Дождь в моем сердце

Сириан тем временем подошел к Лильрину и протянул руку со словами:

— Я проиграл. Перед самим собой я ее проиграл. Ты еще не выиграл, но я желаю тебе удачи. И помогу найти.

Лильрин колебался всего пару секунд, но потом пожал протянутую руку и коротко кивнул. Как всегда в моменты наибольшей сосредоточенности, он сделался каменно-немногословен.

Он сам не мог бы объяснить, как общается с ящером. Возможно, как обычно, сыграл его «дар» договариваться с крупными собаками и лошадьми — еще дома, в нижнем мире, Лиль умел найти общий язык с самым строптивым жеребцом и самым суровым охранником. Сам он никогда этому дару значения не придавал, считая его баловством на фоне более важных мужских дел. А сейчас… тоже не искал объяснения, сейчас его интересовал только результат.

Гурай позволил закрепить у себя на спине ремни, за которые всадникам удобно было бы держаться в полете и к которым пристегнули поклажу. Лильрин проследил, чтобы ничего из упряжи и груза не мешало зверю свободно работать крыльями.

Пока готовились к полету, все трое почти не разговаривали, не считая короткого обмена репликами четко по делу, вроде «дай» или «подержи». А о чем разговаривать? Все было решено и понятно.

Первый толчок прыгнувшего с башни гурая — и первое падение вниз, вниз, почти до прибрежных скал. Желудок сжимается в комок и подскакивает к горлу, но потом полет выравнивается, и помимо воли сердце начинает стучать чаще не от страха, не от беспокойства за Лейсан, а от восторга и свободы…

Гурай сделал круг над гаванью, снизу его заметили, жители побережья — моряки и стражи — задирали головы, подкидывали шапки и что-то кричали, кажется радостное.

Не всем по вкусу пришлось общее решение горожан не спасать похищенную светлую. И каждый из тех, кто не смог сам отправиться на помощь, сейчас искренне пожелал всадникам на летающем ящере удачи.

 ***

Прошло три дня, и радость почти угасла вместе с надеждой. Гурай устал. Они прочесали почти весь путь, по которому корабль мог плыть к побережью материка, перелетая от острова к острову. На некоторых из них только и было, что скала посреди песчаной отмели и несколько чахлых кустов. Хорошо, что пару раз попадались более крупные куски суши, где удалось поохотиться на горных козлов. В остальное время, отпущенное ящеру на отдых, Гурзиш ловил рыбу сетью и чуть ли не десятком замысловатых снастей. Досыта зверя не накормить, гурай поутру слизывал улов в одно движение языка, но хоть что-то.

— Надо поворачивать, — с тяжелым сердцем сказал старик во время последней остановки. И сердито ответил на яростный взгляд Лиля: — Либо не тем путем летим и тогда начинать надо сначала, либо… сразу что-то упустили. А вдруг корабль не ушел далеко от острова и стоит где-то в одной из тех бухт, что облюбовали пираты? В любом случае летим обратно и смотрим внимательно!

Глава 62

Скоро опять стемнеет. Интересно, море третий день качает кораблик как в ладошках, ласково, без штормов, — это чтобы продлить мои мучения или чтобы подарить надежду?

Пару раз меня уже пронесло мимо небольших островков — утыканные зеленью макушки скал покачивались шагах в пятистах от борта. Я каждый раз помнила о том, что вблизи этих чудес можно налететь днищем на риф, но все равно смотрела, как завороженная. Один раз видела даже горную козу среди камней, на том острове, что побольше. Значит, там есть источник пресной воды…

О том, что можно попробовать оторвать, отпилить, отломать какой-то кусок дерева и на нем доплыть до суши, я догадалась не сразу. Ну, глупая девчонка, что поделать. К тому же надо было еще понять, как я с этим бревном спущусь с борта, насколько большим должен быть кусок дерева, чтобы удержать меня на плаву, и не водятся ли тут большие хищные рыбы, которым за радость будет пооткусывать мне ноги...

