Доводы нежных чувств

— Так, стоп, — не выдержал Хорес. — Ты сказала ему, что вы завтра уезжаете?

— Сказала.

— А он?

— Говорит, что не остановится. Что когда его командируют домой, найдёт меня, что знает, где я работаю. У меня таких идиотов ещё не было! Баран какой-то!

— А ну заткнись! — рявкнул Габе. — Капитан мужик мировой. Он ради друзей готов жизнь отдать, всегда прикроет, — он замешкался. — Ну да, без тормозов, контуженый маленько, но с этим можно жить, если привыкнуть.

— Я не собираюсь к нему привыкать! — вскричала Пати. — Сейчас этот ваш контуженый без тормозов не даёт мне работать и с этим надо что-то делать. Там пациенты уже смеются надо мной!

Габриэль с минуту сидел молча, о чём-то размышляя. Затем поднялся со своего места и, повелев всем оставаться и никуда не уходить, вышел на улицу. Спустя чуть больше часа, он вернулся. Не говоря ни слова, он прошёл мимо девушек, которые сидели за столом, поглощённые заботой о малыше в отсутствии пациентов. Когда Габе всё же изволил подойти к ним, подруги ахнули в голос. Под здоровым глазом Хореса зиял огромный синяк и немного кровоточил. Доктор промокнул алые капли платком и, не удостаивая помощниц взглядом процедил:

— Иди работай, лейтенант. Ларсен к тебе больше не подойдёт. — Не дожидаясь реакции девушки, доктор скрылся в подсобке и закрыл за собой дверь. Патрицию возмутило его поведение и эта недосказанность, которая касалась её напрямую. Девушка некоторое время ещё напирала на дверь подсобки, требуя объяснений, но получив лишь смачное многослойное ругательство в свой адрес, в конце концов отправилась в госпиталь.

Каких только догадок она ни строила, но ясно было одно — Габе сказал или сделал что-то ужасное, иначе невозможно было объяснить, как человек с контузией смог отказаться от намерений, которые вбил себе в голову. Весь оставшийся день в госпитале Пати озиралась по сторонам, не веря тому, что её оставили в покое. Но когда решила, что можно выдохнуть, поймала на себе насмешливый взгляд одного из пациентов.

— Что-то не так, Гарри? — спросила она, хмуря брови.

— Да всё так, мисс, — проговорил парень, ухмыляясь.

— Ты что-то хочешь мне сказать? — нехорошее предчувствие закралось в сердце девушки.

Гарри поёжился, вызывая у Патриции нервную дрожь и непреодолимое желание навредить больному.

— Я просто радуюсь, мисс.

— Чему?

— Тому, что наш доктор оказался нормальным мужиком. Теперь добрее станет, не будет больше на нас орать.

— С чего ты взял?

— Ну, сами понимаете, — Гарри глупо захихикал.

— Я не понимаю, Гарри, — Патриция уже злилась. — Будь добр, объясни! Похоже, я чего-то не знаю, так просвети меня!

Улыбка сползла с лица солдата, и он огляделся по сторонам.

— Ну как же… Доктор сказал капитану, что вы с ним ну… это… Вместе.

Пати закрыла глаза. Ей казалось, что, если сейчас она не заорёт во всю глотку, то взорвётся и окружающим не поздоровится. Но всё же, она впервые в жизни сдержалась. Эти люди были ни в чём не виноваты и зачем обрушивать на них свой гнев? Пусть его получит со всей полнотой тот, кто действительно его заслужил.

Хорес намеревался отправить Адалин с Кевином домой пораньше, чтобы успела собраться и выспаться перед дорогой. Он долго не мог проститься с малышом и в какой-то момент мисс Виндлоу пришлось отнимать у него ребёнка. За эти два месяца они хорошо сработались и никому не хотелось расставаться. Впервые за всё время их совместного пребывания Габриэль с Адалин обнялись, как самые настоящие друзья, пребывая в надежде на то, что когда-нибудь ещё обязательно встретятся. Девушка была благодарна ему за то, что в эти часы расставания с миром, который за короткое время стал ей близким и родным, она не мучалась тоской по утерянной любви. Для девушки её работа была отдушиной, позволявшей не унывать и не отчаиваться, хотя на самом деле нужно было признать — именно работа лишила её того, чего так жаждали тело и душа.

