Драгоценная невинность

— Знаешь, я думаю, что во время каждой встречи нужно будет его целовать, — задумчиво произнес Драко, разглядывая пергамент, на котором он писал.

— А я думаю, что ты факультету еще живым нужен, — хмыкнула Паркинсон, лежа на кровати и считая звезды: в комнате Драко потолок был сделан почти как в Большом Зале, с той лишь разницей, что работал только вечером и ночью.

— Нет, ты не уловила идею. Смотри, — он повернулся к ней, — я недели две попадаюсь ему на глаза, целую его, а потом пропадаю. То есть, начинаю его избегать и все такое. У него, конечно, возникнет удивление, но это только подогреет его интерес. А синяки ты хорошо сводишь, так что справимся, — Драко натянуто улыбнулся девушке. В его тактике было слишком много белых пятен и неточностей, но шел уже шестой курс и нужно было начинать действовать, иначе можно засунуть себе чувства в задницу. А ведь засунуть хотелось Поттеру…

— Ты молодец, — Пэнси ласково обняла его. Ей, пожалуй, единственной позволялось так делать. — Это все, конечно, хорошо, но что мы будем делать с…

Малфой ее перебил:

— Поверь мне, я знаю, что делать, — он хитро улыбнулся однокурснице.

Той его улыбка не понравилась.

***

Незадолго до времени, когда старостам нужно было выходить на обход школы, Драко поднялся в совятню и отправил Гермионе записку, в которой просил ее сегодня пропустить обход, заверив, что Рон и без нее прекрасно справится, а он с Пэнси ему поможет.

Когда Гермиона получила послание, она сначала не могла поверить своим глазам — еще бы, сам Малфой написал ей! — а потом думала, хочет ли она знать, почему ей не стоит ходить на обход, или нет. Решив, что нет, не хочет, она с почти спокойной совестью отправила Рона одного.

— Эй, — возмутился тот, — ты что, хочешь, чтобы мы с Малфоем друг друга переубивали?

— Не переубиваете, — проворчала Грейнджер. — Мне за тебя еще сочинение писать, когда я, по–твоему, все успеть должна?

Рон только кивнул и поплелся на дежурство. Глубоко в душе он был рад такому раскладу, но показывать это не стал.

***

Как давно ему нравилась Паркинсон, Рон с уверенностью сказать не мог. Может, курса с четвертого, когда он увидел ее на Святочном балу в серо–зеленом платье, которое красиво подчеркивало ее фигуру. Может, с пятого, когда Пэнси на Рождественские каникулы осталась в Хогвартсе и Рон увидел ее в домашних штанишках и легкой тунике. В том костюме она выглядела так по–домашнему, что он тогда подумал, что совсем не против каждое утро видеть ее в таком виде.

На совместных уроках Уизли бросал на нее тоскливые взгляды, на обеде в Большом Зале всегда выискивал ее силуэт среди толпы слизеринцев. Умом–то он, конечно, понимал, что ничего ему не светит, — еще бы, гриффиндорский оборванец, сын семьи, позорящей чистокровных волшебников, — но сердце вопреки всему начинало учащенно биться, едва только вдалеке мелькнет знакомая фигурка.

Пэнси часто видели в объятиях Малфоя, поэтому по школе ходили разные слухи: от «Они что, встречаются?» до «Да они помолвлены с самого детства». В любом случае, вместе они смотрелись впечатляюще, да и Пэнси с ним выглядела довольной, так что Рон только издалека любовался слизеринской красавицей. Ему, в общем–то, было плевать даже на ее репутацию, потому что влюбленные люди склонны идеализировать своих возлюбленных.

Об этом помешательстве Рона знал только Гарри, и он десятки раз говорил ему, что нужно действовать, обратить на себя ее внимание. Рон лишь вздыхал и говорил, что он Малфою не соперник.

Откуда им было знать, что Пэнси тоже влюблена в Рона? Откуда им было знать, что Малфоя она интересует только в качестве друга?

