Доверься мне

— Я вел себя вежливо.

Сэм снова фыркает.

— А теперь показывай, что там у тебя.

Требовательный тип. Он мне нравится.

— Вот, — достаю из кармана небольшую упаковку медиаторов. На обратной стороне каждого отпечаток моего указательного пальца, — как и обещал.

Сэм радостно берет их и убирает за стойку.

— Много молодых людей спрашивают о них.

Вот почему я их сделал. Помню, как первый раз зашел в этот магазин. Сэм позволил прикоснуться к одной из разбитых гитар Курта Кобейна — красиво оформленной и ждущей богатого клиента, который ее купит. Я чувствовал себя так, будто соприкоснулся с частичкой бессмертия. Иногда я все еще чувствую себя таким образом. Однажды я обращусь в кости и пепел, но моя музыка продолжит жить.

Сэм берет Стеллу под руку и проводит по комнате, показывая различные гитары, обрисовывая плюсы и минусы каждой.

С широко раскрытыми глазами она слушает, слегка приоткрывая мягкие розовые губы.

— Они прекрасны.

— Так и есть. — Сэм скользит узловатыми пальцами по сладкому изгибу гибсоновской акустической «Колибри». — Какая нравится больше всего?

— Ох… — Она крутится, широко разведя руки. — Все.

Сэм смеется. И вот так просто он уже очарован. Лопух.

— Ты когда-нибудь играла?

Мне тоже хочется знать.

Стелла очаровательно заливается румянцем.

— Однажды пыталась. Стыдно признаться, но струны слишком сильно поранили мои пальцы, чтобы продолжать.

Будь это кто-нибудь другой, уверен, что ему бы перепала лекция об упорстве и работе через боль, но Сэм, старый пес, просто понимающе кивает.

— Ничего не получится, если не влюбишься в это дело.

Странно, Стелла кажется именно такой.

— Временами так и происходит.

— Кстати, что побудило тебя попробовать? — спрашиваю я, больше не в состоянии молчать. Мой голос, кажется, застал их обоих врасплох, словно они забыли обо мне.

Стелла выпрямляется, морща курносый носик. Она колеблется.

— Песня? — спрашиваю я. — Некий музыкант, которым ты восхищалась?

Например, я? Можно же надеяться.

— Ты будешь смеяться, — отвечает она и смотрит на меня так, будто я вот-вот наброшусь.

— Я не собираюсь смеяться. — Почесываю щетину на подбородке. — Ладно, возможно.

Когда Стелла не отвечает, вмешивается Сэм.

— Здесь никто не судит музыкальные вкусы.

— Джакс судит, — произносит она с некоторым раздражением.

Странно слышать от нее мое сценическое имя. Хотя на данный момент я не могу назвать его полностью сценическим. Я слышу имя Джон только когда один из парней или Бренна злятся на меня. Я так долго был Джаксом, что имя Джон едва ли теперь мое. Но по причинам, которые я не до конца понимаю, предпочитаю из ее уст слышать именно его.

— Джакс, должно быть, сноб, — говорит Сэм, врываясь в мои мысли. — Он англичанин.

— Это знак отличия, — ухмыляюсь я. — А теперь расскажи нам свои темные секреты, Стелла-Кнопка.

Я хочу их все. Какого черта? Почему? Почему мне вообще есть до этого дело?

Не видя то, как я озадаченно нахмурился, Стелла вздыхает.

— Ладно. Мне было шестнадцать, и с несколькими друзьями я пошла на повторное выступление «Pulp Fiction» в один из тех больших театров. — Я уже оживляюсь, на губах появляется улыбка, потому что знаю, что она собирается сказать. Ее румянец чертовски очарователен. — И там был гитарный отрывок, сыгранный…

— Диком Дейлом, — произносим мы с Сэмом в унисон.

— «Misirlou», — прижимаю я руку к сердцу, — блистательная классика.

Стелла, кажется, рада нашему одобрению. Хотя, честно говоря, упомяни она какую-нибудь дерьмовую мелодию, я не сказал бы ни слова. Сэм прав: здесь никто не судит.

— Просто он был настолько свободным и быстрым, — говорит она. — Я хотела почувствовать эту свободу.

Почему? Почему, когда она это произносит, в ее глазах появляются тени? Я рассеянно скребу грудь, где кожа стала горячей и тугой. Моя заинтересованность этой девушкой выходит из-под контроля. Я спокойный и собранный, я айсберг — далекий и одинокий.

Ах, черт, даже я не могу проглотить эту чушь.

— Ты в порядке? — спрашивает Стелла, явно увидев слишком много.

— В порядке. — Я смотрю в ответ, надеясь, что она отстанет. — А что?

Она пожимает плечами.

— Ты как выглядишь так, словно у тебя несварение желудка. — Сэм хихикает, а Стелла улыбается как Мисс Невинная Помощница. — Я уже собиралась предложить тебе антацид.

— Мило, — бормочу я. — Мой желудок работает как часы, Кнопка. Но как только почувствую дискомфорт, сообщу тебе об этом.

Она крепко сжимает губы, и я не могу сказать, пытается ли она не рассмеяться или разозлена. Вероятно, и то, и другое.

Я прерываю молчание, повернувшись к Сэму.

— У тебя есть струны?

Я практически забыл, зачем изначально сюда пришел.

— Конечно.

Он направляется в подсобку, оставляя нас наедине.

— Сэм невероятный, — говорит Стелла. — Я собираюсь спросить его, не хочет ли он в мою очередь сэндвичей.

— Очередь сэндвичей?

Она изучает педаль эффектов¹² на стойке.

— Некоторые люди не любят покидать магазин ради обеда. Поэтому я приношу им сэндвичи.

Я знаю, что таращусь. Не могу удержаться. Я не встречал никого, похожего на эту женщину. Не встречал человека, настолько преданного цели принося простые радости заставлять людей чувствовать себя лучше.

— Кто ты?

Она хмурится, будто я сошел с ума. Я начинаю думать, что с ней у меня так и получилось.

— Я — Стелла Грей, — просто отвечает она.

Качая головой, я смотрю на нее с кривой улыбкой.

— Ты удивительная женщина, знаешь об этом?

Ее щеки краснеют.

— Разве такие не все женщины?

— Не такие, как ты.

Во всяком случае, не для меня. Я люблю женщин и преклоняюсь перед их силой и умом, но ни одна из них не очаровывает меня так, как Стелла. Я мог бы провести весь день, с восторгом ожидая услышать, что она скажет дальше. Предупреждающий голос в глубине моего сознания говорит, что мне, вероятно, стоит беспокоиться из-за этого, но я игнорирую его, наблюдая, как она краснеет. Прекрасная смесь розового и красного.