Драконий пир

Гость спешился, отдал оружие Войко и по расстеленному прямо на земле ковру пошёл ко входу.

Снаружи было светло и холодно, а внутри – темновато и душно. В полумраке, разгоняемом десятками подвесных светильников, вокруг белых скатертей, выстланных в длинный ряд и уставленных яствами, сидели все турецкие военачальники. Пили они не лошадиное молоко, а вино, поэтому некоторые уже порядком захмелели и, шутки ради, хватали за ноги новоприбывшего гостя, которого турецкий слуга вёл вдоль стенки шатра – туда, где во главе собрания сидел сам Караджа-бей.

Подойдя к нему на расстояние пяти шагов, Влад прижал правую ладонь к груди и, отвесив поясной поклон, произнёс положенное по случаю витиеватое приветствие:

– Желаю всяческого счастья верному слуге великого и непобедимого султана Мурата. Пусть твоя слава множится вместе со славой твоего господина. Пусть никогда не затупится твоя сабля и не ослабеют руки. Пусть хрустят вражеские кости под копытами твоего коня.

– И тебе всяческого счастья, Влад-бей. Садись и будь моим гостем, – ответил Караджа-бей.

Гостя усадили справа от хозяина, совсем рядом, и это говорило о том, что приглашение в самом деле было получено неспроста – предстояла важная беседа, – однако предводитель турецкого войска не стремился сразу перейти к делу. Обычай гостеприимства требовал сначала поговорить о пустяках. Или пустяками это только казалось?

– Небеса часто посылают нам дождь, а снега почти нет, – задумчиво проговорил Караджа-бей. – Выпадет и растает. Можем ли мы ждать настоящего снега в ближайшие дни?

– Я думаю, что настоящий снег мы увидим через неделю, – так же неспешно ответил Влад.

– Моим верблюдам такая погода неприятна, – заметил военачальник. – Холодная вода пропитывает верблюжью шерсть, и животные мёрзнут.

– Верблюды не созданы для северных стран, – сказал Влад, – но многое в таких случаях зависит от военачальника. Я слышал, что у одного искусного полководца даже теплолюбивые слоны могли преодолеть заснеженный горный перевал. Полагаю, что ты, Караджа-бей, не менее искусен в том, чтобы водить войска.

– Да, я тоже думаю, что мои верблюды не падут, – улыбнулся султанов военачальник.

Меж тем слуги начали разносить чай, подслащённый мёдом. В первую очередь, конечно, несли Карадже-бею и сидящим рядом с ним военачальникам. Влад же, чуть повернув голову, наблюдал, как один слуга держал поднос с чашками-пиалами, а второй наполнял их из большого медного чайника и по очереди подавал пирующим.

В Румынии чай пили разве что заезжие купцы с Востока, поэтому вид пиал, да и самого чайника казался юному румынскому князю необычным даже после четырёх лет, прожитых в Турции.

По традиции Влад получил чашку последним – гостю давали возможность убедиться, что хозяева пьют и питьё не отравлено. Слуга с поклоном протянул пиалу двумя руками, а Влад принял её правой рукой и, не торопясь, пригубил угощение.

Караджа-бей, сидящий рядом, целую минуту причмокивал, наслаждаясь напитком, и, наконец, решил, что обычай гостеприимства соблюдён, поэтому можно перейти к делу.

– Я узнал, где сейчас находится свинья Юнус, – произнёс турок, а Влад, услышав уничижительное наименование, прочно закрепившееся за Яношем Гуньяди, навострил уши.

– И где же эта свинья?

– За горами совсем близко. В большом городе в двух днях пути отсюда.

– В Брашове? – удивился Влад.

– Да, вы называете этот город так, – невозмутимо отвечал Караджа-бей.

– Ах вот почему брашовяне ничего не ответили мне на письмо, – пробормотал Влад и пояснил турецкому военачальнику. – Я говорил тебе, что они прислали мне приглашение приехать в гости. Я ответил, что занят и не могу приехать, но думал, что они станут уговаривать меня, а они не стали. Больше писем из Брашова не было, и я всё думал – почему. Значит, потому, что Юнус уже там.

– Мои разведчики только что вернулись из тех краёв и говорят, что свинья Юнус собрал войско, которое вот-вот готовится выступить, – почти перебил его Караджа-бей.

После таких новостей история с письмом интересовала его очень мало, да Влад и сам понял, насколько важны нынешние события:

– Твоё войско сразится с Юнусом? – спросил он.

Караджа-бей не ответил, лишь поднял брови. У турок это означало не удивление, а безоговорочное «нет», но Влад, даже зная это, решил настаивать. От турок сейчас зависело, осуществит ли юный румынский государь свою месть:

– Но почему бы тебе не сразиться с этой свиньёй?

– Свинья Юнус умён, – твёрдо произнёс Караджа-бей. – Он сейчас не придёт. Он придёт позже.

– Тогда оставайтесь, – сказал Влад, совсем позабыв, во что обходится жителям Тырговиште содержание войска и что народ уже ропщет.

– Моё войско должно уйти до того, как пойдёт снег, – всё так же твёрдо произнёс Караджа-бей. – У многих воинов нет тёплой одежды. Если я останусь, эти воины заболеют и уже будут не воины. А свинья Юнус надеется на такой поворот дела. Хочет, чтобы моё войско ослабело в ожидании. Лишь после этого он нападёт, поэтому я не стану ждать. Я уйду.

– Юнус не сможет долго выжидать, – попробовал возразить Влад. – Если пойдёт снег, войску Юнуса трудно будет перейти горы, и чем больше выпадет снега, тем труднее.

– Я слышал, что два года назад он перешёл горы, когда снега уже было много, – недоверчиво заметил Караджа-бей.

Два года назад… Турецкий военачальник имел в виду поход, когда Янош Гуньяди пришёл в Румынию, чтобы свергнуть Владова отца. Это случилось в конце декабря. В конце.

«А сейчас только начало, – понял юный румынский государь. – Турки не станут ждать целый месяц. Не станут мокнуть под холодным декабрьским дождём. Не станут мёрзнуть под снегом, если на это нет воли султана».

– Но разве ты не должен помогать мне? – Влад предпринял последнюю попытку уговорить Караджу-бея. – Великий султан приказал тебе это. Значит, ты должен остаться.

Турецкие брови, успевшие вернуться на прежнее место, опять сдвинулись вверх.

– Но почему? – не отставал Влад, поэтому Караджа-бей оказался вынужден пояснить юному глупцу:

– Великий султан не приказывал мне воевать с Юнусом. Он приказал лишь помочь тебе получить трон твоего отца. Я в точности исполнил повеление своего повелителя и больше ничего не должен.