Досье Дрездена. Книги 1 - 15

— Выходит, ты не можешь заниматься своими волшебными штучками в помещении, если тебя туда не пригласили?

— Не просто в помещении, — ответил я. — В жилом. Две больших разницы.

— А как тогда с домом Виктора Селлза? Я слышал, ты накрыл его там без всякого приглашения, так ведь?

Я покачал головой.

— Он осквернил свой порог. Он вел там свои грязные делишки, устраивал черные церемонии, оргии. Это был уже не дом.

— Значит, ты не можешь бороться с чем-либо на его территории?

— Со смертными — да, не могу. А у нечисти порогов нету.

— Это почему еще?

— Откуда мне, черт возьми, знать? — устало сказал я. — Нету и все тут. Не могу же я знать все на свете, верно?

— Пожалуй, верно, — согласился Столлингз и, подумав, кивнул. — Да, теперь я понимаю, что ты имеешь в виду. Это тебя вроде как выключает?

— Ну, не полностью, но делать что-либо становится гораздо труднее. Как будто на тебя надели свинцовый скафандр. Вот почему вампирам так нелегко в нашем мире. У них едва хватает сил просто выжить, а уж пользоваться своими паранормальными способностями и вовсе почти невозможно.

Столлингз покачал головой.

— Все эти магические штуки… Ни за что бы не поверил в то, что буду относиться к этому серьезно, пока не попал в отдел. Да и до сих пор не привык.

— Правда? Что ж, хорошо. Так меньше шансов, что влезешь в эти дела слишком глубоко.

Он выпустил из ноздрей две струйки дыма.

— Может, все еще изменится. За последнюю пару дней у нас пропало несколько человек. Из этих, уличных, бомжей, известных нашему брату, копу.

Я нахмурился.

— Да?

— Да. Ну, пока все на уровне слухов. Это ведь народ такой — сегодня здесь, а завтра где-то еще. Но с тех пор, как я начал работать в Специальных Расследованиях, это как-то меня нервирует.

Я нахмурился еще сильнее и подумал, стоит ли говорить Столлингзу о приеме у Бьянки. Вне всякого сомнения, ради такого события в город понаедет уйма нездешних вампиров. Может, это она со своими приспешниками запасается продовольствием для пирушки. Однако никаких доказательств этому у меня не имелось — и потом, все эти исчезновения, если это действительно были исчезновения, могли иметь отношение к беспорядкам в Небывальщине. И если Бьянка к ним непричастна, я оказался бы в неприятном положении. Я не хотел натравливать на нее копов без крайней на то нужды. Я совершенно не сомневался в том, что у Бьянки достаточно возможностей испортить мне жизнь — и она запросто могла бы обставить все так, будто я это заслужил.

И потом, в кругах сверхъестественного сообщества до сих пор действуют законы чести Старого Света. Если у тебя проблема, решай ее лицом к лицу в рамках этого сообщества. Самое последнее дело использовать в качестве оружия копов и прочих смертных. В сверхъестественном мире это все равно что ядерное оружие. Стоит показать людям хоть капельку сверхъестественных страстей, как они перепугаются до такой степени, что начнут палить без разбора в каждого встречного и поперечного. Большинству людей начхать на то, что один жуткий тип, возможно, и неправ, но другой, не менее жуткий — прав. Оба страшилы хоть куда — значит, мочи обоих и спи спокойно.

Так повелось с начальных лет Эры Разума, с тех пор, как племя смертных окрепло. И по мне, так оно и правильно. Терпеть не могу всех этих жутиков, вампиров, демонов и прочих кровожадных духов, рыскающих вокруг так, словно мир принадлежит им. И плевать мне на то, что всего несколько столетий назад так и было.

В общем, я решил не распространяться насчет приема у Бьянки, пока не узнаю о нем побольше.

Мы со Столлингзом поболтали еще немного, пока в дверях не появилась Соня Малон. Соня была среднего роста, уютно пухленькая и какая-то вся надежная. В юности лицо ее, должно быть, поражало красотой, да и сейчас сохраняло ее, а годы только добавили ей, так сказать, огранки. Глаза ее покраснели, и макияж она сегодня не накладывала, но держалась неплохо. На ней было простенькое платье в цветочек; из украшений — только обручальное кольцо на пальце.

— Мистер Дрезден, — вежливо произнесла она. — Микки говорил мне, что вы спасли ему жизнь тогда, в прошлом году.

Я кашлянул и опустил взгляд. Хотя с формальной точки зрения, подозреваю, это выглядело именно так, сам я смотрел на это совсем по-другому.

— Мы делали все, что могли, мэм. Ваш муж вел себя отважно.

— Детектив Рудольф сказал, что мне нужно пригласить вас войти.

— Мне не хотелось бы входить туда, где меня не хотят видеть, мэм, — ответил я.

Соня наморщила носик и покосилась на Столлингза.

— Выньте это изо рта, сержант.

Столлингз выплюнул сигарету и затоптал ее.

— Хорошо, мистер Дрезден, — сказала она. На мгновение она чуть утратила контроль над собой, и губы ее дрогнули. Она зажмурилась и сделала глубокий вдох, потом снова открыла глаза. — Если вы сможете помочь моему Микки, пожалуйста, заходите. Я вас приглашаю.

— Спасибо, — совершенно серьезно произнес я и шагнул в дверь. Безмолвное напряжение порога обволокло меня на мгновение морозной бахромой и сразу же отпустило.

Мы миновали гостиную, где сидело, негромко переговариваясь, несколько копов, знакомых мне по отделу. Атмосфера в помещении напомнила мне похороны. При моем появлении они подняли на меня взгляд, и разговоры стихли. Я кивнул им, и мы прошли дальше, на лестницу, ведущую на второй этаж.

— Он вчера допоздна не ложился, — сказала она мне негромко. — Иногда он не может заснуть, поэтому ложится очень поздно. Я встаю рано, но мне не хотелось его будить, и я дала ему поспать подольше, — миссис Малон задержалась на верхней ступеньке и махнула рукой в сторону двери в дальнем конце коридора. — Т-там, — сказала она. — Извините. Я н-не могу… — она сделала еще один глубокий вдох. — Я пойду, посмотрю насчет ленча. Вы голодны?

— А? Да, конечно.

— Хорошо, — сказала она и ретировалась обратно вниз.

Я собрался с духом, посмотрел на дверь в дальнем конце коридора и шагнул к ней. Шаги отдавались в ушах гулким эхом. Я осторожно постучал в дверь.

Мне открыла Кэррин Мёрфи. Она никак не походила на командира полицейского подразделения, которому вменялось в обязанность разбираться со всеми странными, не укладывающимися в рамки Уголовного Кодекса преступлениями. Она никак не походила на человека, который, широко расставив ноги, сажает одну серебряную пулю за другой в несущийся на нее товарный состав… или в оборотня. Не походила — но всаживала ведь!

Кэррин воззрилась на меня снизу вверх, с высоты своих пяти с хвостиком футов. Глаза ее, обыкновенно ясные и лучистые, казались погасшими. Она собрала свои золотые волосы под бейсбольную кепку, завершавшую наряд из джинсов и белой футболки, замятой на плече — там, где ее сбил ремень от кобуры. У глаз и уголков рта собрались трещинами на выжженном засухой поле морщинки.

— Привет, Гарри, — сказала она. Голос ее тоже звучал погасшим.

— Салют, Мёрф. Неважно выглядишь.

Она попыталась улыбнуться. Получилось так себе.