Драконий пир

– Погоди. Как это больше? – Влад подошёл к собеседнику совсем близко и глянул ему в лицо. – Помимо тех, что ты назвал, есть Мане Удрище и его брат Стоян. А ещё есть Тудор. Также есть Станчул и брат его Юрчул. Есть Димитр и, наконец, бывший писарь Михаил, который теперь начальник канцелярии.

– Ты позабыл ещё одного Мане, – послышался тихий ответ. – Этот Мане при твоём отце был главным распорядителем двора, а при Владиславе сделался начальником дворцовой конюшни.

– Значит, предателей тринадцать?

– Нет, ещё больше, – продолжал Калчо.

– Ещё?!

– Да. Ты, господин, не знаешь ещё одного жупана, который зовётся Нягое [18] . Он стал служить твоему отцу уже после того, как ты отправился жить ко двору султана. Однако Нягое тоже предал твоего отца и, как многие, предпочёл ему Владислава.

– Многие… – повторил Влад и после этого слова вдруг сник. – Итого четырнадцать.

– Да.

– Но четырнадцать – это слишком много.

Это только в сказках четырнадцать врагов – пустяк. В сказке враги гибнут так же легко, как и появляются. Когда по слову рассказчика главный герой взмахивает мечом, то головы негодяев и предателей тут же скатываются с плеч – скатываются легко, будто и не прикреплены к шеям. Рассказчик даже не успевает устать, повествуя, как всё случилось.

18

Бояре Тудор, Станчул, Юрчул, Димитр, Радул, Влексан Флорев, Татул, Шербан, Баде, Мане, Нягое и писарь Михаил, предавшие отца Дракулы, – также реальные исторические лица. Подробнее см. статьи в Приложении к роману «Драконий пир».

А вот попробуй расправиться с четырнадцатью, если это не тени, порождённые живым воображением, а люди из плоти и крови, большинство из которых ты знал на протяжении многих лет. Попробуй представить, как убиваешь их. Попробуй, если никогда никого не убивал и совсем не уверен, что у тебя хватит сил снести взмахом меча даже одну голову.

Ну а прежде попробуй представить, как все четырнадцать совершили злодейство, и это будет не похоже на сказку. В сказке все злодеи-заговорщики действуют, имея в головах одну общую мысль и весьма простую. А в жизни у каждого человека свои мысли и свой путь, сложный и извилистый. Попробуй представить все эти запутанные пути и понять, как они могли привести разных людей к одному общему решению – к решению предать и убить.

Четырнадцать разных людей, а цель одна, причём задумали они то, на что даже в одиночку решаются немногие… Если вдуматься, такое совпадение покажется невероятнее самой удивительной сказки!

– Это слишком, – пробормотал юнец. – Значит, отца предали почти все его жупаны.

– Так уж вышло.

– Но как так может быть?! – Теперь Владу захотелось кричать. – Откуда вдруг столько? Двенадцать и то много, а их четырнадцать! Теперь я понимаю, почему ты не хотел быть свидетелем. Пусть лучше бы мне сказали всё письмена, верно? Но они не сказали. Поэтому ты решил исполнить свой долг? Значит, ты сам как пергамент – нет у тебя ни страха, ни корысти?

– Тебе видней, господин.

– Я хочу видеть, но я как будто слеп, – признался Влад. – Я смотрю на тебя, но не знаю, верить тебе или нет. Ты говоришь, что предателей четырнадцать. А как так могло выйти?!

– Так уж вышло, – повторил Калчо и поспешно добавил: – Но тебя должно утешить, что нашлись и такие жупаны, которые не предавали твоего родителя и умерли за него. Это жупан Нан, жупан Станчул Хонои, жупан Семён, жупан Радул Борчев и ещё Нан по прозвищу Паскал [19] .

19

Бояре Станчул Хонои, Семён, Радул Борчев и Нан Паскал тоже не вымышлены. Погибли вместе с отцом и старшим братом Дракулы, не пожелав участвовать в заговоре. Подробнее см. статьи в Приложении к роману «Драконий пир».

Боярин Нан сразу встал перед глазами, как живой, и посматривал с укоризной: «Ну вот. А ты меня не жаловал».

Станчул Хонои тоже вспомнился Владу сразу. Рыжий боярин с веснушчатым лицом. Возвысился при отце Влада и до конца остался благодарным своему князю за милости – не поменял его на другого. Не то что Тудор!