Когда Габриэль остался один, он по давно заведённой традиции набил табаком трубку и потонул в кресле возле открытого окна. Как бы сильно он ни уставал, и какие бы дела ни намечались у него на ночь глядя, этому своему ритуалу он сохранял верность на протяжении уже четырёх лет. Отдых требовался ему сегодня особо, ведь Габе понимал, что тяжелого разговора с Патрицией не избежать. Свидетелей их мордобоя с капитаном было достаточно, а потому он сидел и ждал.

Время лечит. А ещё оно способно успокоить даже такую вспыльчивую натуру, как Пати. Окажись Габе рядом с ней раньше, она бы скорее всего убила его, но теперь она спокойно шла по направлению к медпункту с результатами длительных размышлений, кои намеревалась предъявить начальнику. Она не торопясь взобралась по лестнице, отворила дверь, прошагала к столу и опустилась на жёсткий стул. Габе сидел прямо перед ней, потягивая трубку. Он ничем не выдавал волнения и выглядел как всегда грозным и сосредоточенным. Пати молча буравила его взглядом. Выждав несколько минут, она начала:

— Как вы потеряли глаз?

Габе ожидал чего угодно, только не такого захода издалека.

— Выбили в тюрьме.

— И вас призвали в таком состоянии?

— О, нет, не в таком, — он сделал затяжку. — Было гораздо хуже. Зачем спрашиваешь?

Патриция ответила не сразу:

— Сегодня мне сообщили, что наши с вами отношения перешли рамки профессиональных, — голос её потяжелел, — а я ничего о вас не знаю. Вдруг спросят, тогда вся легенда рухнет.

— Её не зачем поддерживать, ведь вы завтра уедете.

— И как вы это себе представляете?

— Что именно?

— То, что я уеду после вашего признания. Это будет выглядеть глупо и неправдоподобно. Вы либо дурак набитый, Габриэль, либо наоборот. Скажите, вы сделали это, чтобы я осталась?

— Как ты со мной разговариваешь, лейтенант Шарк? — в его голосе вопреки ожиданию звучала насмешка.

— Зовите меня Патриция, — девушка и не думала сдаваться. — Разве к женщине, которую любишь, можно обращаться по фамилии?

Они замолчали. Обоим было интересно, чем закончится этот разговор, но торопиться завершать его они не собирались.

— Патриция, — протянул Габе, смакуя каждый слог. — Ты хотела, чтобы капитан от тебя отстал. Скажи, он отстал?

— Вы знаете ответ.

Хорес вынул трубку изо рта и возвёл вверх указательный палец, завладевая вниманием девушки.

— К любимому мужчине не обращаются на вы, — уточнил он.

Пати тяжело вздохнула, но выдержала эту ремарку.

— Тогда скажи мне, Габриэль, стоило ли всё это ссоры с человеком, которого ты считал другом, за которого готов был отдать жизнь?

— Стоило, — быстро ответил Габе. — Он отойдёт. А если ты уедешь, моя жизнь снова превратится в кромешный ад.

Патриция поднялась с места. Она медленно, не отводя взгляда от лица Хореса, подошла к нему и уперев руки в подлокотники по обе стороны от мужчины, приблизилась к нему настолько, что трубку пришлось отложить.

— Со мной твоя жизнь превратится в ад куда быстрее, — её дыхание обдавало жаром лицо Габе.

— Если ты будешь гореть в этом аду вместе со мной, то я не против, — он говорил тяжело и видно было, какого труда стоило ему не наброситься тут же на девушку. Пати была хоть и бойкая, но маленькая и хрупкая. А потому, окажись она во власти такого, как Хорес, ей нечего было бы противопоставить ему. Конечно, всегда можно было извернуться и ударить между ног, но могло и не повезти. Пати склонилась ещё и почти коснулась своими губами губ мужчины. Этого вполне хватило, чтобы зверь сорвался с цепи.