Дракон в песочнице

– Уф! Кажется выбрались, - с облегчением вздохнул Дракоша, отбросив палку в Болото, за кочки.

– Эй! Нельзя ли поосторожнее?!
– завопил кто-то и из клубящегося болотного тумана выросла черная фигура, вся в тине.

– Вы кто?
– спросил Вовка.

– "Кто, кто", надо было спрашивать до того, как палками кидаться, заворчала фигура, приближаясь.
– Здравствуйте. Лихо.

– Что - лихо?
– переспросил Дракоша.

– Не что, а кто, - поправила фигура.
– Это я - Лихо, зовут меня так. Неужели вы про Лихо Одноглазое никогда не слышали?!

– Нет, - дружно ответили Вовка и Дракоша.

– Что за народ пошел!
– хлопнуло себя по бокам огорченное Лихо.
– Где вы только живете? Кто вас только воспитывает? Кто вам сказки рассказывает? Вы даже про меня ничего не слышали! Раньше-то каждый знал: и старый, и малый. По болотам в темноте шастать опасались. А вы чего тут на ночь глядя делаете? Ищите что, или заплутали?

– Что на Болоте найти можно? Заблудились мы, - признался Дракоша. Нам бы домой поскорее, пока его мама волноваться не начала.

– Поскорее вряд ли получится - это только островок на Болоте, а не берег. Здесь как раз середина Болота будет. Вы немного отдохните, обсохните, и я вас, так и быть, выведу.

– Где-то здесь мы огонек видели, мы на него и вышли. Может быть, можно у него согреться?

– Это, наверное, Кикимора, только у ее костра вы вряд ли согреетесь.

– Как же можно у костра, да не согреться?
– не поверил Вовка.

– Разве так бывает?
– добавил Дракоша.

– Здесь, на Болоте, и не такое бывает, усмехнулось Лихо.
– Пойдемте, сами все увидите.

Они пошли за Лихом вглубь острова. Идти пришлось недолго, Лихо раздвинуло кусты, и наши путешественники оказались на маленькой полянке, где перед тусклым костерком, с огнями голубого цвета, сидело странное существо: горбатенькое, косматенькое, с острым носом, да таким длинным, что его подпирала воткнутая в землю рогатулька.

Кикимора, а это была, конечно же, она, сидела, обхватив голову тоненькими ручками и напевала тихо и гнусаво, раскачиваясь в такт пению:

Скука, чавканье, зевота,

тины судорожный вздох,

манит забрести в Болото

изумрудно-нежный мох.

Там Синюшкины колодцы,

синева в ночных кострах,

в каждом маленьком болотце

притаился детский страх.

Сквозь болот безликих лица

пролегла морщинкой гать.

Жабы, слизняки, мокрицы,

а Кикимор - не видать.

На болотах стало тихо,

присмирел лесной народ,

даже Лиху стало лихо,

и ушло оно с болот...

– Куда это я ушло?
– заворчало Лихо.
– Никуда я не уходило, тут я, туточки.

– Здорово, Одноглазое!
– восторженно завопила Кикимора.
– А говорили, что ты убежало куда-то.

– Куда я с родного Болота денусь? Оно у нас одно только живое осталось.

– Это точно, - всхлипнула Кикимора.
– Все как есть вокруг повысушили. А это кто там с тобой?

– Да вот, прохожие тут заблудились, надо вывести.

– Само собой, надо, обязательно даже надо вывести, - часто закивала головой Кикимора, утыкаясь носом в землю.

– Самим им из нашего Болота никак не выбраться, да еще чего доброго ЭТИ нападут.

Она понизила голос и завертела головой, оглядываясь по сторонам.

– А что, ОНИ еще не ушли с Болота?
– испуганно понизило голос Лихо.

– Вроде как нет, намедни у дедушки Лешего кастрюли стибрили.

– Зачем им кастрюли старые понадобились?
– удивилось Лихо.

– Кто их знает, фулиганы. Все как есть ташшат. У меня вот корыто зачем-то сперли. Совсем старое корыто. Говорю же: ташшат и ташшат, все подряд ташшат...

– Может быть, они "металлисты"?
– спросил Вовка.

– Кто их разберет? Может, и метлисты, только врать не буду, не видела я, чтобы они на метлах летали.

– Не "метлисты", тетя Кикимора, а "металлисты", - поправил Вовка.

– Может, и металлисты, - согласилась Кикимора.
– Раз железо прут, может и металлисты.

– Можно нам погреться у костра, тетенька Кикимора?
– спросил Вовка, осмелев.

– Можно-то, конечно, можно, милости просим, только у моего костра не согреешься. Он из гнилушек, как говорится, светит - да не греет.

– Для чего же такой костер нужен?
– разочарованно спросил Вовка.
– Для света?

– Нет, - помотала головой Кикимора.
– Свет нам ни к чему, мы в темноте очень даже хорошо видим. А костерок этот - для мечтаний всяческих.

Кикимора застеснялась, зашмыгала носом и захихикала.

– А о чем вы мечтаете?
– поинтересовался неугомонный и любопытный Вовка.

Лихо торопливо задергало его сзади за рубашку, предостерегая от вопроса, но было уже поздно: Кикимора застеснялась еще больше, а потом ахнула рукой и сказала:

– Так и быть, покажу вам. Никому не показывала...

Тут Лихо странно закашлялось, Кикимора обиженно поджала губы и поправилась:

– Почти никому не показывала, да больно уж вы мне приглянулись, в душу самую мне проникли. Так и быть, покажу.

Она порылась под пеньком, на котором сидела, и вытащила старый, очень ветхий журнальчик. На обложке было написано: "Нива". Кикимора перевернула несколько страничек, нашла нужное место, бережно разгладила журнальчик и протянула его Вовке:

– Вот, смотрите, об нем мои мечтания. Ух, крррасавец! Усищщщи, усищщщи-то какие! А глаза-то, глаза! Каждое по блюдечку. Наш человек!

Вовка и Дракоша, осторожно взяв руки журнал, рассматривали на большом портрете лупоглазого мужчину в железной каске с шишечкой, в военном мундире, с усами, закрученными вверх, и торчащими как пики.

– Виль - гельм Го - ген - цол - лерн, - по складам, с трудом, прочитал Вовка мудреное имя, которым был подписан портрет.

– Во! Слыхали!
– обрадовалась Кикимора.
– Я же говорила: наш человек! Я чувствовала! Го - ген - цол - лерн!!! Ух ты, вот это имя! Как лягушка по Болоту лапами прошлепала! Наш, наш человек! Болотный! И усищщи как у дедушки Лешего!