Доспех духа. Том 5

— Гостиница! — обрадовалась она. — Если там есть душ, то это лучшее заведение на всём побережье. Давайте переночуем, а? Не хочу спать на пляже или в кустах. Пожалуйста…

— Хорошо, — согласился я, видя её жалостливый взгляд. Главное, что настроение у неё немного улучшилось, стоило пройти пару километров вдоль берега. В отличие от нас, она от обеда в Ключах отказалась, перекусив питательным батончиком, отнятым у кого-то из людей Тайрона.

— Можно я планшет на зарядку поставлю и включу? — спросила она. — Хотя бы новости последние узнаем.

— Нет. Как до Москвы доберёмся, так и включишь.

Она вздохнула, но ничего не сказала и направилась к вилле. В одной из беседок отдыхал кубинец лет сорока, читавший книгу и очень удивившийся, увидев нас. На нём были необычно яркие бело-голубые джинсы, чёрная футболка с флагом Кубы и шлёпанцы почти такие же, как у Джима. Он оказался улыбчивым и невероятно энергичным человеком. Звали его Хуан Гонсалес, а вилла была небольшой частной гостиницей с одним номером, но с душевой и санузлом. За пятнадцать минут знакомства мы узнали все последние новости за месяц, включая самую свежую, о большом пожаре и дыме на аэродроме. Затем нас ждал простой, но вкусный ужин. Узнав наши планы, Хуан уговаривал остаться на пару дней, обещал прогулку на лошадях по горным тропам и незабываемые впечатления. Один из его знакомых разводил лошадей и за умеренную плату готов был лично устроить нам большую экскурсию. Я немного подумал и согласился, решив потратить один день. Хуан на радостях даже выделил нам свою комнату и, ничуть не беспокоясь за состояние виллы, уехал предупредить того самого друга, взяв старенький мотоцикл.

Учитывая предыдущие сумасшедшие дни, отдых на природе в компании экскурсовода кубинца, знающего на английском всего два десятка слов, получился очень увлекательным. Помню, в Африке мы путешествовали пару дней на лошадях, поэтому опыт небольшой был. Но всё равно в седле мы с Джимом держались как два мешка, в вот Ульяна ехала уверенно, легко поспевая за проводником. Единственное, на что она ворчала, так это то, что джинсы, которые она припасла в дорогу, будут пахнуть лошадьми. Взяла с меня обещание перед отлётом купить что-нибудь из одежды, если у нас останутся деньги. Это она так намекала, что я слишком легко их трачу. Из головы вылетело, что в Москве нас ждёт зима. Ещё одной хорошей новостью стало то, что Пабло, заводчик лошадей, обещал подвезти нас до аэропорта на своей машине всего за сотню долларов. Вещи у нас были с собой, поэтому на виллу возвращаться не стали, а сразу после прогулки отправились к нему в гости, чтобы уже к вечеру быть в аэропорту Сантьяго-де-Куба.

Возвращение в Москву затянулось на два дня. Мы сделали в общем счёте пять пересадок, посетив Панаму и Амстердам, где девять часов ждали прямой рейс в Шереметьево. Джим всю дорогу выглядел задумчивым и произнёс, не больше пары фраз. Он как-то резко ворвался в прошлую жизнь, чтобы свести с ней счёты. Стало ли ему от этого легче, не знаю, мне в его шкуру не влезть. Но одно точно, неприятный холод из его взгляда ушёл. Ульяна же, напротив, говорила много и охотно. Соглашалась со мной, что нужно было ей остаться в Москве и обвиняла в этом почему-то меня. Вот уж странная у неё логика. Из них двоих я единственный, кто волновался за путешествие, беспокоясь, что в аэропорту Европы нас встретят не с самыми добрыми и дружелюбными намерениями. В итоге всё обошлось. Внимания нам уделяли не больше, чем другим пассажирам и даже мастера в поле зрения ни разу не мелькнули.

В аэропорту Шереметьево Ульяну встретили прямо у выхода из самолёта. Как сбежавшую принцессу, окружили, отвели в сторону. Одна женщина неодобрительно качала головой, что-то тихо выговаривая девушке. Ульяна же, как воспитанная барышня, стояла, потупив взор, лишь изредка вздыхала, показывая, что сожалеет о поступке. На нас с Джимом встречающие даже внимания не обратили. Мы немного постояли в сторонке, наблюдая за ними, затем пошли в сторону паспортного контроля.

— Кузьма! — Ульяна догнала нас. Улыбнулась, убирая с лица прядь волос. — Хотела сказать тебе спасибо за это Незабываемое путешествие. Это было… неплохо.

