затем закричал мужчина.
И настала тишина.
Я беззвучно зарычал и бросился вниз по лестнице, чтобы проверить Эшер, а затем заглянул в дыру в стене. Дейрдре, как настороженная кошка, сидела на корточках, её волосы медленно колыхались вокруг прядями водорослей в ласковых водяных струях. Четвёртый охранник лежал на полу перед ней определённо мёртвый, его ослабевшая рука всё ещё держала ружьё.
— Грей! — позвал Никодимус напряжённым голосом.
Конечно, он беспокоился о Грее. Ведь Грей ещё должен был обойти для него сканер сетчатки.
Эшер трясло, но на ней не было ни царапины. Я быстро сжал её плечо и повернулся к Грею, пытаясь вспомнить всё, что знал об оказании первой помощи и наложении жгутов.
Но беспокоился я зря. Не успел я повернуться к Грею, как он уже начал садиться. Его волосы были растрёпаны, но, помимо этого и окровавленной одежды, он выглядел полностью здоровым. На его лице читалось раздражение:
— Проклятье, как больно!
— Плакса, — прокомментировал я. — Всего лишь небольшой заряд картечи прямо в грудь.
Я подал ему руку.
Грей с мгновение недоуменно пялился на неё, словно ему нужно было время, чтобы вспомнить, что этот жест означает. Затем он ухватился за неё, и я поднял его на ноги. Он покачнулся разок, потряс головой и встал ровно.
— Ты в порядке? — спросил я.
— Сердце задето, — объяснил он кровь на полу. — Я буду в порядке через минуту.
— Ничего себе! — восхищенно сказал я. — Продолжает тикать даже после хорошей взбучки.
Грей оскалился в улыбке, повернулся, покачнулся ещё раз, снова восстановил равновесие и вышел в пролом вслед за Дейрдре.
Ханна Эшер медленно встала на ноги и уставилась на размазанную лужу крови на полу. Затем сглотнула и начала спускаться по лестнице.
Я протянул руку и остановил её:
— У копов уйдет время, чтобы сюда добраться, но не стоит торчать на этаже, когда они появятся.
— Совершенно верно, — сказал Вязальщик, появившись из-за спины Вальмон на верху лестницы, и подтолкнул её вниз, как бульдог пихает носом нерешительного ребёнка. — У пуль нет уважения к людям. Давай, девочка. И Эш, любовь моя, не забудь заполнить мой рюкзак.
Через плечо Эшер была перекинута пара пустых чёрных рюкзаков.
— Знаю, знаю. Ты любишь красные.
Никодимус приволок потерявшего сознание охранника к лестнице и начал спускаться по ступенькам, не слишком аккуратно обращаясь со своим грузом. Дотащив его до подножия лестницы, он продел его наручники в наручники тех двоих, что уже сидели на полу, и сковал их вместе.
— Прекрасно справились,
мисс Эшер, — сказал Никодимус. — Мы посторожим коридор, и вы сможете повторить вашу превосходную работу на второй двери. Мисс Вальмон, прошу вас присоединиться к нам — я хочу, чтобы вы занялись дверью в главное хранилище, как только мы получим к ней доступ.Стоящая возле меня Анна Вальмон напряглась, её пальцы затеребили свернутый чехол с инструментами, стряхивая с него капельки воды.
— Майкл, — сказал я, — почему бы тебе не пойти с Вальмон и не посмотреть, не нужно ли ей чего?
Майкл удивлённо поднял бровь, но кивнул и спустился вниз к Анне Вальмон. Он ободряюще ей улыбнулся, она нерешительно улыбнулась в ответ, и они вдвоём прошли в дыру вслед за остальными.
— Дрезден, вы же не думаете, что я что-нибудь сделаю женщине просто потому, что она выполнила своё предназначение? — спросил Никодимус так, словно я его забавлял.
— Не сделаете, если хотите, чтобы я открыл проход, — ответил я.
Никодимус улыбнулся мне. Рядом с длинным мечом, который он уже пускал в ход, на ремне у него висел изогнутый бедуинский кинжал.
— Вот видите. Вы всё же можете научиться играть в эту игру.
Он пролез сквозь защитную дверь. Мгновение спустя на узкой лестнице промелькнула огромная тень. Самого дженоскву я не видел, но почувствовал слабое прикосновение пёстрого меха на коже правой руки, да уловил слабый след его вони, а когда огромный зверь протискивался сквозь выжженую дыру, на её краях появились кусочки пепла и пахнуло палёной шерстью.
— Здесь воняет, — сообщил Вязальщик через секунду сдавленным голосом. — Воняет как в аду.
— Ха, — сказал я. — Наверное, это наш меховой шарик.
Он фыркнул, и мы ждали в тишине ещё три или четыре минуты, пока не появилась Эшер, снова перепачканная пеплом и сажей после прожигания второй стены и снова одетая в наручники.
— Эта большая штуковина наводит на меня дрожь, — сообщила она.
— Точно! — согласился Вязальщик. — Не могу понять, зачем такой штуковине драгоценности, а?
С ним было не поспорить.
— Ты прав, — сказал я. — От него несёт недобрым.
Эшер обменялась долгим взглядом с Вязальщиком.
— Может, нам лучше уйти?
Вязальщик поморщился:
— И оставить старину Ника у огненных ворот? Он не сможет через них пройти и, думаю, примет это близко к сердцу. Помнишь второе правило дядюшки Вязальщика?
— Не спускай глаз с денег, — ответила Эшер.
— Правильно, — сказал Вязальщик. — Не принимай ничего близко к сердцу, не нервничай. Мы профессионалы, крошка. Делай своё дело, получай деньги и уходи.
— Здесь на кону больше, чем просто деньги, — сказал я тихо.
— Ник и его чаша? — спросил Вязальщик. — С тех пор, как этот шарик начал крутиться, было много плохих парней и много могущественных предметов. И шарик не перестанет крутиться.
— Может, да, а, может, и нет, — сказал я. — Никодимус дотошен, как никто другой. Что, если я сделаю вам предложение?
— Деньги? — спросил Вязальщик.
— Ну, не такое предложение, — поморщился я.
Он цыкнул и глянул на Эшер:
— Помнишь первое правило дядюшки Вязальщика?