Дракон выбирает судьбу

“Я заберу у драконов все. Вы будете первой, Джемайма” – послышалось откуда-то справа. Андреа Сальцхофф был чудом, которого ждали все люди, а стал легендой. О нем будут говорить и писать книги, и постепенно он утратит все черты живого человека – того, кто поднялся против драконов и победил.

– Я должна тебя ненавидеть, – продолжала Джемма. – Но я не могу. Не знаю, почему, но не могу.

Она ждала ненависти – такой же холодной, которую испытывала к покойному Игорю – но ненависть почему-то не приходила. Было лишь чувство, отдаленно похожее на сожаление; когда Джемма видела президента Сальцхоффа на экране телевизора или на страницах газет, то ощущала лишь тихую тоску и жалость. Не ту, которая унижает, нет – ту, которая хочет обнять и утешить.

Впрочем, Северному Ястребу это было не нужно. Он следовал зову своей сути – такому же, который заставляет драконов выплескивать пламя и копить деньги, и Джемма при всем желании не смогла бы сделать его миротворцем.

А теперь его не стало. Теперь прошлое окончательно стало прошлым. Тот, кто стал новым героем человечества, тот, кто рубил головы монстрам и усмирял их, ушел навсегда. Его оплакивали в хижинах и дворцах, его проклинали в драконьих башнях, поднимая бокалы с шипучим, но по дороге, которую он проложил, теперь шел весь мир. 

И мир нельзя было остановить.

– Я лишь хочу верить, – сказала Джемма и, сунув пальцы в карман пальто, извлекла кассету: маленькую, старую, с давно стертой записью. Когда-то Ларри Брук отправил ее для того, чтобы уничтожить Северного Ястреба руками Джеммы – если бы выяснилось, что он подчинил себе не дракона, а человека, свою соратницу, вряд ли люди бы продолжили носить его на руках. – Я лишь хочу верить, Андреа, что тебе хорошо там, где ты сейчас. Прощай.

Она опустила кассету во тьму среди цветов и венков, выпрямилась и, постояв еще немного, пошла прочь.

Шелест облетающей листвы тек за ней, словно голос, который говорил о прощении, прощании и новой жизни.