Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Я еще повторяю, что не имю ни малйшаго свденія, чтобъ онъ могъ, или осмлился токмо подумать тебя обидть; но изъ того должно только заключить, что онъ дуракъ, любезная моя, вотъ и все

Поелику жребій ввергаетъ тебя въ руки безсмысленнаго; то и будь при первомъ случа его женою; и хотя я не сомнваюсь, чтобъ не весьма было трудно управлять дураками, каковы и вс дураки имющіе остроуміе и тщеславіе, то прими его въ свое наказаніе, поелику ты не можешь принять его вмсто награды; однимъ словомъ, прими, какъ мужа, котораго теб небо опредляетъ для убжденія тебя, что въ сей жизни нтъ никакого совершенства.

Я съ чрезвычайнымъ нетерпніемъ буду ожидать перваго твоего письма.

Анна Гове.

Письмо CLXXXIII.

Г. БЕЛФОРДЪ, къ Г. ЛОВЕЛАСУ.

Въ Среду 17 Маія.

Дружба не позволяетъ мн скрыть отъ тебя то, что столько же для тебя важно какъ и письмо, кое я сообщаю. Ты въ немъ увидишь, какъ тебя опасаются, чего отъ тебя желаютъ, и сколь вс твои родственники просятъ, чтобъ ты поступалъ честно въ разсужденіи двицы Клариссы Гарловъ. Они считаютъ, что я имю нсколько надъ тобою вліянія. Я желалъ бы всмъ моимъ сердцемъ имть онаго столько, сколько они въ семъ случа то воображаютъ.

Да позволено мн будетъ, Ловеласъ, увщевать тебя еще однажды, прежде, нежели будетъ поздо, прежде нежели причинишь смертельную обиду, разсудить обстоятельне о пріятностяхъ и достоинств твоей двицы. Да утвердятъ тебя въ честности частыя твои угрызенія совсти! да не лишится твоя гордость и не постоянное твое сердце наипріятнйшія наджды! Клянусь моею честію, Ловеласъ, что нтъ ничего кром тщеславія, мечты, и дурачества во всей своевольной нашей жизни. Мы разв при старости нашихъ лтъ будемъ разумны. Тогда мы оглянемся на прошедшія и теперешнія наши глупыя мннія, и самихъ себя презирать станемъ за упущеніе нашей молодости, когда воспомнимъ о тхъ честныхъ обязательствахъ, которыя бы могли заключить: естьли ты по своей особенности, упустишь случай соединиться съ сею несравненною женщиною, непорочною съ самаго младенчества, благородною и сообразною въ своихъ дяніяхъ и чувствованіяхъ, твердою въ своемъ почтеніи и худо награжденною безразсуднйшими родителями. Какая же женщина можетъ составить лучшее благополучіе для человка!

Разсуди также и о томъ, что она для тебя претерпваетъ. По истинн, въ то время, когда ты изобртаешь ухищренія къ ея погибели; по крайней мр она въ семъ смысл то принимаетъ; не стнаетъ ли она подъ проклятіемъ родителя, которое навлекла на себя по случаю изъ любви къ теб? Не ужели ты пожелаешь придать свою силу и дйствіе къ тому проклятію?

Чемъ льстится здсь твоя гордость? Ты, которой столь глупо себ представляешь, что вся фамилія Гарлововъ и Гове, суть не инное что, какъ машины, кои ты употребляешь, такъ что они ничего о томъ не знаютъ, на свои своевольныя и мстительныя происки; но ты самъ не инное что, какъ орудіе непримиримаго брата, и завистливой сестры, наносящей многія печали и нещастія лучшей во всемъ свт сестр. Можешь ли ты снести, Ловеласъ, что тебя почитаютъ за орудіе прежняго твоего врага Жамеса Гарловъ? Ты конечно обманутъ подлйшимъ человкомъ, Осипомъ Леманомъ! довольнымъ твоею щедростію, и воспользовавшимся тою сугубою ролью, кою ты заставилъ его играть. Присовокупи къ тому, что ты орудіе самаго злаго духа, которой единой наградитъ тебя по заслугамъ, и которой не преминетъ учинить онаго, я тебя увряю, естьли ты будешь закоснвать въ непотребномъ своемъ намреніи, и естьли ты оное исполнишь.

Кто бы другой, кром тебя, могъ сіе учинить, съ толикимъ равнодушіемъ, которое я замчаю въ твоихъ словахъ, словахъ написанныхъ въ послднемъ твоемъ письм? Прочти ихъ здсь, окамнелое сердце!,,Кудабы она могла отъ меня избжать? Родители ея не примутъ; дядья держать ее у себя не станутъ; любезная ея Нортонъ зависитъ отъ нихъ, и не захочетъ имъ о ней предложить; двица Гове не осмлится ее къ себ принять: у ней нтъ въ Лондон другаго друга, кром меня, а городъ сей совершенно ей неизвстенъ.,, Какое должно быть сердце, способное торжествовать надъ столь глубокою печалію, въ которую она ввергнута твоими умыслами и хитростями? Сколь пріятное, но и печальное должно быть ее разсужденіе, что она въ состояніи была смягчить твою жестокость при произнесеніи имени родителя, подъ которымъ ты ей предлагалъ Милорда М… Ко дню твоего торжества? Младыя ея лта заставляютъ ее желать отца, и надяться друга. Ахъ! Любезной Ловеласъ, ты учинился ей извергомъ, вмсто отца, котораго ты у ней похитилъ.

Ты знаешь, что я не могу имть никакой выгоды и никакого намренія, когда желаю, чтобъ ты отдавалъ справедливость сей удивленія достойной двиц. По любви къ теб вторично тебя заклинаю, къ чести твоей фамиліи, и для человчества, будь справедливъ противъ Клариссы Гарловъ.