Раду Борчев, то есть Борчев сын, помнился Владу как человек с гордо вскинутой головой и большими чёрными полуседыми усами. Этот боярин был весьма богат, а его отец в своё время тоже заседал в княжеских советах. Радул Борчев часто говорил, что всегда служил и продолжит служить лишь одной княжеской семье. Он служил дяде Влада, звавшемуся Александром Алдя, а затем – отцу Влада, но вот Владиславу, происходившему из другой ветви румынского княжеского рода, служить не стал.

Нан Паскал тоже был человеком примечательным. Русоволосый боярин, над которым все добродушно посмеивались. Он ведь получил своё прозвище потому, что родился на Пасху, то есть в день, когда воскрес Христос. Вот все и говорили, что этому боярину можно давать самые опасные поручения – кто родился на Пасху, тот точно проживёт долгую жизнь, и удача станет сопутствовать ему во всём, а значит, ему ничего не страшно… Жаль, не оправдалось это поверье. Нан Паскал был ещё совсем не стар, когда умер.

Чтобы вспомнить боярина Семёна, Владу пришлось чуть-чуть призадуматься, но лишь чуть-чуть. Из серого тумана, окутавшего прошлое, возник в меру дородный серобородый человек, который своей судьбой был подобен Станчулу. Всю жизнь тоже служил только одному князю – отцу Влада, причём всю жизнь занимал при нём одну и ту же должность – заведовал княжескими застольями. Невольно мелькнула мысль: «Наверное, те, кто отравил отца, первым делом хотели взять Семёна в сообщники, но он отказался. Однако если отказался, тогда почему сразу же не доложил обо всём своему господину?» Этот вопрос пока оставался без ответа, но как бы там ни было – Семён не предавал.

– Пятеро, – угрюмо произнёс Влад. – И их всех убили?

– Да. Нан сгорел, а остальных убили. Как убивали Станчула Хонои, Радул Борчева и Нана Пскала, я почти сам видел. Это прямо здесь, во дворце, случилось, в тронном зале, – сказал Калчо. – Твой отец и брат к тому времени уже умерли, а Владислав ещё не приехал в Тырговиште. Междувластие наступило, и вот собрались бояре на совет, чтобы решить, что дальше делать. Все собрались – и те, кто предал твоих родичей, и те, кто их поддерживал. И случилась ссора. Я там не присутствовал. Только слышал, как кто-то крикнул: «Ой, убили!» И все дворцовые слуги побежали туда, откуда был крик. Я пришёл тоже, но уже всё кончилось. Станчул Хонои, Радул Борчев и Нан Паскал лежали в крови на полу. А Димитр стоял над ними, и стража – рядом. Что случилось, точно не знаю. Стража была при мечах, но мечи, когда я пришёл, находились в ножнах, поэтому я ничего не знаю. К тому же Мане Удрище, который стоял там среди других бояр, вдруг начал кричать, что трое убитых сами виноваты. Дескать, они сами первые стали кидаться на всех и хотели убить. Однако оружия при убитых я не видел.

– Почему же никто не обратил на это внимание? – удивился Влад.

– Все слушали, что кричал Мане, – ответил писарь. – К тому же в зале получился страшный беспорядок. Мебель была разбросана, ковры смяты. Возможно, люди подумали, что оружие затерялось в этом беспорядке.

– А Владислав, когда приехал, конечно, разбираться не стал? – со злой улыбкой спросил Влад.

– Вдовы убитых ходили к Владиславу с прошением, чтобы нашёл виновных и покарал, – сказал Калчо, – а Владислав ответил, что уже всё выяснил и что все бояре, которые присутствовали при убийстве, поклялись, что убитые сами во всём виноваты, раз нападали первые. Владислав сказал, что не будет наказывать тех, кто всего лишь защищал свою жизнь.

– А Семёна как убили? – Влад опять сделался угрюмым.

– Его убили раньше. Неподалёку от дворца. Там я совсем ничего не видел. Только слышал, что это случилось.

– Пятеро убитых, – повторил Влад. – Пятеро честных людей, которые отправились на тот свет, против четырнадцати здравствующих предателей. Пятеро отважных людей, а против них – четырнадцать подлецов и трусов. И те, кого оказалось больше, одержали верх. Простым большинством. Вот так дрянное обычно и побеждает. Побеждает потому, что злого в мире куда больше, чем доброго. В мерзости тонет всё доброе и чистое… Ты полагаешь, что это и впрямь утешительно, Калчо?