Драконова Академия. Книга 4

— У нас с тобой ничего нет, Сезар, — София стянула браслеты, показывая ему запястье с брачным узором. — Ничего, кроме этой бесполезной магической почеркушки. Все, что было у меня к тебе, ты разрушил сам, в ту ночь. Вернуть это уже нельзя, и я этому рада. Что же до нашего брака, я буду примерной женой. Для всех. Для тебя — просто женщиной, которая живет с тобой под одной крышей. Я никогда не лягу с тобой в одну постель. Никогда! Ни за что. И чем скорее ты это поймешь, тем лучше!

Она яростно швырнула браслеты на землю, прямо к воде, и озеро, подчиняясь порыву ветра, тонкой рябью качнуло воды в их сторону. Сезар попытался перехватить ее руку, хотя ее ярость уже обретала отклик внутри него. То, что с таким трудом поддавалось контролю, жесткому контролю, который он столько лет держал, которому его учил Валентайн, снова заклубилось внутри, как черный туман.

«Тебе не обязательно спрашивать ее мнения, — как бы говорило оно, — ты можешь сделать ее своей прямо сейчас. Прямо здесь».

Наказать ее. Проучить. Заставить ответить за свои жестокие слова.

Все это настолько остро запульсировало в груди, что Сезар разжал пальцы и отступил сам. Мгновенно выжигая из себя все чувства, все то, что делало его живым. Запирая на тысячи замков, чтобы темная магия не получила из этого всего силу.

— София, — произнес он, — не надо так. Я причинил тебе боль. Я прошу прощения. Я готов просить прощения каждый день, если это потребуется. Давай просто…

— Давай просто ты оставишь меня в покое? Я дала обещание сотрудничать в отношении этого брака, — она вскинула голову. — И на людях никто и никогда ничего не заподозрит. Но здесь и сейчас, между нами… я тоже буду честна. Мне не нужны твои извинения. Мне не нужны твои попытки все исправить. Мне не нужно ничего от тебя, ни твой мир, ни ты сам. Ты мне не нужен, Сезар.

Она обошла его, подхватив юбку. Остановилась в нескольких шагах за его спиной, словно вспомнив что-то.

— Полагаю, будет правильно, если в дом мы вернемся вместе. Я прошу прощения за то, что сбежала вот так, это никогда больше не повторится.

Он чувствовал Софию совсем рядом. Такую близкую и в то же время бесконечно далекую. Держать сознание, держать концентрацию сейчас было несравнимо сложно, но Сезар снова и снова, раз за разом вспоминал уроки Валентайна, выстраивая ментальные барьеры и отключая чувства. Он делал это до тех пор, пока Тьма, с шипением бьющая хвостом, не растворилась в силе контроля и блоков светлой магии. Пока он не уверился в том, что сегодня набрать силу ей уже не грозит.

Только тогда, глядя на слабо поблескивающие на земле нити браслетов, он повернулся к Софии.

— Будет все, как ты захочешь, — глухо произнес он. — Но я не отступлюсь. Я не оставлю тебя наедине с этим, и я не оставлю тебя. Я буду тебе мужем, пусть даже только для всех, и я буду ждать того дня, когда ты сможешь меня простить.

По лицу Софии прошла судорога, она плотно сжала губы. Но больше ничего не сказала, просто положила ладонь на сгиб его локтя и зашагала рядом. Они все-таки шли по этим дорожкам вместе, и на каждому шагу Сезар снова и снова повторял про себя.

«Настанет тот день, когда мы будем смотреть отсюда на звезды. Настанет тот день, когда я провожу ее в самую уютную беседку и накину на плечи платок. Настанет тот день, когда София меня простит».

Глава 11

Лена

Не знаю, каким бы было первое утро после свадьбы Сони в моем мире, но в Даррании оно началось с объятий Валентайна. Этот дракон настолько собственнически притянул меня к себе, что вывернуться из его рук не представлялось никакой возможности.

— Ва… — произнесла я, когда первая попытка расцепить его пальцы закончилась только более тесными объятиями. Я не договорила, потому что меня укусили за шею. Чувствительно так укусили, не больно, но до мурашек.

— Ты дракон или вампир? — поинтересовалась я, когда пришла в себя.

— Это тот, кто пьет кровь невинных жертв? — интимно поинтересовался Валентайн. — Помню, ты рассказывала.

— Ай! — я дернулась, когда меня укусили снова. При этом вжимаясь бедрами в мои ягодицы, однозначно демонстрируя, что у драконов, как и у вампиров, как и у прочих представителей мужского пола, утренняя реакция на желанных женщин одинаковая.

Я даже додумать не успела, как меня уже снова присвоили. Одним движением. И это оказалось настолько резко и настолько контрастно, что у меня с губ сорвался совершенно непристойный глубокий стон. Который однозначно понравился Валентайну, потому что на него он отозвался хриплым:

— Уверена, что ты невинная, Лена?

Я бы сказала все, что по этому поводу думаю, но мне было не до того. Тем более что его ладонь уже накрыла мою грудь, лаская и сжимая, и наше утро продолжилось сладкими, томительными движениями. Сбивающимся дыханием, стонами удовольствия и дрожью предвкушения нарастающего наслаждения, раскрывшегося ослепительно-ярко. Вот именно после этого самого наслаждения, когда Валентайн расслабился, я и сбежала в ванную. Коварно вывернулась из его рук и отправилась по делам насущным и чистить зубы, потому что романтика романтикой, но физиологию и гигиену никто не отменял.

— М-м-м… прекрасно выглядишь, — сообщили мне, когда я, завернувшись в халатик, стояла у глубокой раковины с медными ручками и таким же узорчатым красивым краном. Валентайн обнял меня со спины, и я посмотрела на него через зеркало.

— Ты хочешь, чтобы я не смогла ходить? В принципе?

— Я могу носить тебя на руках.

— Заманчиво, но я предпочитаю передвигаться самостоятельно, — я выскользнула из объятий и развернулась к нему лицом. — Представляешь?

— Представляю, что в твоем мире, Лена, совершенно невыносимые женщины.

— Это ты меня назвал невыносимой? — наигранно возмутилась я, упираясь ладонями ему в грудь. Поскольку одеться Валентайн так и не потрудился, это прикосновение грозило мне повторением близости, а еще кожу что-то царапнуло. — Ой!

Я отняла руку и увидела крохотную пластинку чешуйки, проступившую у него на груди. От нее расходился еще островок чешуи, но он как бы располагался под кожей и был мягким, а эта вот… вылупилась. Валентайн посмотрел поверх моего плеча — сейчас чешуя серебрилась и у него на скулах, и вот такими мягкими островками на ключицах. Его взгляд стал холодным, и я поспешила поинтересоваться:

— Магия становится сильнее?

— Да, — произнес он.

— Это хорошо или плохо?

— Чем сильнее во мне магия, тем сложнее мне будет контролировать ее силу. — Валентайн отпустил меня. — Но я справлюсь.

Меня это определенно радовало. Хотя бы тот факт, что он больше не говорит, что на него может напасть эта черная страсть (хотя судя по Сезару, эта черная страсть — та еще напасть). Что он должен меня уберечь, и поэтому нам не стоит видеться — тоже. Пусть мы с ним все обговорили и обсудили, каждый раз, когда речь заходила о его темной сути, он становился далеким и холодным, и словно отрезал себя от меня и от наших чувств. Я этого совершенно не хотела, поэтому поднялась на носочки, коснулась губами его губ.