В общем, скучать и предаваться мрачным мыслям мне было некогда. Дел было столько, что к вечеру, позабыв о том, что ночью может случиться шторм, я падала на постель, вытянутую из капитанской каюты, и засыпала мертвым сном. Чтобы с рассветом снова включиться в осмысленную суету. Вывешивала свиные окорока на веревках за борт — приманится хищная рыба или нет? Отпиливала разные куски досок и даже бревен (запасная мачта, наверное. Была. В трюме. Вместе с инструментами). Поглядывала по сторонам, примечая, не появится ли снова остров. На всякий случай все время ориентировалась по сторонам света — выходило, что несет меня по плавной дуге куда-то на юг. А, да, еще в первый день перетаскала на палубу и выкинула за борт всех мертвецов. Лорда вытряхнула последним и вымыла за ним палубу. Потому что, хотя я и не боюсь трупов, соседство с ними на жаре — не слишком большое удовольствие.

Эксперименты с плавучестью начались только после того, как за два дня на свиные окорока никто так и не покусился. Я привязывала к одной веревке кусок дерева, другую обматывала вокруг пояса и по веревочной лестнице сползала за борт. Страшно было так, что ноги тряслись и брюки намокали — подозреваю, не только от морской воды. Но зато я разобралась, что если к двум кускам бревна приколотить четыре куска доски, то я могу на этом плотике даже сидеть и грести найденным веслом. Жаль, никакой лодки на корабле не было, не знаю почему. Грести у меня получалось неплохо — корабль дрейфовал по течению медленно, и я на своем плоту вполне его догнала, отстав специально на всю длину веревки.

Третий день клонился к закату, и на горизонте начали собираться тучи. Усилился ветер, началась качка. Я в который раз поблагодарила свой крепкий желудок и задумалась: что делать? Островок на горизонте был. Но именно на горизонте — еле-еле удалось рассмотреть из корзины на макушке мачты. Теперь надо было решить, что самоубийственнее: оставаться на корабле в бурю или рискнуть и попробовать добраться до острова на плотике.

Беда в том, что я очень плохо знакома с повадками моря. Оно мне нравится, но я чувствую и понимаю его опасность. И риск, если подумать, в любом случае нешуточный: на судне меня может придавить упавшей мачтой, может затянуть в воронку за тонущим кораблем. А на плотике… ну, тут даже перечислять опасности нет смысла.

Дело усложняла проклятая драконья удавка. Я так и не смогла снять ее, но хоть немного привыкла к этой тяжести. Да, спускавшийся на грудь кожаный язык давил и тянул вниз так, словно сделан из чугуна. Ну что… я решила считать это тренировкой на осанку и силу спины. Нас немного похоже учили в обители. За три дня я так навострилась держать спину ровно, несмотря на тяжесть, что временами стала забывать об этой обузе.

Вот только если окажусь в воде без опоры — беда. Эта дрянь утянет меня на дно, как камень на шее.

Итак. Тучи на горизонте вроде бы клубятся, но пока не гонят тяжелую черную стену, чтобы проглотить закат. Ветер посвежел, но еще не перешел в бурю, дует ровно, без порывов. Барашки волн вроде бы бегут в нужную сторону — пенными лбами к островку. Правда, и корабль потихоньку плывет по течению туда же. Может, рискнуть и поставить самый маленький парус? Нет. Я в этом совсем не разбираюсь и могу сделать только хуже. Жаль…

Буду выжидать момент, следя сразу за всем: за тучами, за ветром, за островом и собственным кораблем. Как только окажусь на самом маленьком расстоянии от суши — рискну. Мешок с припасами и инструментами, два бурдюка с пресной водой, весло — все это надо заранее перетащить и крепко привязать к плоту. И быть готовой.

Как там в старой притче про лягушку и горшок сливок? Вот и я буду бить лапами до последнего. Если утону, ну что же… я сделала все, что смогла.

Остров приближался, это радовало. Но и стена туч постепенно вползала на небо клочкастым серо-черным одеялом с короткими блескучими строчками молний. Ветер тоже усилился. В какой момент я поняла, что вот сейчас — пора, даже трудно определить. Наверное, тогда, когда дальше по курсу вдруг увидела мокрые сизые зубы скал, едва торчащие из пенных бурунов. Рифы! Отмель и рифы, а корабль несет прямо на них. Значит, все. Ждать больше нечего.