Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Вот к нам подошел и первый из неприятельских кораблей. Поле битвы опять немного сместилось, перекинувшись на него, — прежде сцепленные суда были уже расчищены настолько, что атака новоприбывших тут же захлебнулась в контратаке — части саксов удалось перебраться на другой борт, в то же время волна бриттов под предводительством Олафа хлынула на их собственный. В воздухе опять засвистели и зашипели зажженные стрелы. Вряд ли эти небеса и это море видели когда-либо прежде такой яростный морской бой, да еще именно с такими участниками. То, что случится потом, позже — пока не в счет.

Стрельба велась, в основном, из двух точек —

с догоняющего нас корабля бриттов и со вдруг раздумавшего подходить ближе неприятельского. Этот второй остановился в нерешительности в стороне и, не подплывая, вел пока перестрелку. Между тем, «наш» корабль стремительно приближался, его воинственные пассажиры и команда что-то возбужденно кричали, и наконец его нос неуклюже, но не крепко стукнулся в борт одного из сцепленных кораблей. Тут произошла хоть и вполне ожидаемая, но все же неприятность. Первое из захваченных поврежденных судов нашло время решить, что тут-то и пришел его час, чтобы затонуть, и части людей пришлось отвлечься для того, чтобы перерубить с ним все связи, а заодно подобрать с него всех еще остававшихся на нем раненых.

Бедвир с группой своих воинов собирался было перепрыгнуть к нам с подошедшего корабля, но потратив некоторое время на преодоление препятствий и перекрикивание лишнего шума, мне удалось объяснить ему, наполовину жестами, чтобы он плыл дальше, к задержавшемуся неприятелю или хотя бы зажал с другого борта судно, атакованное Олафом. Бедвир вроде бы все понял и, чуть отплыв, двинулся дальше в обход, а мы с Марцеллином возглавили сложную операцию по отделению тонущего корабля из общей связки, и при этом — по перемещению через него людей на тот корабль, на котором мы сюда приплыли. Оказавшись на нем, в итоге уже ни с чем не сцепленном, мы тоже пустились вдогонку за последним «морским драконом» противника.

Тот явно решил, что на сегодня развлечений достаточно и, вильнув кормой, уже удалялся прочь. Мы преследовали его некоторое время, бомбардируя остатками всякой горючей всячины, потом оставили в покое, отогнав на достаточное расстояние и сами повернули к берегу, вскоре повстречавшись с кораблем Мельваса. Возвращались мы на четырех посудинах, оставив первый корабль Олафа догорать позади, также забрав с него всех, кто там еще случайно оставался, и кроме этого зарева кругом воцарилась уже почти кромешная тьма, в которой горели еще яркими точками огни на берегу, огни на увечном, выступающем бледным летучим голландцем «Росинанте» Пеллинора и звезды в небе, то и дело затягиваемые сизыми рваными облаками, похожими на взъерошенные, распластанные крылья. Волнение усиливалось, ветер крепчал, электрическими вспышками засверкали над берегом и над водой, отражаясь и от моря и от небес, первые ветвистые молнии.

Первым делом после ревизии повреждений, полученных судами и упрямого направления их неуклюжего хода туда, куда нужно, а не куда хотелось бы переменчивому ветру и течению, надо было заняться ранеными — не все из них иначе дотянули бы до берега, чем мы и занялись, используя по возможности все свои знания, так что плавание назад было насыщенным и без усиливающейся качки и без вытаскивания Пеллинора и его людей с его терпящего бедствие корабля, для чего пришлось отклониться от прямого курса, ведь со скверным управлением и медленным, но верным дрейфом его хорошенько снесло в сторону.

Оглушительный гром и молнии участились, полетели крупные капли и, наконец,

хлынул сильный ливень, смывающий кровь с палуб и бортов и морскую соль. И когда мы в конце концов достигли берега, то хоть и чувствовали себя как выжатые лимоны, но всю нашу одежду пришлось бы выжимать еще очень долго.

Когда мы выбрались с кораблей и из линии прибоя на сушу, меня изрядно шатало.

— Правь, Британия, морями! — воскликнул я и, неловко повернувшись, стукнулся в кого-то спиной. Это оказался Олаф.

— Ну, когда-нибудь это ей и светит! — согласился он.

— А, Гавейн, это ты, привет, откуда это ты взялся? — без особенного любопытства поинтересовался я. Ощущал я себя совершенно пьяным, и от усталости, и от грозы, от начинающегося шторма и от царящей кругом толкотни и суматохи. Разгул стихий всегда действовал на мои извилины самым шальным образом.

— Что значит, откуда? Только что выносил на берег бренную тушку Пеллинора. У бедняги морская болезнь.

— Надо же, с его-то энтузиазмом и боевым задором так легко отделаться.

— А энтузиастам везет, — с сомнением сказал Олаф.

Перед нами как чертик из коробочки возник Бедвир.

— А ведь мы здорово победили! — воодушевленно заметил он. Его потеснил Мельвас.

— Необычный был денек! Когда повторим?

— Как только, так сразу, — заверил я. — Вы Кея еще не видали? У него тут все было в порядке, пока нас не было?

— Конечно все в порядке, — заявил Кей, появляясь тут же из темноты самолично. — Что со мной сделается? Вот только Гарет совсем извелся. На наше счастье, у него никак не получалось справиться ни с одной из этих посудин в одиночку.

— Пока не стоило, — серьезно сказал Олаф. — Но можешь ему передать, что еще не все потеряно. Мы же не собираемся бросать их все здесь на берегу.

— Зачем же передавать? — послышался обиженный голос Гарета, — я и сам здесь и все слышал.

— Конечно, не потеряно, — поддержал я. — Грех не пускать его в такой исторический рейд.

— Мы только до Оркнеев и обратно, — заверил Олаф.

— Хорошо, только легендарное плавание Брана не повторяйте.

— А было бы здорово! — воодушевился Гарет.

— А кто родину защищать будет? — поинтересовался я.

— Ну, это, наверное, еще интереснее, — неуверенно предположил Гарет, поразмыслив.

— Куда это ты все смотришь? — спросил Олаф. — Думаешь, будет сильный шторм?

— Да нет, вряд ли сильный, — задумчиво сказал я. — Просто, ведь могла быть удивительно красивая ночь…

— По-моему, она и так жутко красива, и сама по себе, и со всем, что было.

— Да, вот именно, ты совершенно прав. Наверное, как раз из-за того и красива. «Жутко». Просто убийственно. «Свет колдовской раскаленной от солнца пустыни, Огненный цвет расцветающих розой вулканов…»

Олаф улыбнулся и подхватил цитату, не строчка за строчкой, а сразу к концу песни:

— «Смерть хороша, но не мертвым же ей любоваться, Гимны слагать, вознося ей и рифмы и души…»

— «Вот и живем мы затем, чтобы ей поклоняться, Но любопытно, а ей-то от этого лучше?» — закончил я.

— Это вы о чем? — озадаченно спросил Кей, глядя на нас обоих с неподдельной тревогой.

— Не бери в голову, Кей, это всего лишь поэтическое преувеличение, — успокоил я его. А то, мало ли какие странные мысли придут в его христианскую голову. — Ну что ж, а теперь снова займемся делом?

Поделиться с друзьями: