Досье Дрездена. Книги 1 - 15

Он подозрительно покосился на меня.

— О чем это вы?

Я нервно потер руки, пытаясь разложить по полочкам внезапно вспыхнувшие у меня в мозгу догадки.

— Эта тварь, за которой мы охотимся, ведь демон, верно? Точнее, дух демона, — санитар, толкавший мимо нас каталку, странно покосился на меня. Я улыбнулся ему, ощущая себя псих-психом. Он поспешил дальше.

— Ну? — согласился Майкл.

— Демоны, конечно, крутые ребята. Они опасны, они уродливы, но во многих отношениях тупы как пробка.

— Почему же?

— Нас, людей, им до конца не понять. Они знают еще, что такое похоть, или жадность, или жажда власти, но такие вещи, как самопожертвование или любовь, выше их понимания. Они им просто чужды и поэтому представляются им бессмысленными.

— Не понимаю, куда вы клоните.

— Помните, я говорил вам, что знаю, чего самого страшного он мог сделать с вами? С вашей семьей?

Лицо его потемнело, но он кивнул.

— Я знаю это, потому что я человек. Я знаю, каково это — заботиться о ком-то сильнее, чем о себе. А демоны не знают — особенно такие мордовороты, какие водятся с недоучками вроде Кравоса. И даже если бы демон и понимал, что больнее всего для вас будет, когда боль причинят кому-то из ваших близких, сомневаюсь, чтобы демон понимал, почему.

— То есть… То есть, вы хотите сказать, что у этого демона не было причин вредить моим жене и ребенку?

— Я хочу сказать, что одно не вяжется с другим. Если бы вопрос сводился к демону, мстящему людям, которые его убили, он бы просто переколошматил нас всех, и делу конец. Я сомневаюсь, что ему даже в голову могло бы прийти такое: ударить по тем, кто нам дорог — даже после того, что он украл мои знания о вас. Значит, тут мы имеем место с чем-то другим.

Глаза у Майкла чуть расширились.

— Выходит, Кошмар — просто орудие, — сказал он. — Кто-то другой использует его против нас.

— Кто-то, способный накладывать это заклятие-пытку с колючей проволокой, — напомнил я. — А мы тут гоняемся за орудием вместо того, чтобы искать руку, что его направляет.

— Кровь Господня! — выдохнул Майкл. В его устах эта фраза звучала почти ругательством. — Но кто это может быть?

— Не знаю, — покачал головой я. — Полагаю, это кто-то, имеющий счеты к нам обоим. Много ли у нас таких врагов?

Майкл нервным жестом провел рукавом по глазам.

— Ну, не знаю. Пожалуй, я настроил против себя едва ли не всех в этой стране.

— Чушь, — мрачно буркнул я. — Даже кое-кто из чародеев не возражал бы, если бы я свернул себе шею, упав с лестницы. Нет, не столько меня тревожит то, что я не знаю, кто на нас нападает, сколько кое-что другое.

— Что именно?

— Почему он с нами еще не разделался.

— Ну, возможно, он хотел сначала помучить нас. Это ведь месть, — он снова нахмурился. — А не может за всем этим стоять ваша крестная?

Я покачал головой.

— Не думаю. Она же фея. Они редко действуют так методично и последовательно. И уж чем-чем, а нетерпением они не отличаются. А эта гадина орудует каждую ночь, словно не в силах больше ждать.

Мгновение Майкл смотрел на меня молча.

— Гарри, — произнес он наконец. — Вы знаете, я не считаю себя вправе судить кого бы то либо.

— Я так понимаю, сейчас последует «но…»

Он кивнул.

— Но как вы спутались с кем-то вроде этой феи? Она ведь… нехорошая, Гарри. Многие феи просто чужды нам, но эта… злобная тварь. Ей доставляет удовольствие причинять боль.

— Верно, — согласился я. — Только это не я ее подцепил.

— А кто же?

Я пожал плечами.

— Полагаю, это моя мать. Она обладала магической силой. Отец никогда не был чародеем. Он не общался с тем миром.

— Не понимаю, зачем ей было делать это с ребенком.

Что-то внутри меня словно надломилось, и на глаза навернулись слезы. Я нахмурился. Только детских слез от детских обид мне еще не хватало.

— Не знаю, — сказал я. — Я знаю, что она общалась с разными людьми, в том числе и с не самыми лучшими. И другими существами тоже. Возможно, Леа была одной из ее союзниц.

— Леа… Это ведь сокращение от «Леанансидхе», верно?

— Угу. Вообще-то настоящего ее имени я не знаю. Она берет у смертных кровь и дает им в обмен вдохновение. Художникам, поэтам и всем прочим в этом роде. Отсюда у нее столько силы.

Майкл кивнул.

— Я слышал о ней. Эта ваша с ней сделка… В чем она заключалась?

Я мотнул головой.

— Это несущественно.

Что-то изменилось в Майкле, взгляд его сделался настойчивее, решительнее.

— Для меня это существенно, Гарри. Скажите мне.

Пару секунд я молча смотрел на младенцев, потом решился.

— Я был совсем еще мальчишкой. У меня вышел конфликт с моим старым наставником, Джастином. Он послал демона убить меня, и мне пришлось спасаться бегством. Я заключил сделку с Леа. Она дала мне сил победить Джастина в обмен на мою службу ей. На мое подданство.

— А вы ее обманули.

— Ну, в общем, да, — я тряхнул головой. — До сих пор она не слишком приставала ко мне с этим, да я и сам старался держаться от нее подальше. Обычно она не слишком лезет в людские дела.

Майкл машинально провел рукой по пустым ножнам «Амораккиуса».

— Однако она забрала меч.

Я поморщился.

— Да. Это моя ошибка. Если бы я не пытался использовать его не по делу…

— Откуда вам было знать? — возразил Майкл.

— Мог бы и догадаться, — мрачно буркнул я. — Не так уж это и трудно.

Майкл пожал плечами, хотя выражение его лица осталось подавленным.

— Что сделано, то сделано. Но я не знаю, много ли вам пользы от меня без меча.

— Мы обязательно добудем его обратно, — заверил я его. — Леа такая, она не утерпит — обязательно будет торговаться. Мы придумаем, как отобрать его у нее.

— Но на это уйдет время, — сказал Майкл, угрюмо пожав плечами. — Меч не останется в ее руках навечно. Господь этого не позволит. Но, возможно, это означает, что мой срок носить его завершился.

— Что это вы такое говорите? — не поверил я своим ушам.

— Возможно, это знак. Возможно, я больше не достоин служить Ему таким образом. Или просто это бремя переложено на плечи кому-то другому, — он поморщился, глядя на стекло, на младенцев. — Моя семья, Гарри. Возможно, мне пора стать полноценным отцом.