Драфт. Часть первая: build

Впрочем, хоть деятельность предприятия и не была напрямую связана с разведением какой-либо живности, но вот эта самая живность и в самом поселке, и на маленькой ферме, имеющейся для нужд хозяйского поместья, и уж тем более на конюшне, где содержались лошади для работ в поле, наличествовала в довольно немалом количестве. Так что «погружение» Али в жизнь Пшехи было быстрым и содержательным. Пришлось ей за короткий срок познакомиться не только с непосредственными подопечными, но и с их хозяевами. И в итоге, не прошло и пары месяцев, как и она сама, и люди, окружающие ее, уже считали, что она тут давно и точно надолго.

Альберте все нравилось. Ей выделили домик на окраине поселка и малюсенький двухместный аэромоб. Работа ее, как и мечталось, не была привязана к одному месту, а пользуемая живность не ограничивалась одними коровами или свинками, как было бы, если б ее распредели на животноводческое предприятие. И бонусом ко всему было то, что это столь чудесное место находилось не так далеко от того, где она выросла. То есть, родители и друзья оказывались всего в неполном часе лета на ее аэромобе-малютке.

К этому моменту своего рассказа Альберта даже оттаяла и Кэтрин просто «купалась» в тех бестревожных радостных чувствах, что всколыхнули в женщине воспоминания о юности и самом начале ее жизни в Пшехе. Они даже немного посмеялись, когда бабушкина подруга, отвлекшись от чего-то горького, но пока неизвестного Кэти, рассказывала о первом своем пациенте здесь, о том, как завела друзей на новом месте и впервые же посетила особняк, который казался ей тогда неимоверно большим и роскошным.

Конечно же, в хозяйский дом она попала в связи со своими прямыми обязанностями. Да, казалось бы, какие животные могут быть в доме, где хозяева не бывают годами? А вот были! И как любым живым существам им иногда требовался доктор.

Хотя в самый первый раз, когда Альберту вызвали в особняк, она, как к своему, так и к общему сожалению, ничем помочь болящему не смогла. И дело было не в ее какой-то профессиональной ошибке, а в том, что пациент был стар, толст и малоподвижен. А его обидчики — сильны, ловки и в самом расцвете их кошачьих лет.

Как уж эти два кота сумели достать подвешенную клетку с той несчастной канарейкой — неизвестно, но они это сделали!

В момент, когда Аля примчалась в особняк, ее глазам предстала картина полного погрома — с разрушенным домом, в виде погнутой проволочной клетки с висящей на одной петле дверкой, пострадавшим, находящимся присмерти — в лице потрепанной канарейки, и горюющими «родственниками», роли которых весьма убедительно исполняли две горничные — Алёна и Оксанка. В дальнейшем ее задушевные подружки.

Как оказалось, нежно оглаживаемая птичка помирала совсем не от когтей агрессоров, а потому что… сильно долбанулась о каменные плиты, которыми был выстлан пол в зимнем саду особняка. Канарейка мало того, что оказалась по всем физическим показателям преклонного возраста, так еще и страдала сильнейшим ожирением, отчего и не смогла улететь, когда кот каким-то образом открыл дверку ее домика.

В общем, в тот раз, как только погоревать вместе с девушками, Аля ничего сделать и не смогла. А вот котов, тех самых птичьих убивцев, она в дальнейшем пользовала регулярно. Поскольку кроме силы и ловкости, как и положено им в расцвете кошачьих лет, они имели еще и такие свойства характера, как наглость и упертость, и практически постоянно участвовали в боях за территории.

Звали котов Тиша и Вася.

Первый, как рассказали Альберте, приблудился сам, лет за восемь до означенных событий, еще подростком. Он был полосат, страшно худ и ужасно голоден, но уже тогда проявил те самые — завидные наглость и упертость. Чем, собственно, и покорил повара, что заправлял на кухне особняка в обычное — не гостевое, время.

