Дотла

Харриет смотрит на нее будто понимающе. Соня хмурится. Подруга кивает головой на какого-то юношу. Поджарый, загорелый, с черными волосами и узким разрезом глаз.

— Ты в этом не одинока.

Девушка чуть не открывает рот. И возвращает глаза к Ньюту.

— Я так не могу, — качает она головой. — Не могу. Я хочу подойти.

— Будь осторожна, Соня. Мы не знаем их. И не можем доверять.

Но она не слушает разумную речь подруги. Она знает Ньюта. Ее тревожили сны-воспоминания. Она уверена, что у него надежные ладони, обаятельная улыбка и искрящиеся глаза. Она знает, что он родной для нее, узнаваемый, знакомый. Соня убеждена в этом.

Девушка прячет нож за спину, собирает пальцами растрепанные волосы, убирает накидку, защищающую от солнца, с головы. И осторожно подходит. Шаги у нее тихие. Но юноша замирает. Слышит. Он напряжен и взвинчен. Оборачивается он медленно, едва двигая пальцами по дереву палки, что держит в руках. И тогда Соня впервые обращает внимание на то, что парень хромает.

Они смотрят друг другу в глаза долго. Кажется, что время тянется столь медленно, хотя пролетает всего пара секунд. У него странное выражение лица. И темные глаза. Она едва двигает плечами и делает шаг вперед.

— Ньют, — шепчет она.

— Соня, — отзывается он.

И тогда мир встает на свои места. По какому-то странному щелчку. Соня чувствует слезы на щеках и глупо улыбается. Он улыбается ей в ответ. Взгляд у него тоже влажный. Знает. Знает ее. А она знает его. Кажется, не все так паршиво, как виделось и думалось.

========== Фаза II ==========

Ньют чувствует странное необъяснимое тепло там, за грудиной, когда видит тонкие светлые волосы, выразительные глаза и курносый нос. Коса у нее тугая, как та, что виделась ему во снах. Девушка, Соня, кажется ему такой родной, такой знакомой, дорогой его сердцу. Он узнает в ней каждую черту, каждый изгиб фигуры, эту манеру чуть склонять голову набок, когда она говорит, растрепавшиеся пряди и слабую улыбку. Губы у нее потрескались от жары, лезвие железа в крови и грязи, и сама она похожа на замарашку. Ньют знает, что выглядит не лучше. Но когда она окликает его, все становится неважно. Уходит как дымка, рассеивается. Памяти нет, она не возвращается, лишь глухие образы трутся о череп изнутри. Юноше хватает знания — Соня ему не чужая.

Девушка доверяет ему. Он чувствует это, когда стоит ему лишь протянуть руку, как ее ладонь послушно ложится в его. Она обхватывает его пальцы своими пальцами, вцепляется так сильно, словно боится. Ньют чуть поворачивает голову. Минхо глядит на него странно. То ли недовольно, то ли неодобрительно, то ли еще как-то. Смуглокожая девушка позади Сони усмехается в кулак, бросает выразительный взгляд на Стража Бегунов и закидывает на плечо мачете. У нее все предплечья изранены. Ньют опускает глаза на сцепленные руки. У Сони ладони в бинтах. И он, практически не отдавая себе отчета, большим пальцем ласкающим жестом проходится по ее коже. Словно так и надо. Словно так было всегда. Словно она сейчас повернется, сверкнет улыбкой, подойдет к нему так близко, что он почувствует ее теплое дыхание у себя на шее. Ньют злится. Он ведь понимает. Они так тесно связаны, столь плотно, так близко. А это забрали у них. Безжалостно разрубили тонкие невидимые нити памяти, общих воспоминаний, смеха и улыбок.

— Держись меня, — говорит он ей. На что Соня вскидывает глаза, смотрит какую-то долю мгновения, а потом кивает.

Когда ПОРОК устраивает им очередную проверку на прочность, Ньют откровенно ярится. Лабиринт, гриверы, теперь это. Насмешка какая-то. Убежище. Лекарство от Вспышки. Вот же мудаки. Ложь на лжи, сплошные нагромождения лжи, болото вранья. Юношу это раздражает. Да и не только его одного. Минхо бьет бесформенных монстров, вылезших из черных капсул, с диким остервенением. Рубит и рубит, не беспокоясь о том, куда попадает. Скорее, дает выход лютым эмоциям, дерущим его грудь, распирающим изнутри так, что Страж Бегунов вот-вот взорвется. На глазах у Ньюта друга чуть не достают, чуть не попадают ему в самое сердце остро заточенным лезвием. Юноша даже замирает на мгновение, готовый заорать, как чья-то смазанная тень сшибает Минхо с ног, валит на землю, потом молниеносно разворачивается и всаживает острый клинок твари в один из наростов, напоминающих электрическую лампочку. Минхо приходит в себя быстро. Харриет, лидер группы B, подскакивает на ноги и бросает ему что-то, выплевывает ядовито, почти зло, но вместе с тем волнительно и обеспокоенно. Ньют не слышит, лишь ощущает невероятное облегчение. Девчонка спасла его другу жизнь.

