Дракон-детектив и тайна жертвы

— Ничего личного, парень. Дальше сам, — Венгр привычным движением почесал Плута по спине, выпрямился и ушёл, не забывая оглядываться по сторонам.

Пёс встряхнулся, чихнул и неодобрительно фыркнул, после чего затрусил в сторону, куда удалились мужчины. Фигура Венгра удалялась, похоже, он действительно считает свою роль в этом деле сыгранной. Плут не упустил случая подумать о том, как измельчали люди за последние двести лет. Впрочем, они всегда имели массу недостатков, хотя Вальтер, если брать во внимание его выбор, считал иначе. Приблизившись достаточно близко к тихо беседовавшим мужчинам, Плут снова почувствовал эмоции Третьяка. И это было обоюдным. Вальтер обернулся, заметил семенящего неподалёку пса и подал ему едва заметный сигнал движением головы. Плут тряхнул ушами и стал вести себя более скрытно. Он и без всяких там знаков знал, что ему следует держаться на расстоянии.

— Вы возьмётесь? — уточнил адвокат, заметив, что Третьяк отвлёкся от беседы.

— Мне нужно подумать Петрац, обстоятельства сейчас сложные, сами понимаете.

— Понимаю, но как я уже говорил, следы ведут в Подгорицу, поэтому лучше вас для этого дела человека не найти.

— А если всё сложнее? Я не смогу отправиться за золотом, если в городе его нет. С меня пока не взяли подписку о невыезде, но уже пытались задержать. Мой отъезд может вызвать ненужные выводы. Да и уполномоченный может опомниться в любую минуту, что не оформил все положенные документы на свидетеля. После сегодняшнего инцидента, впрочем, я уже не уверен, что он рассматривает меня только в этом качестве.

— Бросьте осторожничать Вальтер, давайте будем решать проблемы по мере их поступления.

Третьяк не ответил. Человек, идущий рядом назвался Петрацем Право — адвокатом страховой компании “ПаркерПаркер”, с которой Вальтер неоднократно имел дела. Он предлагал игнорировать откровенно неудачные обстоятельства для того, чтобы брать новое дело. Не то, чтобы это было очень странно, но отягощал ситуацию факт того, что заказ поступил от частного коллекционера. Агентство “ПаркерПаркер” было тут не у дел и даже не выступало в посредниках. И это было самое странное. Чтобы владелец антикварного золота не застраховал его официально… Для этого должна была быть веская причина. Петрац же отказывался разглашать детали до тех пор, пока Вальтер не подпишет договор об обязательствах.

— Хорошо понимаю ваши сомнения, Третьяк, но давайте посмотрим на это с другой стороны. Я могу быть полезен вам в нынешней ситуации в качестве адвоката и уже доказал это. Если вы возьмётесь за дело, то я как доверенное лицо нанимателя останусь при вас на весь срок нашего расследования. Посудите сами, если бы сегодня я не приехал в участок за справкой по своему делу, когда вас туда доставили, кто знает, сколько времени вам пришлось бы там провести?

— У меня есть адвокат, — рассеянно отозвался Вальтер.

— Хорошо, я понял, вам нужно подумать, — Петрац резко остановился и развернулся к Третьяку, — давайте встретимся через пару дней и детально обсудим предложение моего нанимателя. Я остановился в гостинице “Морской бриз” на набережной, если понадоблюсь раньше, оставьте сообщение через администратора, — Право протянул руку для прощания.

— Да, давайте отложим это разговор, — Третьяк ответил на рукопожатие.

— Я позвоню через пару дней, Вальтер, у меня есть ваш телефон, — улыбнувшись на прощание, Петрац развернулся и пошёл вперёд.

Вальтер смотрел ему вслед, ожидая, пока Плут присоединится к нему. Пёс был поблизости, хотя и не попадался на глаза. Фигура в красном понемногу теряла чёткие очертания, превращаясь в одно из пятен в толпе.

— Барк! — послышалось у ног.

— Да, брат, что-то завертелось.

— Барк! Барк!

— Помню, помню, я и сам не прочь искупаться, нужно привести в порядок голову и подзарядиться. Пойдём, надо хорошенько всё обдумать.

Глава 7. Притворщица?

Спустя два дня после задержания Третьяка в больнице и его скорого освобождения

— Ну, как тут наше золотце? — спросил сухонький добродушный старичок, заходя в палату.

— Хорошо, доктор Трешня, меня можно выписывать, — засмеялась симпатичная девушка, которая была единственной обитательницей палаты интенсивной терапии последние несколько дней.

— Ну-ну, не гоните коней милая. Вам ещё рано думать о выписке, а вот в общую палату, пожалуй, уже можно. Заведёте себе там новых подружек, — доктор чинно прошествовал к постели, внимательно разглядывая юную особу.

— Одну уже завела, — засмеялась пациентка, пытаясь подтянуться повыше на подушках.

— Это вы о нашей Тонечке? Она хорошая девочка, хоть и слишком легкомысленная. Но тому есть свои причины. Ну-ка посмотрите на мой пальчик, — доктор присел на край койки и выставил перед лицом блондинки с забинтованной головой свою руку.

— Казимир Жаркович, а долго меня будут держать в больнице? — девушка внимательно следила за пальцем, которым доктор водил в разных направлениях.

— А вы что же, куда-то торопитесь? Может, что-то вспомнили?

— Нет, — поникла пациентка, — всё по-прежнему.

— А имя себе уже выбрали? — перевёл тему Казимир Жаркович, заметив упадническое настроение пациентки.

— Нет, — не заинтересовалась девушка вопросом.

— Что, так и будете золотком, деточкой, да пациенткой? — прищурился доктор, продолжая осмотр.

— Мне всё равно.

— Тогда напишем у вас в карте в графе с именем, что вы Страшила Казявкович, — голова, которую осматривал старичок, дёрнулась.

— Нет! Не надо! — запротестовала пациентка.

— Ну вот, не всё равно, как выяснилось. Вы так напоминаете мою жену в молодости, — засмеялся доктор.

— Такая же красивая? — улыбнулась пациентка.

— Такая же притворщица, — доктор поднялся.

— Вы считаете, что я всех обманываю? — насупилась девушка.

— Я считаю? Всех? Обманываете? Ах, да, женская логика! — доктор обошёл кровать, чтобы взять карту, висевшую на спинке.

— Вы назвали меня притворщицей.

— Я сказал, что вы напомнили мне Црвену, мою жену, которая любила говорить совсем не то, что думает и делать вид, что важные вещи не так уж и важны. Может быть, запишем вам в карту её имя?

— Хм, звучит красиво, а я похожа на неё внешне? — всё ещё дуясь, спросила девушка.

— Отдалённо. Я уж и забыл, какой она была в юности. Помню только этот ужасный красно-рыжий цвет, в который она красила волосы.

— Неужели она это делала, чтобы соответствовать имени? Црвена, кажется, означает “красная”? — заинтересовалась пациентка и заёрзала на подушках.

— Нет, — улыбнулся Казимир Жаркович, припомнив что-то забавное, — она верила, что это защитит её от дракона.

— Что? — не поняла девушка, — какого ещё дракона, да и как это может от него защитить?