Down. down.down
Шрифт:
– А-ах! — в один голос произнесла ворвавшаяся в квартиру толпа, среди которой были мужчины, женщины, молодые, старые, даже дети какие-то были. — Володя!!!
Володя закурил еще одну сигарету и немного неловко помахал собравшимся ладонью.
– Вели, Володя, жидов резать! — сказал коленопреклоненный усатый мужик. — Заебали они!
– Тш-ш! — зашипели на него. — Не выражайся при Володе!
Из толпы проворно, стуча по паркету сухонькими коленками, выскочила старушонка.
– Исцели, Володенька! Исцели, милостивец! Болею я, страдаю!
– Да куда ты, дурында старая, со своими хворями! — одернули ее. — С жидами надо сначала разобраться!
– Исцели! Умоляю! Врачи жидовские не лечат меня! — слезно молила бабулька. — Шекели требуют! А у меня пенсия — копейки! Копейки! Так и помру!
«Да как же я тебя вылечу-то? — подумал Володя. — Рукой, что ли, поводить? Сказать: ты здорова? Нет, это хуйня получится».
– Бабка! Ну, куда ты лезешь?! — возмутился какой-то мужик. — Володя жидов карать пришел, а ты с хворями своими.
– Убили ведь, убили жиды Володеньку! — запричитала какая-то женщина. — А он воскрес, вернулся, чудеса творит!
– Ура, православные! — рявкнул кто-то.
– Ура!!! — грохнула толпа в квартире. Крик подхватили в подъезде. Он покатился вниз, по этажам, которые, по всей видимости, были заполнены коленопреклоненными поклонниками. Вскоре раскатистое «ура!» донеслось и с улицы.
«Меня растерзают, — подумал Володя. — Надо что-то предпринять».
Он вертел в пальцах докуренный до фильтра окурок, не зная, куда его выкинуть. К форточке теперь было определенно не пробраться, столько народу набилось в квартиру.
– А дай сюда окурочек, Володенька! — попросила хворая бабулька. — Я окурочек твой пуще глаза собственного беречь буду!
Володя протянул ей остатки сигареты. Бабулька трепетно приняла его, вдруг высунула язык и приложила к нему огонек. Окурок зашипел, потух. Бабулька припрятала его в карман.
– Вот продашь, и на лечение хватит! — прокомментировал какой-то шутник.
На него тут же зашикали.
Володя оглядел собравшихся. Нет, ему ничего здесь не угрожало. Разве что люди, все как один, были некрасивы. Да что там — некрасивы. Они были ужасающи. Как на картинах модного в далеком Володином мире голландского художника. Как же его… Босх, что ли?
– Товарищи! — Володя поднял ладонь. — Православные!
Люди вмиг притихли. Володе на миг стало не по себе. Они ловили каждое его слово.
– Я — голоден! — продолжал Володя. — Я хочу что-нибудь съесть! Можно я поем, а потом мы обсудим… э-э… наши дела?
Действительно, в последний раз Володя кушал (если можно так сказать) далеким-далеким утром, в кафе за два мира отсюда, за несколько минут до того, как убил журналистку. Казалось, это было целую вечность назад.
– Конечно! — Люда деловито протолкалась вперед. — Пошли, Володя! Покушаем!
Коленопреклоненные люди стали пятиться, освобождая Володе путь на кухню. Где-то сзади возникла давка. Кто-то кричал, задушенно:
– Куда прешь? Куда?
– Володя! Володя кушать хочет!
Посреди прихожей освободилось узкое
пространство, вроде дорожки. Только окаймлена эта дорожка была человеческими телами.– Пойдем, Володя! — сказал до жути некрасивая Люда. В ее глазах, как совсем недавно у ее мужа, стояли слезы.
Поклонники были и на кухне. Володя прошел к столу, на котором остывал в тарелке борщ. Появилась порция макарон с мясом.
Володе немного непривычно было есть, когда на него смотрят столько людей. И не просто смотрят, а комментируют каждое движение.
– Ест! Ест! — несся по толпе шепот, уплывал в подъезд, где перерастал в смутный гул.
– Ты, хозяйка, смотри, тарелку не вздумай мыть! — говорила какая-то бабка. — Священная она. Сам Володя из нее кушал.
«Ест! Ест!» — скандировали внизу.
«Я сейчас с ума сойду!» — подумал Володя. Аппетит внезапно пропал, как не бывало. К тому же в самое ухо кто-то восхищенно дышал.
Он сумел впихнуть в себя еще несколько ложек борща, откусить хлеба. И тут зазвонил телефон. Аппарат был совсем рядом, недалеко.
– Да! — сняла трубку хозяйка.
– Здрасте! — услышал Володя из трубки громкий, уверенный голос. — Это Маргулис.
– Маргулис! — пронеслось по толпе. — Гнида иудская! Володеубивец!
– Нам надо поговорить, — говорил голос. — Включите жидовизор.
– Он и здесь диктует! — возмутились в толпе. — Конец их власти пришел! Конец!
– Не ждите, пока будет применено насилие, — резко и уверенно продолжал неведомый Маргулис. — Мы — против жестких мер. Мы хотим переговоров. Включите жидовизор.
– Но как же мы… вы… поговорите? — недоумевала хозяйка.
– Да через него и поговорим. Он на самом деле двусторонний. Вам только казалось, что смотрите вы. На самом деле смотрели и на вас. Ну?
– Гнида! Пидарас жидовский! — ругалась толпа.
– А включите, — сказал Володя.
Люда дрожащей рукой взяла пульт и нажала кнопку. В то же мгновение в трубке послышались частые гудки.
Крылатское — Строгино
В центре темного экрана загорелась искорка. На мгновение она показалась Володе чем-то вроде зарождающейся вселенной, которая вбирала в себя окружающий мрак и разрасталась, разрасталась, наливалась цветом. Раздался чпокающий звук, разбежались по горизонтали малиновые искры, и на выпуклой линзе старенького экрана обозначился контур миловидной девушки с тонким, длинным и горбатым носом.
– А мы пгодолжаем экстгенный выпуск новостей, — милым взволнованным голосом тараторила она, сильно и отчетливо картавя. — На севего-западе столицы пгодолжаются беспогядки, спговоцигованные ггупиговкой гадикально настгоенных экстгемистов — пгавославных гелигиозных фанатиков-фундаменталистов…
– Пиздит, тварь! — высказался мужик с усами. — Такую страну довели, бляди!
– …с места событий — гепогтаж нашего коггеспондента Ггигогия Гегшензона. Ггигогий, вы нас слышите?