Среди мелькающих тел, чьих-то воплей, блестящих лезвий и треска электрических молний, бьющих с неба, он различает Томаса. Гребаный шенк совсем не ведает страха. Просто ненормальный шизик. Томас вдохновляет. Всегда вдохновлял. Своей силой, горящими эмоциями, полным бесстрашием и сумасшедшей храбростью. Бьется и бьется, да разит так метко и точно. Тереза ему под стать, однако. Да и сам Ньют не промах. Хромота ему, конечно, мешает, но не настолько, чтобы не бить своим мачете туда, куда надо. У Сони рядом с ним все лицо в песке и склизкой жиже. Волосы растрепались окончательно — коса вот-вот распустится. Руки трясутся. Устала. На пределе. Стальной шип мерзкой твари проходится по ее спине, заставляя девушку прогнуться в пояснице, дико взвыть и рухнуть на колени. Ньют реагирует молниеносно. Мачете в его руке порхает ладно. Он бьет по болевым точкам чудища в несколько ударов, пока того не начинает трясти в припадке, пока оно противной жижей не расползается у его ног.

Ньют разворачивается к Соне. Ему хватает пары секунд, чтобы понять, что ее спина в мгновение ока становится алой, такой ярко-красной, пропитывает одежду и волосы. Девушка дышит хрипло и надсадно. Сил у нее нет. У Ньюта дергается кадык, а ее глаза расширяются, она размыкает губы, но шепчет слабо. Парень понимает лишь по движению линии ее рта. Сзади. Он отскакивает резво, не обращая внимания на щелкающую боль в поврежденной ноге. Дергает Соню на себя, так, что она запинается ботинками о выжженную землю и едва цепляется за его плечо, чтобы не улететь как можно дальше. Оба дышат тяжело. Девушка кривится. Ей больно. Сталь распорола спину чуть ли не до кости. Ее шатает. И мир тускнеет, вращается как чертова карусель.

— Я помогу ей! — кричат над самым ухом. — Я — Харриет, и я ей помогу, — мулатка с бритым черепом, вся испачканная кровью и грязью, подхватывает Соню. И тут Ньют слышит еще один звук. Гудение двигателей в самой вышине. Стоит лишь задрать голову и можно увидеть берг, кружащий над дерущимися.

Мир превращается в дикую какофонию звуков. Двигатели «айсберга», бьющие молнии, грохот грома в небесах, поднявшийся ветер. Хлопковая, порядком изорванная роба хлопает на Ньюте, бьется о его руки, грудь и спину. Он бросает взгляд на Харриет и понимает, что Соня без сознания, но лидер группы B сильная и волевая, свою подругу она тащит к бергу уверенно и быстро.

— Давай добьем эту тварь, — Минхо вырастает рядом, весь взмыленный, с порванной на груди рубашкой. Он сплевывает сгусток крови и слюны на землю и выставляет перед собой остро заточенное копье. — Вместе, — бросает он Ньюту, и на губах его играет такая привычная, залихватская улыбка, настолько лихая, что Ньют качает головой. Вот же гребнутый шенк. Прямо как Томас.

— Давай, — соглашается друг.

Они нападают вместе с разных сторон. Бесформенная тварь, лишь отдаленно напоминающая человека, теряется на мгновение, вращает своей безглазой головой и неуклюже выставляет стальные шипы из своих пальцев. Длинные, остро заточенные. Ньют и Минхо уворачиваются от них. Лезвие копья бьет в одну из ламп на теле чудовища, мачете достает другую. Минхо и Ньют танцуют вокруг твари, уходя от всех ее ударов, и бьют ее по лампам, впаянным в ее плоть, намертво и так точно. Они лишают тварь источника жизни и силы, а та рухает к их ногам. Юноши смотрят друг на друга — всего лишь обмен глазами —, а потом несутся во весь опор к зависшему над землей «айсбергу». Ньют чувствует боль в ноге, но игнорирует ее. Он не остановится, пока не будет в безопасности. Ни за что.

У Харриет обеспокоенные глаза и глубокая морщина меж бровей. Соня потеряла слишком много крови. У нее горит лоб, грудь опадает и вздымается так тревожно. Ладони Ньюта покрываются холодным потом. И горло ему спирает дикое чувство. Он не хочет потерять ту, что только что обрел. У Харриет подкашиваются ноги, и она оседает на пол, привалившись к стене. И голова у нее тяжелая. Минхо сидит рядом, чешет нос и трет шею, весь взмыленный, потный и грязный. Девичья голова клонится на его плечо. Юноша не возражает. Лишь как-то криво улыбается да чуть опускает плечо, чтобы девушке было удобнее. Ньюта эта картина забавляет. Он окидывает взглядом помещение берга, в которое их засунули. Все еле живые, еще тяжело дышащие, раненые. Вот же чертова жизнь. И когда это все только кончится? Соня слабо шевелится, все еще находясь в забытьи. На грани жизни и смерти. И он сжимает ее тонкие пальцы. Эта девочка ему важна. Он чувствует это, знает, повторяет сам себе и так отчаянно хочет вспомнить, что же их связывает. Жаждет это всеми фибрами души. Но Ньют не помнит.

ПОРОК лишает его Сони во второй раз, когда они прибывают на базу. У парня голова, налитая свинцом, уставшие глаза, напряженные под кожей мышцы. Еще чуть-чуть — сознание покинет и Ньюта. И он проваливается в черноту: просто запинается о какой-то порог, ощущает звенящую боль во всем теле и соскальзывает куда-то вниз. Юноша приходит в себя в абсолютной темноте. Тьма такая, что не видно ничего. Ньют пытается разглядеть хоть что-то, но орган зрения отказал. Слишком темно. Парень чувствует, что лежит на чем-то твердом и холодном — его лопатки врезаются в камень. Он ощущает на своем теле грязь двухнедельного перехода по Топке, чувствует скатавшуюся кровь на коже, на самой шее, на руках, ладонях, плечах и спине. От него разит немытым телом. Запах этот жуткий. Ньют хмурится, пытается пошевелиться, но мышцы натужно звенят. И тогда юноша снова проваливается в темноту.