Она немного смутилась, опуская взгляд.

— Тебя сложно понять, — улыбнулся я. — То говоришь, что понравилось, то: «ужас-ужас».

— А понимать не нужно, — она тоже улыбнулась. — Иногда себя сама не понимаю. Но, знаешь, если бы всё вернуть к тому моменту, когда села в кресло рядом с тобой, то я бы… поехала. И доставила бы ещё больше проблем. Кстати, прости за это.

— Сам дурак, — отмахнулся я. — Поэтому и не сержусь.

— А та поездка на лошадях была лучшим, что случалось со мной за последние два года, — видя мой недоверчивый взгляд, она рассмеялась. — Честно-честно. Ты просто ничего не знаешь о том, в какой бездне и скуке… Не обращай внимания. Я ведь тоже совсем тебя не понимаю. Ты поступишь иногда так, что хочется врезать хорошенько, чтобы привести в чувства.

Она протянула руку, как бы прощаясь, а когда я пожал её, подалась вперёд и быстро чмокнула меня в щёку.

— Увидимся, — она ещё раз улыбнулась и помчалась в обратном направлении, где её ждала та самая строгая женщина.

— Она на тебя запала, — на русском, всё с тем же невыносимым американским акцентом, сказал Джим. — Пользовайся момент.

— Иди в пень, — проворчал я и зашагал дальше по коридору. Он рассмеялся и поспешил следом.

Через паспортный контроль проходить не пришлось, у просторного зала нас встретил капитан Смирнов. Белобрысый мужчина из государственной безопасности стоял посреди коридора и улыбался от уха до уха. Я бы тоже улыбался, видя, как мне навстречу идёт партизан в компании пляжного культуриста в футболке и шлёпанцах. На Джима и без этого косились буквально все. Кто-то даже тайком на сотовый телефон снимал, чтобы выложить ролик с заголовком, как русские не боятся зимы и путешествуют налегке.

— Привет, — хмуро поздоровался я, пожимая протянутую руку.

— Никогда… — он еле сдерживал смех, — такого не видел. Я повидал много всего, но вы меня поразили.

— Триста рублей займи, на такси, — проворчал я. — И смейся на здоровье.

— Глеб Романович хотел поговорить с вами, как только вернётесь. А потом я вас по домам развезу. У меня машина здесь, на стоянке. Да, Кузьма Фёдорович, служебный паспорт сдай.

— Генерал сильно сердится? — я протянул ему документ.

— Сейчас уже — нет, — он проверил паспорт, открыв его на главной странице и убрал во внутренний карман.

Следом за ним мы направились к служебному выходу, затем долго шли к стоянке. Навстречу попадались пассажиры и работники аэропорта, провожавшие нас удивлёнными взглядами. Погода на улице не радовала. Прилетели мы поздно вечером, и температура опустилась градусов до пятнадцати мороза. Собственно, об этом нас предупреждал ещё командир воздушного судна, во время посадки. Зато снега на дорогах было не много, и мы почти не стояли в вечных столичных пробках.

Капитан Смирнов сжалился над нами и сначала заехал в дом семьи Матчиных, где мы успели переодеться. Пользуясь случаем, я позвонил Тасе, обрадовал, что приехал и предупредил, о небольшой задержке. Вот, услышал её голос и настроение сразу поднялось.

К зданию госбезопасности мы приехали часам к десяти вечера. Что для Москвы кажется удивительным, так это просторная площадь, пустая от автомобилей. На стоянке перед зданием всего две машины. Во многих окнах горит свет, где-то даже мелькают силуэты людей. На входе в здание навстречу попался незнакомый мне угрюмый мастер в форме. Из-за верхней одежды не смог разглядеть его звание. Он поздоровался с капитаном Смирновым, бросил на нас хмурый взгляд и молча прошёл мимо, хотя узнал, в этом я был уверен.

Генерал Осташкин занимал просторный и очень уютный кабинет. Рядом с рабочим столом два флага: первые — Российской Империи, второй — принадлежал самому ведомству. Также и на стене за столом два портрета, Императору Николаю, деду нынешнего наследника и незнакомому мне мужчине в военной форме прошлого века с орденами.

— Доброго вечера, — поздоровался я, проходя в помещение. Джим вошёл следом, с интересом разглядывая обстановку.

— Проходи Кузьма Фёдорович, — генерал показал на стулья у совещательного стола. — Мистер Рагер, как я знаю, неплохо говорит на русском языке.