Досье Дрездена. Книги 1 - 15

Его тёмные непроницаемые глаза на мгновение остановились на мне.

— Мисс Вальмон, — произнёс он тихо, — возвращайтесь ко входу. Встаньте там на стражу и скажите Грею, что он может идти забирать свою долю.

Вальмон заколебалась и вопросительно посмотрела на меня.

Здесь она мне только мешала. Если от неё избавиться, Никодимусу будет трудно использовать её против меня. Кроме того, чем дальше друг от друга мне удастся унести артефакты, тем лучше.

Я кивнул, и Вальмон бесшумно испарилась в направлении входа в хранилище.

Майкл подошёл и встал рядом. Резко наклонив голову на бок, он уставился на статуи.

— Гарри, тебе не кажется, что эта статуя похожа на Молли?

Вот дерьмо! Мне только этого сейчас не хватало.

— Пфф, что? — спросил я. — Нет. Что за ерунда. Может, чуть-чуть. Ну, может, кто-нибудь с тобой и согласится. У неё, это, одно из таких часто встречающихся лиц.

Он поджал губы и внимательно на меня посмотрел.

— Ты можешь не отвлекаться от дела? — сказал я. — Мы в ловушке в Подземном мире, вокруг нас, наверняка, всякие эпические греческие опасности. Пожалуйста, сосредоточься.

Майкл продолжал на меня смотреть.

Чёрт возьми, это было так некстати. Как раз сейчас Анна удачно не мешала. Какое-то время Грей будет занят сбором своей доли и оставит Ника и дженоскву один на один против меня и Майкла.

Я бы принял этот бой.

Но где в конечном итоге окажется Ханна Эшер? Выбранная ею сторона бесспорно получит перевес. С одной стороны, Эшер я нравился. Но с другой стороны, Никодимус спас её от саламандры, и она подписалась быть частью его команды, а не моей. Если она верна правилам наёмника Вязальщика, она будет играть за Ника, а не за меня. Я ломал голову над тем, как в данных обстоятельствах заставить её перейти на мою сторону. Но в голову ничего не приходило.

Вот блин!

Может, мне не стоило отказывать ей. Особенно после того, как она уже пережила отказ Вязальщика. Может, из-за этого она на меня ополчилась.

С другой стороны, кто знает? Время уже не вернуть. Может, это только снизило бы мои шансы.

Что-то безотчётно грызло меня, не давая покоя, какая-то мысль, связанная с Эшер, слишком расплывчатая, чтобы обрести форму.

Сомнение и напряжение начали покидать Никодимуса. Если не поторопиться, можно упустить момент. Пришло время начинать давить.

— Нельзя ли поторопиться? — спросил я Никодимуса. — Я не хочу быть съеденным трехглавым псом или, например, столкнуться с призраком горгоны Медузы, потому что вы тут упиваетесь своим торжеством, как какой-то Тёмный Властелин. Я же сказал, что проверил алтарь.

— Если вы не против, я хочу убедиться сам, — ответил Никодимус и вернулся к своей проверке.

— Боже, вы должно быть шутите! — воскликнул я. — Мэб увёртливая сука, но слово своё держит. Она обещала, что пока вы играете по правилам, я буду помогать вам сохранить и вынести отсюда чашу, и именно это я и делаю. Всё безопасно. Чтоб мне провалиться.

Никодимус продолжал медленно двигаться по кругу.

— Стали сверхосторожным? — спросил я и, переместив посох на сгиб левой руки, подхватил Грааль.

Рука Никодимуса потянулась за мечом, глаза прищурились, а я просто демонстративно крутил и подбрасывал чашу в руке.

— Видите? Никаких ловушек. Это не фильм про Индиану Джонса, приятель.

Никодимус застыл на своём месте, но его тень рванула назад через сцену амфитеатра и выросла вверх до самой середины последнего ряда сидений. Её края вздувались, как голова чудовищной кобры. Что и говорить, выглядела она чертовски большой.

Когда я начал говорить, мой желудок сжался от страха, но я постарался никак этого не выдать.

— Вы ведь за этим сюда пришли, верно? — спокойно сказал я. — И ваша дочь умерла ради того, чтобы вы это получили. Эй, думаете, она разобьётся, если я её уроню?

— Дрезден, — проговорил Никодимус, и в его голосе больше не было шёлка, только наждак.

— Сила тяжести здесь немного больше, — сказал я. — Вы заметили? Наверное, как раз достаточно большая, чтобы такая штука разбилась, если я её уроню. И тогда получится, что она умерла напрасно.

— Отдай мне Грааль, — его голос превратился в угрожающий шёпот. — Сейчас же.

— Да пожалуйста. Подойди и возьми, — ответил я.

Он погнался за мной вокруг алтаря, но я без труда зеркально повторял его движения, и алтарь всё время оставался между нами.

— А вы знали, что мы с Дейрдре вчера разговаривали о ваших с ней отношениях? — спросил я.

Он сглотнул. Его тень начала меняться, сгущаясь вокруг меня и растекаясь в большой круг с нами в центре. Свет в воздетых руках двух тройных статуй немного потускнел. Было похоже, что внезапно всё вокруг накрыли огромные тёмные крылья.

— Она рассказывала о веках, которые вы провели вместе, — небрежно начал я. — О том, что нет такого слова, которое бы объяснило, как близки вы стали друг другу, потому что ни один смертный не в силах это понять. Чёрт, думаю, это правда. Потому что вы выбросили её, словно мусор. Я не знаю слова, которое может описать отца, способного на такое.

При этих словах Никодимус снова бросился ко мне.

— Отдай мне Грааль, — прошептал он. — И закрой свой вонючий рот.

— Вы сказали, что она была единственной, кому вы доверяли, прежде чем убить. — продолжил я доверительно, сделав небольшое ударение на глаголах. — Может я и ошибаюсь, но, как по мне, следующие несколько тысячелетий у вас будут долгими, холодными и пустыми. Я это про синдром опустевшего гнезда. Монета в вашем кармане, должно быть, кажется сейчас такой тяжёлой.

Никодимус задышал чаще.

Ему были тысячи лет. Он был злодеем, забывшим больше жертв, чем самый безумно успешный серийный убийца когда-либо присваивал себе. Я не сомневался, что он убивал людей по значительно меньшей причине, чем я ему сейчас дал. Он был специалистом в каждой из форм насилия и убийства, какие мог предложить этот мир. Он был самым опасным противником, с которым я когда-либо сталкивался лицом к лицу.

Но где-то глубоко внутри этого монстра пряталось нечто, всё ещё выдававшее в нём человека. Нечто, способное чувствовать потерю. Способное чувствовать боль.

И поэтому он был в бешенстве.

И начинал терять над собой контроль.

«Это определённо лучший из твоих планов, Гарри», — подумал я.

— Это, должно быть, очень трудно для того, кто собрал в своих руках столько власти, — начал я, — понять, что после всего пройденного пути не нашлось никого, кто бы добровольно пошёл с вами, позволил себя убить и потянул за рычаг после этого. Бьюсь об заклад, вы мурыжили эту проблему много лет, пытаясь её решить. Было больно, когда вы поняли, чем должны пожертвовать?