Нтъ нужды, естьли сіи усильныя прозьбы не приличны моему свойству. Я былъ да и теперь еще весьма злобный человкъ. Естьли ты примешь мой совтъ, которой состоитъ въ томъ, какъ ты увидишь въ письм твоего дяди, и всей твоей фамиліи, тогда можетъ быть скажешь, что ты не боле меня злобенъ. Но естьли ты ожесточишься на меня за мои укоризны, и естьли ты не уважишь толикой добродтели; то злость цлаго Легіона діяволовъ соединенныхъ вмст съ полною властію ищущихъ погибели невинныхъ душъ, не учинила бы толикаго зла, ниже такого скареднаго зла, въ коемъ тебя обвиняютъ.

Обыкновенно говорятъ, что жизнь Монарха сдящаго на престол не весьма безопасна, естьли есть у него такой отчаянной человкъ, которой свою жизнь презираетъ. Можно также сказать, что самая непорочная добродтель не будетъ защищена, естьли найдется такой человкъ, которой ставитъ ни во что свою честь, и которой издвается надъ торжественнйшими обтами и клятвами.

Ты можешь своими хитростями, различными происками, ложнымъ притворствомъ, ты, которой не въ примръ хуже въ любви, нежели діяволъ въ злоб, ты можешь, говорю я, найти способъ поймать въ свои сти бдную двицу, которую ты лишилъ всякаго покровительства. Но разсуди не справедливе ли и не великодушне ли бы было въ разсужденіи ея, и не благородне ли для тебя, обуздать мерзостныя твои желанія. Мало нужды, я то повторяю, естьли мои прошедшія или будущія дянія не будутъ соотвтствовать моей проповди, какъ можетъ быть ты назовешь то, что я къ теб пишу. Но вотъ то, что я торжественно теб общаю: когда я сыщу въ женщин половину совершенствъ двицы Гарловъ; то я съ великою охотою возму ее за себя, естьли она согласится за меня выдти. Я никогда не стану испытывать ея чести, относящейся ко мн. Въ другихъ обстоятельствахъ я никогда не уничижу хорошей двицы въ собственныхъ ея глазахъ опытами, когда никакой не имю причины ее подозрвать; и я присовокупляю [относительно къ великой польз, которую можно получить, по своему мннію, отъ опытовъ надъ столь благоразумною и невинною двицею, и при томъ скоре, нежели отъ обыкновенныхъ двушекъ] что я не могу укорить себя ни единожды въ моей жизни чтобъ испортилъ нравы какой ниесть особы сего пола, которая бы жила благоразумно безъ моихъ наставленій. Весьма бы было не извинительно, споспшествовать въ безчинствахъ тмъ, которые въ оныя ввергнулись, и препятствовать имъ отъ оныхъ освободиться при первомъ ихъ паденіи.

Словомъ, какое намреніе адской духъ, коему ты служишь орудіемъ, понудитъ тебя принять въ разсужденіи сей несравненной двицы, я надюсь что ты поступишь честно слдуя тому письму, которое я теб сообщаю. Дядя твой желаетъ, какъ ты изъ него увидишь, чтобъ я не увдомлялъ тебя о томъ, что онъ писалъ ко мн о сей матеріи, по тмъ причинамъ, которыя не весьма для тебя похвальны. Я также ласкаюсь, что ты примешь знаки моего усердія въ истинномъ ихъ знаменованіи, пребывая на всегда преданный теб

Белфордъ.

Письмо CLXXXIV.

МИЛОРДЪ М. къ Г. БЕЛФОРДУ.

Въ Понедльникъ 15 Маія.

Государь мой!

Естьли кто въ свт иметъ власть надъ моимъ племянникомъ; то это не инной кто, какъ ты, по сей то причин я къ теб пишу, дабы изпросить у тебя ходатайства въ такомъ дл, которое состоитъ между имъ и совершеннйшею изъ всхъ женщинъ; по крайней мр по тому свидтельству, которое ей весь свтъ отдаетъ, и слдовательно, когда весь свтъ такъ думаетъ; то оное должно быть справедливо. {Г. Ловеласъ весьма много разъ замчалъ, что его дядя былъ человкъ простосердечный, и великой любитель пословицъ.}

Я не думаю, чтобъ онъ имлъ какія нибудь о ней худыя мысли; но зная его свойство не льзя не безпокоиться о столь продолжительной отсрочк. Здшнія госпожи также того опасаются. А особливо, сестра моя Садлейръ, [ты знаешь что она весьма разумна] думаетъ, что въ теперешнихъ обстоятельствахъ, конечно отсрочка произсходитъ боле отъ него, нежели отъ нее. Извстно, что онъ всегда имлъ великое отвращеніе къ браку. Кто знаетъ, можетъ статься онъ думаетъ съ нею сыграть какую ниесть худую шутку, какъ то онъ длалъ и со многими другими. Конечно было бы лучше оное предупредить. Ибо когда дло сдлано, то совтовать уже поздо.

Онъ по своему дурачеству и наглости всегда насмхался надъ моими пословицами. Но почитая ихъ за мудрость всми народами и во всякія времена составляемыя изъ нсколькихъ словъ, я нимало не стыжусь употребить такую пословицу, которая содержитъ въ себ боле благоразумія, нежели скучныя слова нашихъ богослововъ и моралистовъ. Пусть его смется естьли ему хочется, мы же съ тобою, г. Белфордъ, знаемъ лучше какъ о томъ думать. Хоть часто съ волкомъ ты обходился, но выть по волчьи еще не научился.