Дракон проклятой королевы

И, кроме того, если в результате его всего лишь убьют подгорные твари — это ли не будет благом? Ведь смерть куда лучше, чем постоянные угрызения совести.

До горы Амоа сумел добраться не скоро. Пришлось проситься в торговый обоз, отрабатывая свое место там тяжелой работой. Он соглашался на что угодно. Носить тяжести, выносить помои, убирать навоз, чистить лошадей.

Но, так или иначе, добраться до горы он сумел лишь спустя месяца полтора после того, как обнаружил себя в лесу под оборвавшейся веревкой, на которой его пытались повесить.

Его высадили за несколько километров, остаток пути нужно было проделать пешком. Слишком близко подъезжать было опасно. Подгорные твари могли шастать тут в любое время дня и ночи. Дикие кровожадные чудовища, обезображенные черной магией, с желтыми змеиными глазами, которые светились в темноте. Это могли быть и птицы, и звери. Все зверье, что имело несчастье забредать в пещеры Валаада, подгорный король подчинял себе, а потом заставлял, как гласили легенды, рыскать по округе в поисках человеческой крови.

Но Амоа не слишком боялся старых легенд. Его с Рене родная деревня была не так далеко отсюда. И единственный враг, которого они знали — солдаты феода, частенько собиравшие с них дань, якобы за то, что очищают леса от чудовищ.

Чудовищ, которых видели лишь изредка и которые были куда менее опасны, чем волки, нападающие на пастухов и стада. Хотя бы потому, что волки не щадили детей, им было все равно, кем обедать.

Так или иначе, Амоа знал эти леса как свои пять пальцев и очень быстро добрался до лагеря ди Хеики. Чумазые дети в загонах, грязь, солдаты, собирающиеся вокруг костров, пирующие в честь своего феода и кидающие обглоданные кости голодающим детям.

Зачем же они притащили их сюда, если так и держат взаперти?

Они не были похожи на войско, которое пришло сражаться с тварями. Это не было похоже даже на каких-либо ополченцев. Кого они вообще пришли сюда побеждать, с кем пришли сражаться, если больше сами похожи на разжиревших боровов?

Ночью он выкрал солдатскую амуницию, натянул на лицо шлем и до утра ходил по лагерю, пытаясь разыскать Рене вместе с сестрой.

Под утро, не найдя ни одну из них, уснул у догорающего костра, а проснулся от того, что услышал знакомый голос над ухом.

— Скоро… Очень скоро Лулугон будет самой богатой частью Ниана. И тогда я смогу претендовать на трон. Король стар и не имеет наследников. У меня есть все шансы, — хвастливый голос ди Хеики над ухом заставил резко вскочить на ноги, но тяжелая амуниция с непривычки заставила покачнуться, и Амоа, поскользнувшись на грязи, плюхнулся обратно на землю.

— Пьяное быдло… — поморщился феод, глядя на него. — Урезать бы вам всем жалование. А ну живо к горе, караулить, чтобы эта мелочь вытряхивала все золото из карманов.

Но Амоа не шевелился, просто смотрел на девушку, стоявшую рядом с ди Хеики и выслушивающую его хвастливые речи.

— Ты обещал, что моя сестра больше не будет спускаться в шахты, но сегодня утром ее снова погнали вместе с остальными! — не замечая Амоа, потребовала Рене.

За этот месяц лицо ее посерело, осунулось, спутанные волосы были небрежно завязаны лентой, но она по-прежнему высоко держала голову, а глаза выглядели живыми.

— Видимо, забыл… — хмыкнул феод, потянувшись к девушке и обхватив ее за талию. — Возможно, если бы ты мне напоминала об этом всю ночь, я бы не жаловался на память…

Но Рене ловко вывернулась из объятий мужчины и побежала в сторону горы.

— Ну вот что за!.. — сплюнул феод себе под ноги и, развернувшись, пошел совсем в другую сторону.

— Если твари тебя сожрут, я плакать не буду, — бросил он ей через плечо.

На Амоа никто даже внимания не обратил, и, воспользовавшись этим, он поднялся и незаметно пошел за Рене следом.

Но когда вышел поближе к горе, туда, где были видны спуски в пещеры — то просто лишился дара речи. Он наконец понял, зачем собирали детей. Ни о какой борьбе с тварями и речи не шло. Просто шахты были полны золота, и лишь дети могли добывать его, не опасаясь быть сожранными кишащими там тварям.

Неожиданно что-то словно ударило по земле, на которой он стоял. Гора затряслась, послышался грохот, крики:

— Обвал! Обвал! Быстрее все отсюда!

Он заметил мелькнувшую у выхода в пещеру фигуру Рене и без раздумий кинулся следом.

* * *

Киара проснулась от того, что птица, которую она имела глупость подобрать когда-то на поле, снова стучала по прутьям клетки. А ведь еще не так давно она высказывала Амоа за то, что тот посмел кинуть в ее питомца усыпляющим проклятием! А сейчас сама готова запулить чем-нибудь в это неугомонное сознание, лишь бы оно замолчало.

Нет, все-таки надо уже найти какого-нибудь специалиста по животным, показать эту несчастную тварь со сломанным крылом, вылечить и выпустить уже на волю.

Из-за резкого пробуждения сон, который ей снился, почти ускользнул от нее. Наконец-то это был не очередной кошмар, когда ей казалось, что она утопает в зловонной жиже. Кажется, это снова было что-то из прошлого Амоа. Как он искал Рене, узнал что-то про шахты в горе Валаад…

И ведь прервался на самом интересном месте! Дурацкая птица!

Киара чувствовала, что правда была совсем рядом. Там, куда побежал Амоа, пытаясь вытащить свою подругу и ее сестру. В темноте туннелей, где скрывалась черномагическая грязь, проклятье, убивающее ее семью.

Рассвет все еще не наступил, хотя, кажется, вот-вот должен был заняться над Заиром.

Приподнявшись на локтях, Киара посмотрела на лежащего рядом мужчину. Полюбовалась какое-то время его профилем, провела невесомо пальцем по змеящимся по плечам татуировкам. Все-таки, что это за символы? Кроме того, что это как-то соотносится с их религией, ей так и не удалось узнать об этом подробнее.