Доводы нежных чувств

— Вспышка справа! — гаркнул генерал, стоя посреди этого вертепа.

Ларсен не отреагировал. Но Густав мгновенно подскочил со своего места и встал по стойке смирно. Подчинённые Леграна имели недостатки, и если в случае с Адамсоном мириться с ними не получалось, то в случае с прапорщиком, приходилось только удивляться его способности мгновенно трезветь, когда этого требовали обстоятельства.

— Здравия желаю, господин генерал! — отчеканил он нетвёрдым голосом.

Виктор подошёл к столу и, не сводя пренебрежительного взгляда с Ларсена, распростёртого на полу, гневно спросил.

— Ты как такое допустил, мерзавец?

— Ваша светлость, генерал, — язык Таге немного заплетался. — Никак не мог спорить со страшим по званию. Вы ж понимаете. Приказ есть приказ…

— То есть он вот так пришёл и приказал ему налить?

— Да ну, чего уж, — бормотал прапорщик. — Пришёл, смотрю — никакой, будто палками били его, ну я и проводил его к себе, а то еле на ногах держался.

— Почему ты его обратно в штаб не отвёл?

— Так я и говорю — пойдём, капитан, в штаб тебя провожу, — Невысокий Таге раболепно заглядывал в лицо генерала снизу вверх, как верный пёс, опасаясь, что ему не поверят. — А он меня послал по матери, ей Богу, Ваша Светлость, как на духу. Налей, говорит, мне бражки своей, горе у меня, хоть вешайся.

— Что, прям так и сказал?

— Слово в слово, Ваша Светлость. Ну так я чего? Я хотел было отговорить его, мол, не положено на рабочем месте, а он как грохнет кулаком по столу. Я и не стал спорить, а то мало ли. Только я не понял, что случилось. Он как опорожнил стакан залпом, так и рухнул на пол, как был.

— А остальное ты в одну харю вылакал?

— Так я ж, Ваша Светлость, за компанию, — сизоватое пухлое лицо расплылось в виноватой улыбке.

— Ладно, — остановил его Виктор. — И как теперь прикажешь его в чувства приводить?

— Ну так, ясное дело. Проспится к завтрему очухается, я его и провожу.

— Мне к завтрему не нужно! — рявкнул Виктор. — Он мне сейчас нужен в уме и в памяти, а не вот это вот! — Легран судорожно огляделся и в дверном проёме у входа приметил старое ржавое ведро. Он быстро вышел, схватил его и рывком выплеснул содержимое на спящего Ларсена, не заботясь о том, чем на самом деле оно было наполнено. К счастью, в ведре была всего лишь вода. Ларсен подскочил на месте настолько, насколько ему позволяла загипсованная нога. Он бешено огляделся, не понимая, где находится и что только что произошло. В проблеске замутнённого сознания он выхватил из расплывающейся картинки перед глазами знакомое лицо и глупо уставился на генерала. Он ничего не спрашивал. Память последовательно отвечала на вопросы, которые мужчина задавал сам себе. И когда он наконец всё вспомнил, то глухо взвыл, утирая мокрое от воды лицо грязными ладонями.

— Я мог бы отдать тебя под трибунал, чёртов сукин сын, — злобно прошипел Виктор. — Я как савраска ношусь по всему лагерю, ищу тебя, а ты тут горе своё заливаешь. Ты в своём уме?!

— Генерал, виноват, генерал, — простонал капитан. — Отдай под трибунал. Лучше смерть, чем видеть её каждый день. Не отдашь под трибунал — утоплюсь, — он снова взвыл.

Виктор не выдержал и, присев перед ним на корточки, схватил за грудки.

— Отставить сопли, Ларсен! Ты хуже бабы! Позорище! У нас сражение на носу, а ты тут. Да к чёрту её. Как пришла, так и ушла. Если бы я из-за каждой дуры страдал, чего было бы? У нас с тобой есть дела поважнее и забыть об этом равно обречь себя и людей, за которых мы отвечаем, на погибель. Мы с тобой не можем позволить себе выпасть из строя. Нельзя никак. Ты подумал об этом, когда сюда шёл? Ты же в здравом уме шёл!

— Я всё знаю, понимаю я, — Джонатан попытался высвободиться. — Но тошно мне, сил нет, как тошно! — он закашлялся. — Она же мне врала, говорила, что никогда замуж не выйдет, а потом этот ублюдок, — Ларсен не договорил потому, что в ту же секунду получил смачный удар кулаком по лицу.

