Доставить живым или мертвым

Справа, в мареве, виднелись мачты яхт и застывшие бока плоскодонок, элегантные обводы речных катеров. Слева -- блестя на солнце, вздымался каскад Волгоградской ГЭС. Шум от нее разносился по всей округе и порой он напоминал шум штормового моря.

Человек поймал небольшого окунька, но, сняв его с крючка, бросил обратно в реку. Слишком незначительная добыча. Рыбешка была в панике и, не зная куда плыть, заметалась возле отмели и вместо того, чтобы уйти в спасительную глубину, тыркалась носом в прибрежный песок. Но, видимо, пережив сильнейший стресс, сердце окунька не выдержало, и он вдруг перевернулся и лег на спину. Его белое брюшко свидетельствовало о полной беспомощности и невозвратности.

Человек положил удочку на землю, а сам, подойдя к велосипеду, поднял куртку, и взял лежавший под ней газетный сверток. Воровато оглянувшись, и не узрев опасности, человек со свертком спустился к реке и развернул газету. В лучах солнца сверкнул затвор старенького широкоугольного "Зенита" и человек, сняв с удлиненного объектива крышку, стал наводить его на заводскую трубу, возвышавшуюся на противоположном берегу. Но это была только примерка: он тут же сместил угол и в объективе появилась плотина, с ее гигантскими провалами, куда устремлялась вода, чтобы затем по законам гравитации обрушиваться на мощные гидротурбины.

Поставив выдержку и наведя резкость, он начал снимать. Для верности, изменив выдержку, щелкнув еще пару раз, он закрыл объектив крышкой. Затем поднялся на берег и оттуда тоже сделал несколько кадров.. Потом он сфотографировал гавань с яхтами катерами и один из них выделил особо. Это было двухмоторное судно, вся стать которого говорила о его способности нестись по воде быстрее ветра. На носу хорошо просматривались номер и имя белобокого красавца: "Цезарь".

Со стороны действия незнакомца вряд ли могли показаться подозрительными, мало ли кто на память запечатлевает индустриальные пейзажи Волги. Однако сидевший в возвышающейся над дебаркадером надстройке пожилой сторож, от нечего делать обзирающий просторы приречья, почему-то про себя подумал: "Какого хрена этот придурок вместо того, чтобы снимать ту часть берега, где золотятся купола старой церкви, фотографирует каскад и мою лодочную станцию?" И поскольку сторож был человеком старой закалки и еще помнившим строгое правило -- никаких съемок в районе гидроузла, он слез с табуретки и подошел к телефону. "А что я скажу? Что какой-то чудак ловит рыбу и фотографирует каскад станции? Ну и что, назовут самого старым дураком..." Поэтому, отбросив затею со звонком в дежурную часть милиции, сторож спустился вниз и направился в сторону "фотографа". А тот уже снова с удочкой в руках стоял по колено в воде и неотрывно наблюдал за поплавком. Но боковым зрением он видел, как от лодочной станции к нему кто-то направляется. И когда его окликнули "Как, парень, рыбка клюет?", не оборачиваясь, ответил:

– - Да какая тут рыба, одна мелюзга.

У сторожа одежка ветхая: старый, заношенный до дыр комбинезон, а на ногах просящие каши грубые бахилы. И голос у него грубый, простуженный, а может, пропитый донельзя.

– - Какая ни есть, вся наша, -- сторож оставаясь на взгорке, осмотрел велосипед и брошенную на него куртку.
– - Парень, а ты, случайно, не американский шпион? Чего фотографируешь стратегические объекты? Раньше за это тебя бы забротали и в кутузку, а там и до лесоповала недалеко.

"Рыбак" выдернул леску с поплавком и снова ее забросил. От поплавка пошли радужные круги, что говорило о загрязнении акватории.

– - Ты что, по-русски не фурычишь, что я тебе говорю?
– - не унимался сторож.
– - Или мне позвать милицию, чтобы тебя как следует штрафанули?

– - Да ладно тебе, старый, придираться, -- наконец откликнулся незнакомец.
– - Все, что было раньше, поросло густой травой. А фотографировать родные просторы мне никто не запретит...

