Достойный Розы

Роберт молчал, ни в силах вымолвить ни слова. Ему вдруг стало холодно, хотя в гостиной ярко пылал камин. Он, человек достаточно мягкий и не склонный к насилию, принудил Розу к помолвке, не спросив ее желания. Она была вынуждена согласиться, чтобы жизнь милого ее сердцу юноши была сохранена. Имел ли он право на насилие? Все его мировоззрение, вся его жизнь подсказывали ему, что нет. Но сердце сжималось от боли, когда он понимал, что должен отпустить его прекрасную Розу. Он не мог ее отпустить. Любовь больше никогда не посетит его сердце, и он проведет остаток жизни один — не имея ни жены, ни детей, вечно занятый только собой. Ему же хотелось заботиться — о ней, о тех детях, что она родит ему. Ему нравилось представлять, что у него есть маленькие дети. У каждого ребенка, конечно, будут кошечки, собачки, и вся эта орава будет рада видеть его, когда он поднимется на третий этаж старого замка в Йоркшире. Роберт вынырнул из грез.

— Лорд Роберт, я попросила слишком много? — спросила Роза.

Он поднялся, подошел к ней, и взял в руки стопку нот.

— Вы попросили слишком мало, мисс Роза, — горько проговорил он, — но сыграйте мне, прошу вас, вот этот вальс. Помните, мы танцевали под него на балу?

…

Мисс Роза,

Я умоляю вас принять приглашение графини Спенс и быть на ее балу через три недели. Мне стольким нужно поделиться с вами, что не может вместить бумага... Я должен рассказать вам невероятные вещи, и, непременно, танцевать с вами! Мечты могут стать реальностью!

Мисс Роза, я невероятно счастлив и воодушевлен, я уверен, что вы тоже будете рады узнать мои новости. Я ничего не забыл. Я постоянно думаю о вас! Я каждый день вспоминаю вкус ваших губ, запах ваших волос, нежность ваших рук! Не откажите мне в такой небольшой просьбе, мисс Роза... Даже писать ваше имя для меня наслаждение! Я буду мечтать о встрче с вами каждый час из этих невероятно длинных трех недель!

Всегда любящий вас Дэвид.

…

Попытки Нормана помириться с родителем на основании того, что он вскоре женится на знатной леди, потерпели крах. Отец не принял его, когда он пришел к визитом, хотя, Норман знал, что тот находился дома. Мать обещала найти денег на свадьбу, которая должна была состояться ближе к осени, но этих денег не могло быть достаточно. Норман боялся опозориться перед новыми родственниками, и не понимал, как он будет жить с женой, не имея собственного дома в Лондоне, даже если и небольшого. На дом денег катастрофически не было, и оставалось только пригласить леди Джейн в его квартиру, поселив ее вместо Сары.

С Сарой нужно тоже было что-то решать. Норман не был готов оставить ее ради холодной леди Джейн, тем более, что Сара понесла и должна была родить аккурат к его свадьбе. О ребенке он не говорил даже матери, но удвоил попытки помириться с отцом, ибо Сару надлежало оставить в квартире, а самому с юной женой переехать в более приличное жилище. Он писал отцу письма с обещаниями исправиться, доказывал, что женитьба даст ему шанс остепениться, указывал, что знатная родня непременно поможет отцу в делах, и, конечно, постарается представить его в самых высоких кругах общества.

Ответов на письма он не получал.

Роза иногда приходила навестить его, принося какие-то деньги, но они не могли спасти его от надвигающейся катастрофы.

Исчезновение Кейра Моргана делало картину его существования еще более печальной. Кроме того, что он потерял друга, которому всегда можно было поплакаться в жилетку, и который умел дать правильный совет, учеба его в колледже окончательно разладилась. Норман даже сходил на лекции, ничего не понял, и безуспешно попытался найти Кейру замену.

Окончательно запутавшись, он готов был схватиться за любую возможность как-то примириться с отцом, потому что выход видел только в окончательном восстановлении себя в правах сына, которые давали достойное содержание. Гордость оказалась слишком накладной, сильно била по карману и портила репутацию.