Второй же кот был породист и в оригинальной версии звался, конечно же, не Васей, а Вальдемаром Азалеем Брутом Третьим, как и вычитала в его паспорте Аля. Морду он имел плоскую, ушки маленькие и совершенно непрочесываемую нежно-персикового оттенка шерсть, которую ему просто сбривали почти под ноль, когда котище сильно закашлативался. Все эти чисто внешние атрибуты четко соответствовали его породе, но вот флегматизм и некоторая заторможенность, долженствующие проявляться в его характере, отсутствовали полностью, похоже, только увеличив тем самым долю все тех же наглости и упертости. Когда-то, на заре его кошачьей юности, он был подарен хозяйской матушке — госпоже Зинаиде Михайловне. Но сия уважаемая во всех отношениях дама, будучи тогда уже в очень преклонном возрасте, не вынесла возле себя этого проявляющего не по породе активность кота, и отослала его в деревню. В особняке он появился примерно в том же возрасте, и в то же время, что и Тихон.

Что самое интересное — в драках между собой коты замечены небыли, да и вонючих пометок в доме не оставляли, что послужило поводом для повара Андрюши проявить чисто мужскую солидарность и отвоевать для них сохранность причиндалов. Но именно поэтому с другими котами Вася с Тишей бились смертным боем и, соответственно, в услугах Али нуждались почти круглый год.

Впрочем, хулиганы были биты не только собратьями. Периодически они выхватывали, заслуженно надо сказать, от еще одного условного пациента Али — какаду Арчибальда. Почему условного пациента? Да потому, что вот ему-то как раз ни разу помощь ветеринара и не понадобилась.

Альберте, вот, вообще казалось иногда, что попугай создание вполне разумное. И если затаиться где-нибудь в кустах, то можно будет услышать не только его обычное: «— Дайте Аррчи орррехов!» и «— Дурррни! Дурррни!», в сторону котов, забредших на его личную территорию, каковой он считал зимний сад особняка. Такое отношение девушки к попугаю сложилось не случайно. После его обследования, которое он перенес с достоинством аристократа, она выявила, что возраст какаду превосходит не только ее собственный, но даже по совокупности вместе с кошачьим.

Но вот глупые «дурррни» в зимний сад периодически заглядывали, за что и были биты не раз. Только Але за пару первых лет, что она прожила в Пшехе, пришлось зашивать голову Тише и лапу Васе, раскроенные крепким и острым клювом Арчибальда. А сколько раз они выхватывали от попугая до нее… и не пересчитать!

А сойдясь с девчонками поближе, Аля стала и в особняке бывать не только по случаю вызова, но и просто так, что называется — пробегая мимо. Тем более что Андрюшка был любителем баловать вкусненьким не только котов, но и симпатичных девушек. И несмотря на то, что свой глаз он явно положил на Оксану, но и Алёнку, и Альберту, он на своей кухне привечать не переставал.

Так и полетели первые годы жизни Али в Пшехе — в полном удовлетворении собой, своей работой и окружающими ее людьми. Палисадник перед домом был засажен розами, привезенными от мамы, казенный аэромоб вскоре и почти полностью стал игнорироваться в пользу тоже казенной, но гораздо более милой лошадки Зарушки, а одиночество симпатичной девушки скрашивалось… нет, не влюбленным в нее парнем, а лохматой и рыжей алабайечкой по кличке Багуль! Да, тоже считай — роза, а на деле — лучшая подружка. И поговорить с ней можно, и прогуляться, да и вкусного чего сготовить, однозначно — на пару!

Впрочем, ухажеров у Альберты тоже хватало. Но вот только не складывалось как-то не с кем…

А спустя года три, как девушка поселилась в Пшехе, в поместье нагрянул и хозяин этих мест — Алексей Разумовский.

На этом месте Альберта Яновна сделала паузу, а Кэти даже пришлось эмоционально отстраниться, настолько трепетные и нежные чувства всколыхнулись в женщине при этих воспоминаниях. А потому рассказ о последующих после приезда Алексея событиях девушка прослушала, как внимательный, но обычный собеседник, просто воспринимая перечисляемые факты. История та, в общем-то, складывалась, что называется, в лучших традициях романтического жанра. Дело не обошлось без красивой высокомерной соперницы, мнящей себя женщиной жизни «главного героя», неприятием высшего общества милой, но слишком простой для столичной жизни девушки, соответствующих сложившимся обстоятельствам коварных интриг и победы настоящей любви над всем этим.