– - Хм, просторы...Просторы сколько хочешь снимай, но не трогай каскад, это ведь стратегический объект, -- видно, это слово особенно было по душе сторожу.

– - Давай лучше пивка попьем, -- нарочито дружеским тоном предложил "рыбак" и положил удочку на воду. Поднявшись к велосипеду, вытащил из куртки сто рублей и протянул сторожу.

– - Тащи пива... На все...

– - А не описаемся от такого количества? В общем-то я пива не пью -только беленькую, -- сказал сторож, однако, деньги взял.

– - Купи себе водки, я не против.

– - Разрешишь смотать на твоем "мерседесе", я мигом обернусь, -- сторож взглянул на велосипед.

– - Бери, только осторожней, там фотоаппарат.

– - Да цел он будет...Я его вот сюда, на травку положу...

...Через полчаса они сидели в будке сторожа и из граненого, не первой свежести стакана, пили то, что сторож привез из магазина. Пиво было теплое, как и водка, и потому, наверное, пьянила быстро и вскоре сторож стал самым радушным сторожем на всей Волге и начал рассказывать какие-то истории о хозяевах стоящих на приколе яхт и катеров. Например, владелец "Цезаря" Антон Бронштейн держит казино и торгует нелицензионными лазерными дисками. А Вовка Крупников занимается рэкетом, нечистая душа...

– - Баб меняет чаще, чем я носки, -- кривясь от дыма, который исходил от зажженной сигареты, говорил сторож.
– - А кстати, парень, как тебя зовут? Например, я -- Сенька, Семен Лоскутов, а тебя как величать?

– - А это неважно...Ну для краткости зови Серым, Серега -- сын собственных родителей-алкашей, воспитанник интернатов и детдомов. Наливай, Сеня, или ты уже готов скопытиться?

У сторожа соловые глаза и нетвердая речь. Он приподнялся с замусоленной лавки и, расплескивая в стакане водку, полез к своему молодому гостю обниматься. Но его небрежно оттолкнули и Семен откинулся на скамейку, больно ударившись головой о стенку.

– - Да ты зверь, Серый, -- он стал подниматься, но ноги уже налитые пьянью, ему не подчинялись. Заплетающимся языком он повел речь о каких-то своих богатых знакомых и о том, как однажды новые русские устроили здесь гонки катеров, поставив на кон триста тысяч долларов. Участвовало шесть судов, а хозяин "Цезаря", чтобы придти первым снял со своего катера все лишнее -- начиная со скамеек, и кончая газовой плитой, всем хозяйственным барахлом, которого набралось на борту более двухсот килограммов. А потом нанял водолазов, которые подпили винты у его конкурентов...
– - Это моя идея, я когда-то в совхозе работал приемщиком зерна и знаю, что такое вес -полезный и вредный. О, я тогда мог стать миллионером...

– - Почему не стал?
– - спросил Сергей. Он пил пиво из бутылки и курил одну сигарету за другой.

– - Почему не стал? Дураком был и верил этим, как их -- СМИ, чтоб им пусто было...Мне бы тогда сегодняшний разум, -- Лоскутов прокрутил пальцем у виска.

– - И чтобы ты сделал?

– - Я бы самоустранился от строительства социализма, а так тридцать лет трубил в каботажном флоте...Во, смотри, какие у меня руки, -- он протянул открытые ладони Сергею и тот увидел мозолистые, потрескавшиеся, черные от въевшегося мазута, и мало похожие на человеческие, руки.

Временами Серега выходил на дебаркадер и, держась руками за трос, который служил ограждением, подолгу всматривался в белые контуры гидроузла.

Когда сторож, опьянев, упал лицом на банку с килькой в томате, Сергей обыскал его, но кроме мятых троллейбусных билетов и табачных крошек ничего там не обнаружил. А искал он ключ от сторожевой будки, потому что в ней находились ключи от замков, которыми примыкались суда к береговым цепям.

Ключ он нашел на полочке, над дверью, но брать его с собой не стал. Ключ, хоть и был от французского замка, но до такой степени истертый, что замок вполне можно было открыть ногтем. Однако гость подошел к двери и внимательно осмотрел запоры. И действительно, закрыв на ключ дверь, он тут же без проблем открыл ее малым лезвием ножа.