***

Сейчас радость Рона от предстоящей встречи с ней немного омрачалась тем, что с ними будет Малфой, но когда он пришел к точке сбора старост, то увидел там лишь Пэнси. Сердце радостно ухнуло куда–то вниз, а на лице сама собой расплылась улыбка.

— Привет! — Рон радостно помахал девушке. Та отвлеклась от рассматривания лестницы и удивленно уставилась на парня.

— А где Гр… Гермиона?

— Могу задать тот же вопрос, но касательно Малфоя, — он никак не мог перестать улыбаться.

— Он себя плохо чувствует, — ответила Пэнси.

«Да плевать мне, где его носит! — подумал Рон. — Главное, что мы вдвоем».

— Откуда начнем? — Рон решил, что от стояния на месте толку не будет.

— Давай я проверю подземелья, а ты верхние этажи? — Пэнси пожала плечами, давай понять, что ей все равно, откуда и как.

— Ты действительно думаешь, что я отпущу девушку одну в такой час? — гриффиндорец посмотрел на девушку, та нервно вздохнула. — Вместе пойдем.

Рон пошел вверх по лестнице, решив начать с башен и верхних этажей. Паркинсон двинулась следом.

У него в голове бегущей строкой мелькали мысли о том, что все идет не так: не те слова, не те действия. С точки зрения этики — все в порядке; с его точки зрения — это театр абсурда на выезде.

Пэнси думала о том же самом.

В молчании прошло несколько минут, пока в далеке не послышался какой–то грохот. Рон повернулся к девушке, та пожала плечами.

— Чертовы доспехи! — донесся до них голос Филча. — Давно я говорю Дамблдору, что нужно их убрать. Так ведь себе все переломать можно.

Старосты растерянно переглянулись и тихонько хихикнули. С той же стороны, откуда был слышен голос школьного смотрителя, послышалось мяуканье.

— Что, миссис Норрис? Кто–то еще не в своей кровати? — судя по звукам, Филч двигался как раз в сторону застывших ребят. Не сговариваясь, они свернули в ближайшую нишу и тесно прижались друг к другу.

Пэнси, осознав свое положение, покраснела, кажется, до корней своих темных волос. Рон забыл как дышать. Она была так близко к нему, что даже через одежду он чувствовал тепло ее кожи, чувствовал ее дрожь. Это опьяняло похлеще любого алкоголя, но нужно было держать себя в руках, душить в себе желание чуть сдвинуть ее мантию и коснуться губами плеча, пройтись поцелуями по тонкой шее, прикоснуться к ее губам… Рон потряс головой, отгоняя наваждение. Нельзя. Не сейчас.

А когда?

Филч приближался, и вот уже стала видна его тень на полу освещенного коридора, стали слышны шаркающие шаги. Пэнси еще сильнее вжалась в Рона, теперь она дышала ему в плечо. Парень мысленно молился всем богам, чтобы смотритель не заглянул в нишу, не посветил в нее фонарем; чтобы девушка не отпрянула от него, оставив тонкий шлейф ее аромата и леденящую пустоту.

— Стареете, миссис Норрис, — произнес Филч, проходя мимо ниши не останавливаясь. — Никого тут нет. Пора нам на покой, да? Но как же без нас? — Кошка что–то мяукнула в ответ.

Жалуясь на свою тяжелую долю, мужчина удалился в глубь коридора.

Рон с ужасом приготовился к тому, что сейчас Пэнси уйдет и будет разрушена магия этого момента. Но Пэнси продолжала прижиматься к нему.

Не в силах больше сдерживаться, Рон обнял ее, прижимая к себе. Она подняла на него испуганные глаза. Слизеринка думала о том, как страшно и одновременно приятно стоять с ним вот так.

Молчать, растворяться в его тепле, таять в его руках.

Рон осторожно, боясь спугнуть то ли ее, то ли свою решимость, наклонился к ней и прикоснулся губами к ее губам. Щеки Паркинсон вспыхнули от ощущений, но она отчаянно ответила на его поцелуй. Парень порывисто развернул их так, что теперь она была зажата между ним и стеной, и продолжил целовать ее: он целовал ее губы, щеки, шею. Девушка млела от его прикосновений, ерошила его мягкие волосы…