Характер Сары, как у многих беременных женщин, стал портиться ни на шутку. Она постоянно истерила, кричала и плакала. Норман, который был искренне к ней привязан, пытался сохранить остатки благодушия, которым он когда-то славился, но тоже стал нервным, хоть и пытался сдерживать своей гнев. Доктор, которого он пригласил к Саре, запретил ему с ней близкие отношения, и воздержание не способстовало улучшению его состояния. После крупных ссор он уходил из дома, оставляя подругу рыдать в постели, и долго бродил по городу.

В один из таких дней, когда он уже возвращался домой, продрогший и промокший под дождем, на бульваре он встретил Дженни. Та помахала ему рукой, и Норман обрадовался, увидев ее радостное лицо. Сара в последнее время встречала его мрачнее тучи, чтобы объяснить, в чем еще он виноват перед ней. Дженни же улыбалась. Она подбежала к нему, повисла на его руке, и отказалась выпускать ее.

— Я так рада, мистер Норман, я по вам очень скучала! Вы про меня совсем забыли.

Он и правда про нее забыл. Забыл, занятый своими проблемами, которые наматывались одна на другую, как змеи во время змеиной свадьбы. Но сейчас он вспомнил радостную улыбку Дженни, и сердце его вдруг забилось спокойнее. Он так давно не испытывал радости, что, казалось, разучился улыбаться. Он, всегда искавший в жизни удовольствий, боялся, что сойдет с ума, стрлкнувшись с реальностью. Дженни же дарила умиротворение одним своим присутствием.

— Может быть, вспомним нашу дружбу? — предложил он, — идя рядом с ней и ощущая исходящее от нее тепло.

Дженни вся просияла.

— Конечно, мистер Норман! Я буду очень рада доставить вам удовольствие.

Глава 2. Мечты о мести

Прошло несколько дней, а Норман так и не явился домой. Сара ждала его целыми днями, боясь, что сойдет с ума. Ей было страшно, она не знала, жив ли он, и не верила уже в его возвращение. Она боялась уйти из дома, боялась, что он вернется и не обнаружив ее, решит, что она его покинула. Она металась по комнатам, рыдала и била посуду, но Норман все равно не приходил.

Вечером спустя почти неделю, когда ожидание стало совсем невыносимым, она взяла плащ и вышла на улицу, совершенно не зная, куда идти и где искать Нормана. Она обежала все знакомые ей места, где он мог бы быть, но так и не нашла его. Она спрашивала его знакомых, но те только смеялись над ней, призывая не изображать его жену. Норман свободный человек, говорили они, и не обязан отчитываться перед содержанкой.

Сделав выводы, что Норман специально скрывается от нее, Сара побрела домой, надев капюшон пониже, чтобы скрыть слезы. Она шла вдоль подмигивающих ей окнами темных домов, и вечер брал свое, спускаясь на город темным покрывалом.

И тут Сара увидела его. Она проходила мимо какого-то заведения, из которого слышалась громкая музыка и пьяные веселые голоса. Испугавшись, что посетители этого места могут обидеть ее, Сара перешла на другую сторону, и тут же убедилась, что была права. Из заведения вывалилась большая пьяная компания, и среди них Сара, прижавшаяся к стене и стараясь быть как можно незаметнее, узнала Нормана.

Он был совершенно пьян. Сара никогда не видела его в таком виде. Шатаясь, он опирался на руку хрупкой ярко накрашенной блондинки, в которой Сара с ужасом узнала Дженни.

Она еще сильнее вжалась в стену, боясь, что сойдет с ума. Дженни смеялась, отвечая что-то на неприличные шутки Нормана, и полезла к нему целоваться прямо при всех, под свист и ободряющие крики их приятелей. Компания медленно пошла по улице, а Сара села прямо на мостовую, не боясь испачкать дорогое платье. Плакать она больше не могла. Внутри все сжалось, как пружина, готовая в любой момент разогнуться и снести половину города.

— Э, девочка, так не пойдет! — услышала она знакомый голос.