Досье Дрездена. Книги 1 - 15
Шрифт:
Черт.
Крутой вопрос. На порядок круче меня.
Я тряхнул головой и повернулся к Кумори.
— Я ничего не скажу вам насчет смерти. Я скажу только, что видал плоды поисков тех, кто пошел по этому пути. Я видел, как Коул пытался убить меня, когда я встал на его пути. Я видел, что делали Гривейн и Собиратель Трупов. Я слыхал о тех страданиях и муках, что причинил Кеммлер — уже причинил и продолжает еще причинять благодаря этой своей дурацкой книге. Я не знаю, что выйдет из попытки убить смерть. Но я знаю, что древо познается по тому плоду, что падает с него. А с древа некромантии не падает ничего такого, что не
— Наш путь иной, — возразила Кумори бесстрастным голосом. — Наш путь ведет к благой цели.
— Я бы с удовольствием поверил вам, если бы изрядная часть этого пути уже не была вымощена трупами невинных жертв.
Я снова увидел, как голова ее слегка качнулась под капюшоном.
— Вы говорите совсем как они. Как Совет. Вы не понимаете.
— Или мне просто не хватает самонадеянности для того, чтобы начать переустраивать вселенную, исходя из того, что мне лучше, чем Богу известно, сколько должна длиться жизнь. И ведь у того, что вы предлагаете, имеется и оборотная сторона. Как насчет того, чтобы установить режим бессмертного Наполеона, или Аттилы, или Председателя Мао? Ведь сохранить монстров не сложнее, чем гениев. Вашу затею можно чудовищно извратить, и это делает ее опасной.
Долгую, безмолвную секунду я смотрел ей в лицо — вернее, в тень под капюшоном. Потом она вздохнула.
— Мне кажется, мы исчерпали возможности дальнейшего разговора, — произнесла она.
— Вы уверены? — спросил я ее. — Мое предложение все еще остается в силе. Если вы хотите выйти из игры, я уговорю Совет защитить вас.
— Наше предложение тоже в силе. Не вмешивайтесь, и вам ничего не будет грозить.
— Не могу, — покачал головой я.
— Я тоже, — сказала она. — Поймите, я не желаю вам вреда. Но я, не колеблясь, уничтожу вас, если вы снова окажетесь на нашем пути.
Секунду я молча смотрел на нее.
— Я собираюсь остановить вас. Я собираюсь остановить вас, и Коула, и Гривейна, и Собирателя Трупов, и ваших шестерок-барабанщиков вместе с ними. Никому из вас не стать самозваным богом. Ни одному.
— Я думаю, вы умрете, — произнесла она ровным голосом, без малейшей угрозы.
— Возможно, — согласился я. — Но прежде я намерен остановить вас всех. Передайте Коулу, пусть убирается сейчас же, и я не буду выслеживать его, когда все это завершится. Он может уйти. И вы тоже.
Она еще раз покачала головой.
— Мне жаль, что мы не смогли договориться.
— Угу, — кивнул я.
Она замялась. Потом все-таки спросила меня, и на этот раз в голосе ее звучало неподдельное любопытство.
— Зачем?
— Затем, что я должен поступить так, — ответил я. — Мне жаль, что вы не даете мне помочь вам.
— Мы все действуем так, как считаем должным для себя, — согласилась она. — Мы еще увидимся, Дрезден.
— Можете не сомневаться, — заверил я ее.
Не произнося больше ни слова, Кумори повернулась, скользнула вниз по лестнице и скрылась из вида.
Я посидел еще с минуту, ощущая себя еще более разбитым, усталым и испуганным, чем всего минуту назад.
А потом поднялся и, стараясь не обращать внимания на боль и страх, похромал к Голубому Жучку.
Надо было делать дело.
Глава тридцатая
Я вернулся к машине, сел за руль и поехал искать несколько предметов, необходимых для того, чтобы вызов
Эрлкинга по возможности не превратился в верное самоубийство. Серьезные призывающие заклинания не обходятся без атрибутов, связанных как с призываемым, так и с призываемым, и у меня ушло некоторое время на то, чтобы отыскать открытые торговые заведения, в которых мог бы иметься необходимый мне товар. Ближе к вечеру движение на улицах сделалось хуже, и это отняло у меня еще больше времени.Хуже того, царившее на улицах настроение начало медленно, но верно меняться. То, что с утра казалось весельем от нежданного выходного, постепенно сменялось раздражением. Солнце начинало клониться к горизонту, электричества все еще не было, и раздражение понемногу превращалось в злость. Часам к пяти всюду виднелась полиция — в патрульных машинах, на мотоциклах, на велосипедах и пешая.
— И это все? — спросил меня торговец овощами — пузатый, лысеющий дядька, торговавший овощами, зеленью и фруктами со своего пикапа, и он единственный из всех, кого я видел, не пытался нажиться на постигшей чикагцев беде. Он опустил выбранную мною тыкву в полиэтиленовый пакет и взял у меня деньги.
— Это все, — подтвердил я. — Спасибо.
Где-то недалеко послышались крики. Я повернулся и увидел тощего как тростинка юнца, припустившего бегом через улицу. За ним гнались двое копов; один из них пытался на бегу кричать что-то в беспомощно хрипящую рацию.
— Господи Иисусе, вы только посмотрите, — сказал зеленщик. — Куда ни посмотришь, везде копы. Зачем это они понаставили столько копов, если это просто сбой электроснабжения?
— Возможно, просто боятся уличных беспорядков, — предположил я.
— Может, и так, — согласился зеленщик. — Но я слышал тут всяких странностей.
— Например? — поинтересовался я.
Он покачал головой.
— Ну, что террористы взорвали электростанцию. Или что взорвали атомную бомбу. Они ведь нарушают связь и все такое, видите ли.
— Мне кажется, в таком случае кто-нибудь не мог не заметить взрыва, — усомнился я.
— Ну да, конечно, — отозвался он. — Но черт, может, кто-то и видал. Телефоны-то, можно сказать, не работают, да и от радио толку, черт подери, почти никакого. Откуда нам знать?
— Черт его знает. Большой бабах? Испарившийся город?
— Верно, верно, — фыркнул зеленщик. — Но что-то все-таки случилось.
— Угу, — согласился я. — Что-то случилось.
— И весь этот чертов город запуган как черт-те что, — зеленщик покачал головой. Чуть дальше по улице снова послышались крики. Патрульная полицейская машина, врубив сирену и мигалки пыталась пробиться к месту события — без особого, впрочем, успеха.
— И все хуже и хуже, — заметил зеленщик. — Утром все было хихоньки да хахоньки. А теперь жуть одна.
— Хэллоуин, — предположил я.
Зеленщик посмотрел на меня и зябко поежился.
— Может, и это тоже. А может, это просто сумерки. Темнеет. Люди боятся. Прям как скот. Если свет не наладят, ночь может совсем хреновой выдаться.
— Возможно, — согласился я, пытаясь нацепить пакет на посох, чтобы донести и то, и другое до Жучка.
— Эй, — остановил меня зеленщик. — Не пыжься, сынок. Дай помогу.
— Спасибо, — сказал я, хотя, честно говоря, мне самому сделалось неловко за то, что я не столько нуждался в его помощи, сколько хотел ее. — Вон, к тому старому «Жуку».