Драконова Академия. Книга 3

– Ты меня не боишься, Лена, – произнес он. – Как бы ты ни старалась это скрывать, ты меня не боишься. Только ты одна.

– Я не…

Мои губы запечатали поцелуем. Таким яростным, сильным и быстрым, что вслед за ним я ушла под воду еще быстрее. Настолько глубоко, что теперь не осталось даже возможности вдохнуть. Или закричать. В ушах по нарастающей бился пульс, пробиваясь сквозь звон глубокого погружения, а губы вплавлялись в его, и не осталось ничего больше кроме этой сумасшедшей раскрывающей мой рот ласки.

Кроме прикосновения грубой ткани его пальто к обнаженной коже, к белью, которое только что я совсем не чувствовала, а сейчас ощущала, как оно касается всех самых сокровенных мест на моем теле.

Я вцепилась в лацкан его пальто, Валентайн подхватил меня на руки. Или, точнее будет сказать, под бедра. Теперь все выглядело так, будто его целую я, хотя ритм, темп и напор давящих на мои снизу губ говорил об обратном. Его язык сплетался с моим, всей кожей между разведенных бедер я чувствовала жар и… пустоту. Пустоту, которую отчаянно хотелось заполнить.

Настолько отчаянно, что я содрогнулась при одной лишь мысли о том, как это будет. Сладко, и так сжалась, что перед глазами вспыхнули звезды и все поплыло.

Оргазм может случиться от поцелуя?

Меня опрокинули на постель раньше, чем я успела подтвердить или опровергнуть эту теорию. Прохладное покрывало, горячая кожа и его руки, скользящие по моему телу. Чешуи на скулах стало еще больше, а тьмы в глазах хватило бы на весь Хэвенсград. То, как Валентайн провел ладонями по всему моему телу – властно – от плеч, по груди, цепляя ставшие острыми соски, по животу и ниже, сдвигая белье, то, как он на меня смотрел – хищно, пристально, жестко и жадно, все в нем говорило: «Моя».

Ему даже не нужно было повторять этих слов, но он все-таки их повторил:

– Ты – моя, Лена. Моя и ничья больше, запомни это.

Слова воспринимались как что-то из другого мира – далекие, доносящиеся сквозь толщу воды. А его прикосновения, пальцы, застывшие на моих бедрах, словно клеймили, обжигая не то льдом, не то пламенем. Я приподнялась, потянулась к нему, положила ладони на грудь, чувствуя, как под ними колотится сердце. Его сердце. Настоящее. Живое. Хотя большинство в Даррании считают, что сердца у него нет. Да что там, я сама так считала.

Я тянусь вперед, и в этот момент в моей голове раздается отчаянный, дикий визг: «Не смей этого делать! Не смей! Слышишь!» Голос высокий на крике и в то же время до боли знакомый.

Мой?!

Осознание этого становится последним, что я слышу: сознание взрывается, как лампочка. И наступает темнота.

Глава 7

Как Новый год встретишь, так его и проведешь. Даже не удивляюсь, что у меня в голове первой всплыла эта мысль, а второй – что я весь последующий год буду трахаться и слышать голоса в голове. Даже не знаю, какая перспектива заводит меня больше. Даже не знаю… А еще не знаю, откуда во мне столько цинизма. Предсказуемо разлепив веки в одиночестве, я поняла, откуда. Все мои чувства, которые я разрешала себе испытывать, оборачивались полной жо… и ладно бы только романтические порывы.

Я любила родителей. Они умерли.

Я влюбилась в Земскова. Он оказался козлом.

Я влюбилась в Люциана. Та же история, с поправкой на крылатость и размеры. Правда, козел он и в Африке козел, в смысле, в Даррании. Ну вот и пусть себе летает.

У меня была лучшая подруга – с ней случилось непоправимое. Из-за меня.