— Как вы меня достали, — прорычал Виктор, потирая руку. — И это сейчас, когда надо держаться вместе. Ларсен! — он снова встряхнул подчинённого. — Слушай сюда. Ты сейчас со мной возвращаешься в штаб. Смотри на меня. Я отведу тебя к Габе, он тебя прокапает, и мы пойдём дорабатывать планы, как договаривались.

— Не пойду к нему! — рявкнул Джонатан. — Чего хочешь делай — не пойду! Видеть их не могу!

Виктор безнадёжно разжал пальцы. В тот же миг тело капитана рухнуло на землю. Пока Ларсен, превозмогая себя, пытался взобраться на стул, Легран, казалось, потерял интерес ко всему происходящему. Он окинул каморку обессиленным взглядом, узрел пустой ящик из-под боеприпасов, подхватил его с пола, приставил к столу и сел, облокотившись о столешницу. Сквозь полный задумчивого отчаяния взгляд он наблюдал за тем, как прапорщик Таге, полагая, что до него никому нет сейчас дела, хлестал остатки самогона прямо из горлышка. Заметив обращённое на себя внимание, мужчина отставил бутылку, отёр пыльным рукавом губы, пододвинул к генералу чуть сколотый стеклянный стакан и наполнил его до половины.

— Угощайтесь, Ваша Светлость. Полезно для сосудов, — он осёкся. — Так врачи говорят.

Трое просидели на оружейном складе до позднего вечера. И если учесть, что Виктор принципиально никогда не напивался, то в тот день он, как опытный дипломат, переступил через себя и принёс в жертву принципы. Что не сделаешь во имя поддержки дорогого друга в трудной жизненной ситуации. Остатки здравомыслия в момент, когда Таге повалился на топчан и захрапел, настойчиво убеждали генерала возвращаться в штаб. К счастью, он прислушался к внутреннему голосу и с большим трудом, удерживая на себе капитана, направился вон из этого пропитанного угарным газом помещения. Они плелись, покачиваясь. Пару раз они даже упали и норовили заснуть прямо на земле, но страх опозориться перед солдатами всё же оказался сильнее и оба тяжело поднимались, продолжая свой путь. В такой поздний час никого из солдат, кроме тех, что дежурили на разных участках, им не попадалось, а потому ещё оставалась надежда на то, что свидетелей падения престижа армии в этот вечер не окажется рядом.

— Приедем домой, — проговорил Легран. — Я тебя со своей сестрой познакомлю. Во девка, — он выставил вперёд кулак.

— Мне никто не нужен, кроме неё, — невнятно пробормотал Ларсен. — Никогда не смогу забыть эти глаза…

— Тебе только кажется, поверь мне. Женщин много, отвлечёшься, — он приметил в темноте впереди себя солдата, идущего куда-то с большой сумкой наперевес. Он свистнул. Солдат остановился, не оборачиваясь. — Эй, парень, помоги капитана проводить, а то сил уже нет, — он поравнялся с подчинённым и без лишних церемоний переложил на его плечо руку Джонатана, ощутив некоторое облегчение, когда ноша значительно полегчала. Солдат молча подчинился и слегка просел от нагрузки. — Я говорю, — продолжил Виктор, — женщин много, забудешь ты свою эту… что ты вообще в ней нашёл? Злая, как чёрт.

— Я не встречал никого прекраснее, — Ларсена вновь повело на лирику.

— Послушай опытного человека: забыть одну единственную поможет множество других. Правильно я говорю, солдат? — Легран повысил голос, обращаясь к фуражке, скрывавшей их спутника. Парень, сгорбившийся под весом половины Ларсена только развёл руками.

— Не знает, он, — ехидно протянул генерал. — Молодой ты ещё — жизни не хлебнул, — он отмахнулся и снова обратился к товарищу. — Закончим здесь, свожу тебя в одно место. Там такие девчонки — себя забудешь, не только свою эту. Так, мы пришли, давай солдат, аккуратно по лестнице его затаскиваем.

Троица с усилием взобралась на крыльцо главного штаба. Нетвёрдыми шагами они доковыляли до комнаты Ларсена, которая, как по заказу, находилась дальше всех. Ввалившись внутрь, они с разбегу, потеряв равновесие влетели в стену, возле которой стояло кресло и уронили в него замученного капитана. Тот тяжело простонал, ощутив довольно болезненный тычок деревянного подлокотника под рёбрами, затем поёрзал, уселся и выдохнул с облегчением.

— Так, малой, помогай ему раздеться и организуй помыться, — приказал Виктор, мельком взглянув на фигуру, присевшую спиной к нему на корточки возле капитана. — Завтра с утра на совещание, — он грозно ткнул пальцем в грудь Джонатана. — И чтобы не вздумал больше!