Доверься мне
Шрифт:
Моя правота подтверждается, когда Джон делает большой глоток чая и отставляет его. Прижимается плечами к диванным подушкам, устраиваясь удобнее.
— Прости, что вот так ушел на вечеринке.
Не совсем то, о чем мне хочется говорить. Слова, которые приходят на ум, начинаются с «неловкости» и заканчиваются «отрицанием».
— Ты так быстро сбежал, что на мгновение я подумала, что стены и потолок разойдутся, — язвлю я.
Не знаю, выходит ли у меня произнести это так беззаботно, как рассчитывала. Наверное, нет. Я призналась, чем занимаюсь, и он сбежал. Сразу после того, как улыбался и наклонялся,
Появившаяся между его бровями морщинка разглаживается.
— Шутка про Мегамозг? — улыбается он. — Боже, ты просто прелесть.
— Как забавный щенок, — выдыхаю я, а потом качаю головой, отбрасывая яркий образ.
Но он прекрасно меня слышит, и хмурится.
— Это было грубо с моей стороны. Не знаю, как все объяснить, наверное, у меня случился приступ временного помешательства.
Я ловлю себя на том, что возвращаюсь к старым привычкам, желая сгладить неловкость.
— Нет нужды в извинениях. Мне все равно пора было возвращаться к Ричарду.
Он не выглядит убежденным.
— Знай я, что ты на работе, не утащил бы тебя. Доставлять неприятности с клиентом — это последнее, чего бы я хотел.
Я прищурилась, глядя на него и не понимая, искренен ли он или пускает пыль в глаза. Джон слишком напряжен и суетлив, чтобы у меня вышло хорошо его разглядеть.
— Ричард не возражал.
Он кладет ноги на кофейный столик.
— Чем ты занимаешься с этими друзьями? И клянусь, что не намекаю на секс, — добавляет быстро.
Я издаю хриплый смешок.
— Я так и не думала. — Провожу рукой по мокрым волосам. — Мы занимаемся всем, что они хотят. У меня единственное правило: ничего противозаконного и никакого сексуального контакта. Чисто платонические отношения.
Он кивает, настойчиво подбадривая меня продолжать.
— Я встречаюсь не только с мужчинами. У меня также много женщин-клиенток. Просто так получилось, что ты видел меня с парнями. — Я печально качаю головой. — А что касается общих занятий, то я хожу на шопинг, на обед, в кино, посещала свадьбы как подставная пара. Даже однажды ходила на похороны.
Джон приподнимает брови.
— На похороны?
— Ага. Женщина не хотела идти одна на похороны матери. Рядом никого не осталось, и она нуждалась в человеке, который подержит ее за руку.
Выражение его лица смягчается.
— Стеллс, иногда ты и правда убиваешь меня.
— Почему? — спрашиваю я дрожащим голосом. Воспоминание о боли бедной Мэри задерживается вместе с рассказом о ней.
— Ты помогла незнакомому человеку пройти через худший день в жизни. Не многие люди поступили бы так же.
— Не превращай это в благородство. — Я смотрю в сторону. — Мне не хотелось там находиться. Я ненавидела каждую минуту.
— Но ты это сделала.
— Только потому, что понимаю, что такое одиночество. Я не могла отказать ей в этой просьбе.
— И в этом, — произносит он, наклоняясь вперед и возникая в поле моего зрения, — заключается разница. Ты все равно это сделала.
— Ты пытаешься умаслить меня, Блэквуд?
Он искоса смотрит на меня.
— Возможно.
А вот это неожиданно. Я подтягиваю под себя ноги.
— Зачем?
Он начинает притопывать.
—
Подумал…Мне действительно не нравится то, как он смотрит на меня — смущенно, но все равно решительно.
— Подумал о чем?
Джон приподнимает плечи.
— Я бы хотел тебя нанять. Чтобы побыла моим другом, — поясняет он, потому что я молчу.
Я пытаюсь что-нибудь сказать. Правда, пытаюсь. Но горло сжимается. За веками усиливается предательское покалывание. Кажется, сейчас зарыдаю, а я ведь не плакса.
Заплатить, чтобы я побыла другом? С тем же успехом он мог бы проехаться газонокосилкой и отрезать мне ноги. Раньше я уже имела дело с подобным, сблизившись с человеком, и закончилось все тем, что он стал видеть во мне не настоящего друга, а что-то меньшее. Откровенно говоря, я достаточно раз сталкивалась с этим, поэтому у меня выработалась стандартная реакция.
— Да, конечно. Давай что-нибудь запланируем, — выдаю заученный ответ.
И, в конце концов, он предлагает заплатить. Некоторые люди — большинство — хотят, чтобы я была другом для звонка. Другом, поступающим как купленный компаньон, от которого ждут доброжелательных замечаний и приятных улыбок, но раскошеливаться не хотят. Они ожидают, что я буду действовать таким образом бесплатно.
Возможно, мне стоит быть благодарной.
Джон смотрит на меня с искренностью, явно не обращая внимания на то, что минуту назад мысленно ударил меня кулаком в живот. Мне остается только вести себя вежливо и как можно быстрее выдворить его из квартиры. Но я не могу заставить свой рот шевелиться.
С явным нетерпением он подается вперед.
— Я буду очень хорошо платить. Достаточно, чтобы тебе не приходилось видеться с другими клиентами. Только со мной.
У меня начинает подрагивать лицо.
— Ты хочешь заплатить, чтобы я зависала только с тобой?
Удовлетворение освещает лицо Джона. Его большое, глупое лицо.
— Да.
Я начинаю технику глубокого дыхания из йоги.
— Так что? — спрашивает он со сжатыми в кулаки руками. — Что думаешь?
— Тебе нужно уйти. — Я встаю, практически врезаясь в кофейный столик. — Сейчас, пожалуйста.
Джон тоже подскакивает, его брови взлетают.
— Уйти? Почему?
Я не могу смотреть на него.
— Потому что я попросила.
Повернувшись к нему спиной, я собираю чашки.
— Какого черта? Что я сделал не так?
Предложил мне заплатить за то, что я сделала бы бесплатно.
— Ничего.
Между его бровей залегает морщина.
— Тогда почему ты выгоняешь меня?
Чтобы поплакать в одиночестве.
— Я устала.
— Чушь. — Проявляется его английский акцент, резкий, как новая бумага. — У тебя такой вид, будто я ударил тебя. Неужели действительно так неприятно тусоваться со мной?
Неприятно? Мне хочется кричать. И я уже на грани.
Когда Джон делает шаг ближе, цвет его лица становится еще ярче, а длинное худое тело нависает надо мной.
— Отвечай, черт возьми.
Он тянется, чтобы схватить меня за локоть, и я отдергиваю руку.
— Потому что ты, придурок, выбил меня из колеи.
Он шокировано смотрит на меня.
— Как?
Ради всего… Во мне поднимается разочарование, перерастающее в злость.
— Как ты можешь не понимать? Ты серьезно такой бестолковый?