Теперь я вроде как поверила в то, что могу… быть счастлива с Валентайном? Что?! Вот прямо так, с такими интонациями – Ч.Т.О?! И в итоге после страстного лапанья и отключки благополучно просыпаюсь утром в своей постели. Одна. Между прочим, после потери сознания – после чего? Меня-таки догнало межмировыми перемещениями, и я схожу с ума? Во мне завелась субличность Елена Петровна Харитонова, которая против спонтанного секса с красивыми мужчинами?

Зажмурившись, потерла виски, испытывая непреодолимое желание что-нибудь выпить. Например, воды. Дорнар-скар, может, и безалкогольный, но пить хотелось зверски. Оглядевшись, нашла графин на привычном месте: на тумбочке. Я всегда просила ставить мне воду на ночь, моя привычка с детства. Вот и сейчас дотянулась до стакана, плеснула туда от души, и залпом его выпила. Затем второй.

Шторы забыли задернуть (ну, или в мою комнату после Валентайна никто больше не заходил), но было пасмурно. За окнами валил такой густой снег, что через полчаса нахождения на улице можно было превратиться в снеговика, а на мне не было даже белья. Комплект, аккуратно сложенный, словно в издевку лежал на кушетке в изножье кровати, и мне захотелось рычать.

Вот что за мужчина, а?! Так бы и треснула… темной магией!

Ладно. Типа, с добрым утром, Лена. С Новым Годом, с новым счастьем. Пора идти чистить зубы и делать водные процедуры. Может, под водой в голове прояснится, с чего ж меня вчера так накрыло, а главное – после того, как Валентайн с подарком ходил в гости непонятно к кому.

И почему так быстро вернулся? Не понравилось, что ли?

Если трахаться мне запрещала субличность Елена Петровна, то здесь явно подключился кто-то очень острый на язычок. Например, Лена-врезавшая-Земскову, которая во мне проявлялась с завидной регулярностью. Нет, ну а что? Если верить психологам, то субличности – это не шутка и даже не диагноз, просто разные стороны одной меня, мои проявления. Главное об этом вслух не говорить, а то непонятно, как отреагируют местные.

Зевая, я доплелась до ванной, где привела себя в порядок. Продрала спутавшиеся локоны, магией выпрямила обратно (красота!), полежала в ванной, пуская пузыри под водой и выныривая на поверхность. Когда в жизни все идет так, как сейчас у меня, остается только пускать пузыри и философски думать о том, что все так и задумано свыше. Правда, в моем случае это даже не прикол: задумано свыше. Адергайном Ниихтарном.

Его бы тоже… того, темной магией. А еще лучше – в наш мир, без магии. Посмотрела бы я, как он там выкручиваться будет-то. Не обладая своей безграничной темной силой.

Ха!

Выбравшись из ванной, я высушила волосы, оделась. В самое обычное платье, мягкие туфельки, как раз закрепляла волосы заколкой, когда взгляд упал на столик, где вчера стояла еда. Еды там больше не стояло, зато лежала маленькая коробочка. Серебристая такая, с бантиком-лентой.

Подарок. От Валентайна.

Не надо было к нему приближаться, потому что по мере приближения меня охватывала нездоровая злость. То есть сначала он сваливает с большим подарком в закат, потом приходит. Видит меня танцующей в нижнем белье, лапает, как будто так и надо, а после опять исчезает? Предварительно раздев, куда же без этого! И да, еще оставив это.

Меня просто-таки распирало от эмоций, поэтому я схватила подарок, зажала его в кулаке: благо, размеры позволяли, и вылетела из комнаты. В кабинете, открытом буквально с ноги, Валентайна не оказалось, и я направилась к нему в спальню. Плевать мне, что он там делает, пусть хоть самоудовлетворяется! Ему можно ко мне вламываться, а мне – нет?!

Толкнув дверь, я застыла на пороге с открытым ртом. По ощущениям, метра на два, а может, и больше, потому что неожиданно заболела челюсть. А впрочем, не только челюсть, во мне заболело все: потому что в комнате Валентайна не оказалось, зато оказалась голая Эстре.