Драконий отбор, или Пари на снежного

— Совсем немного осталось, потерпи!

— Ненавижу… Ненавижу! Отпустите!

— Все пройдет, девочка… Еще спасибо мне скажешь!

«Скажу, обязательно скажу, сволочь! Вот только вспомню, кто ты, и скажу! — кипело во мне бурлящей в крови злостью. — Если выживу», — подумала, уже теряя сознание.

— Открой душу! Таша!

Меня трясли, пытаясь заставить открыть глаза. Я не могла. Я устала от боли, и жар уже почти сожрал меня изнутри. Ничего нет… Только подыхающая я. Умереть, чтобы перестать чувствовать.

«Не могу…» — рыдала горячими, обжигающими щеки слезами.

— Открой душу… Открой суть… Ты можешь… Сплети их воедино!

Голос приказывает. Он злится. Он в бешенстве.

Плечи сжимают так, что они хрустят, моя голова безвольно трясется.

— Не позволяй поглотить! Выпусти суть, сумей соединить их. Пусть сплетутся огонь и лед в единое. Таша!.. Тварь! Приди в себя!

Удар. По лицу. Еще один. Я не могу ответить, я не могу сказать, как мне больно. Я больше ничего не могу.

— Оставь ее, — кто — то заставляет отпустить меня. И тело падает обратно на койку. — Она умирает, — сочувствующе. — Еще одна… Хватит. Я поставлю вопрос на совете о прекращении проекта. Эта последняя…

— Прекратить? — Злая усмешка слышна в голосе. — Ну уж нет! Она уникальное создание. Если она выживет, то сможет подчинить драконов и навсегда решить проблему с ними.

— Хватит! У нас есть другой проект. Думаю, с более жизнеспособными тварями он пройдет успешнее. А ее оставь. Пусть девочка умрет спокойно. — Это приказ. Властный и ледяной, такой, что проникает в самую душу и заставляет меня задрожать. Или это уже агония?

— Она выживет… Вот посмотришь! Эта выживет… Дай еще год! Мне совсем немного не хватает!

Ответ был. Я точно знала. Но не слышала. Я больше не могла слышать.

Я уходила. Проваливалась во тьму. И та благостно меня принимала.

— Таша! — Голос просверлил мозг. Заставил подняться из бездны. Карабкаться задыхаясь, голос заставлял жить и дышать через боль. — Ты должна выжить! Ты должна показать, что я прав. Ты — уникальная! Самая уникальная…

Почудился ли мне последующий удар по щеке? Молниеносный, заставивший распахнуть пылающие веки. Для того чтобы увидеть его.

— Я выживу, — сказала, выплюнув в него всю ненависть, на которую была способна. — Я найду тебя!

Стоящий побледнел, если его роду вообще свойственно было бледнеть. Потом лицо исказила усмешка.

— Конечно выживешь, ты еще всем им покажешь, вот только меня не вспомнишь. Да и вообще, все это… Вырастешь и станешь лучшей… Уникальной… Вот тогда мы и посмотрим, прав ли совет! — тело мое снова пронзила тонкая игла. — Ты еще покажешь, кто ты!

— Кто я? — прохрипела в уносящую меня тьму.

— Ты…

Я пыталась сопротивляться. Огни поднялись изнутри, голодными волками кинулись во тьму, терзая и разрывая, вынося меня из бреда прошлого.

И голоса, полные искреннего сочувствия, прозвучали рядом. Голоса настоящего.

— Что с ней, Лика?

Арршир или Тарриан… у меня все смешалось. Голоса двух нарршари сливались в один. А может, он и был один?

— Я не вижу, — прошептала растрескавшимися губами.

— Таша… Очнись. Открой глаза. Ты должна жить!

И я открыла глаза. Вот только увидела совсем не Арршира и не Тарриана… А тьму… Густую заволакивающую всю комнату. Она ждала меня, протягивала щупальца и манила. Я не боялась. Я готова была идти к ней. Провалиться в глубину.

Сознание полыхнуло пламенем, отзываясь на призыв. И тут же из тьмы вышло темное и холодное. Демоническое. Щупальца спрутами окутали меня. Поглотили разум и тело, выталкивая из меня яд, проникший в самую глубину.

— Таша! — крик Арршира продрался сквозь тьму, разорвал ее и ударил в уши. Теперь я точно различила его голос.

— Я — уникальное создание… — шепнула ему. — Я выживу.

Тьма. И полная бессознательность.

* * *

Тьма.

Жуткая.

Чувство безысходности сдавило грудь. Такое ощущение, будто лежу в гробу. Я даже вскрикнула от страха и услышала, как звук отразился эхом от стен комнаты.

Не могила! Ужас отпустил.

Но сердце продолжало биться испуганной ланью.

Я попыталась ощутить себя.

Я лежала на чем — то мягком. Не давили на кости жесткие пружины детдомовкой койки. Да и ноги с руками не были связаны тугими веревками. Ничего не врезалось в запястья. В висках пульсировало. Огонь во мне еще бурлил, но был теплым и благостным. Не обжигающим ни душу, ни тело. Холод окутывал сознание, но не заставлял трястись от озноба. Плотными нитями сплелись две далекие и такие разные сути. Я лежала, не открывая глаз и вслушиваясь в себя. Вспоминала лицо того, кто стоял в ту жуткую ночь над моим умирающим телом. Дикий пазл всей жизни практически собрался воедино. Мое странное влечение к Аррширу и почти противоестественное желание ему противостоять. Незримая слежка, которая так напрягла Шаи, и интерес рекстражей к нашей семье.

Шаи… Мне нужно его срочно разыскать. Если он доехал до детского дома, то там ему грозит опасность! Эта мысль пробила тело новым витком обжигающего страха.

Я распахнула глаза.

Тусклые бра едва ли освещали помещение, но даже этот желтоватый свет резал глаза. Пришлось несколько минут моргать и тереть веки руками, прежде чем смогла оглядеться и понять, где я.

Мой кабинет.

Я лежала на диване, заботливо укрытая пледом. Синий экран монитора отражался в стекле огромного окна.

И никого рядом. Только слышно, как за дверью вполголоса разговаривают двое.

Я попыталась приподнять голову и рухнула обратно, на кем — то принесенную подушку. В висках тут же набатом застучали молоточки. Голова закружилась. Пришлось снова прикрыть глаза. Сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Пульс медленно приходил в норму.

Я открыла глаза. Огляделась, теперь уже медленно. Рядом с диваном на столике стояли графин с водой и стакан. Протянула руку, доставая графин и, не обращая внимания на стакан, жадно припала губами к его горлышку. Вода была теплая и невкусная, но все же мне стало значительно легче, после того как поставила полуопустевшую тару обратно на столик. В висках пульсировало заметно тише, боль перебралась в затылок и стала тупой. Собрав мысли воедино, попыталась думать.

Что произошло?

Яркой вспышкой боли резанули воспоминания. Прошлое, настоящее, все в одной куче. Я пошевелила пальцами ног. Нет. Эта боль всего лишь фантом. Пальцы шевелятся без каких — либо раздирающих ощущений. Правда, жар в ступнях, но он терпим. И дышу я часто… Видимо, была температура. Я болела? Меня подвели к этой страшной болезни…

Да, точно… Я болела. Долгим, затяжным беспамятством. Странно и пугающе смешивались обрывки воспоминаний. Я лежала на старой койке. Или нет? Это прошлое. Прошлое… Голос… У меня по коже пошли мурашки. И снова фантом боли пронзил тело.