Драко Малфой и Невозможное счастье

— Гарри… — повторил он почти неслышно. Голова на подушке чуть повернулась, зеленые глаза встретили взгляд серых. В зеленой глубине блеснули отблески прежней непобедимой воли и вечной, почти невероятной любви.

— Драко… — шевельнулись губы.

* * *

Люциус стоял за дверью и смотрел на часы. Когда прошло пять минут, он кивнул сам себе и открыл дверь палаты.

Там было пусто, и нерасстегнутые ремни лежали на кровати, а на полу — пустая открытая шкатулка, теперь не более чем бесполезная безделушка.

Люциус смотрел на эту картину так, как смотрит художник на законченное и, вне всяких сомнений, удавшееся полотно. Улыбнулся. Закрыл дверь. И пошел прочь.

В холле его снова встретил главврач.

— Мистер Мэнор! А где ваш сын?

— Он еще немного посидит с мистером Поттером, — ответил Люциус, не замедляя шага.

— Конечно, конечно. Мистер Мэнор, я бы хотел с вами поговорить…

— Позже, доктор. Я очень спешу.

— Да, конечно, — пробормотал доктор уже в спину Малфоя.

А тот все так же стремительно пересек территорию больницы, дошел до парковочной площадки, сел в машину. Те же манипуляции у ворот, и вот он уже за пределами металлической ограды. Там наконец мистер Мэнор остановил свой «Форд» и вышел, заученным жестом, словно полицейский — пистолет, доставая из-за пазухи волшебную палочку.

Улыбка все так же царила на его лице, как нарисованная, когда он поднял руку и крест-накрест, словно перечеркивая больницу, махнул палочкой.

И сел в машину. Взревел мотор, «Форд» сорвался с места и в туче пыли исчез.

Еще минуту ничего не происходило. А потом здание больницы сотряслось и просело, словно внутри него что-то взорвалось, и одновременно раздался грохот.

Взрывная волна смела ограду, и деревья вокруг больницы вспыхнули.

«Форд» выехал на шоссе и помчался в сторону Вашингтона.

* * *

Светловолосая девушка сидела в кресле с ногами и увлеченно читала какую-то книгу. Несколько минут Люциус, улыбаясь, наблюдал за ней, потом тихонько прикрыл дверь.

В кабинете было полутемно. Люциус протянул руку, чтобы включить свет, но из темноты прозвучал голос:

— Не надо. Мне мешает.

Малфой пожал плечами.

— Это электрический свет, Ксавье. Он не может тебе навредить.

— Очень может быть, — отозвался ленивый голос. — Но тем не менее… считай это самовнушением.

Люциус зажег три свечи в подсвечнике, поставил на стол и сел напротив Ксавье. Белокурый француз, слегка улыбаясь смотрел на Малфоя из его собственного кресла.

— Твои жесты великолепны, Люциус, но я решительно не вижу в них смысла.

— О чем ты?

— Зачем ты спалил клинику?

— Свидетели, Ксавье. Они начали бы задавать вопросы, а накладывать Обливиате на каждого слишком утомительно и долго, тебе не кажется?

— Может быть, — пожал плечами Ксавье. — А тот факт, что тебя могут засечь, не важен, так?

— Не очень, — в тон ему ответил Люциус. — Даже совсем нет. Видишь ли, скоро это вовсе не будет иметь значения.

— Ну хорошо, — развел руками Ксавье. — Предположим. А почему ты отпустил Гарри и Драко?

— Мне нужна Сольвейг.

— Она уже у тебя!

— Драко мог ее забрать. У него действительно было на это право, не улыбайся, Ксав. Твой род стар, но мой — древнее. Есть магия, которая сильнее всех прочих ныне существующих чар — возможно, потому, что она завязана на истинной чистоте крови, которой сейчас практически не осталось.

— Не стану с тобой спорить. Однако они вернутся за Сольвейг. А ты не скрывал свое местоположение от Драко.

— Не скрывал, — охотно согласился Люциус. — Видишь ли, я не уверен, что мне под силу вернуть душу Лорда. А они смогут — смогли же они его туда запихнуть.

И… мне нужен гнев Сольвейг. На них. Только тогда все получится.

Ксавье покачал головой.

— Твой план кишит прорехами.

— Гениальные планы никогда не были безупречны.

— И от скромности ты не умрешь. Позволь, однако, напомнить, что мне нужен не Гарри и не Драко…

— Я помню, — Люциус некоторое время молчал, изучающее глядя на Ксавье. Потом негромко спросил: — Неужели она была тебе настолько дорога, что ты готов мстить через столько лет?

— Никто не смеет уничтожать дочерей семьи Лоран, — спокойно ответил Ксавье.

— Угу, — легко согласился Люциус. — И урвать свой кусок тоже никогда не бывает лишним, верно?

— Верно, — кивнул Ксавье, поднимаясь с места. — Спасибо, что открыл мне на себя глаза, — он издевательски поклонился. — Мне пора, Люциус. Извести меня, когда начнется веселье.

И он направился к выходу.

— Ксавье! — окликнул его Малфой, когда француз уже закрывал за собой дверь. — А что с той девушкой, медсестрой из больницы — как там ее звали, Джейн?

Ксавье остановился, но не обернулся.

— Джулия. Я же говорил тебе — ее больше нет.

— Я лишь хотел убедиться, — примирительно улыбнулся Люциус. — До встречи, Ксавье.

— Надеюсь, — ответил тот и вышел.

Люциус снял очки, потер глаза и откинулся на спинку кресла.

— Устал… — пробормотал он. — Очень устал.

Свечи постепенно оплыли, а потом, одна за другой, погасли. Люциус Малфой спал в кресле своего кабинета и чему-то улыбался во сне.

Глава 11. Возвращение домой

И где-то хлопнет дверь,

И дрогнут провода…

Привет! Мы будем счастливы теперь

И навсегда.

А. Васильев, «Романс»

Ему снились руки, теплые, нежные, сильные, руки на всем теле, руки, снимающие усталость, руки, дарящие наслаждение.

Ему снились губы, надменные, но нежные, кривящиеся в усмешке — и ласковые, губы, цедящие слова, губы, шепчущие страстные глупости, губы целующие.

И глаза — серые, то сталь, то жемчуг, то лед, то туман, остро заточенные клинки, серебро; глаза, просящие поцелуев, которые он не мог им дать.