Драконова Академия. Книга 4

— Зря ты прогнал Дракуленка, — говорю я. — Он хотел тебе рассказать кое-что важное. О том, что происходит с концентрацией Тьмы в землях твоего отца.

— В Мертвых землях?

— Именно там. — Я потираю ледяные ладони друг о друга.

Сегодня еще не осень, но очень близко к тому, большая часть лета и самых теплых дней в Хэвенсграде достались Ленор. Равно как и все мои мечты, песчаной горкой рухнувшие на берег, где их смыла волна. Что же касается меня, я… у меня впереди второй курс в Академии Драконова. Это все, что я сейчас знаю.

— Мне правда надо побыть одной, Валентайн, — говорю я. — Если ты меня правда любишь… — Я осекаюсь, потому что не верю больше в эти слова. — Если я хоть что-то для тебя значу, не удерживай меня.

Я шагаю вперед, и в первый момент мне кажется, что он меня не отпустит. Просто не позволит выйти из этой комнаты, и меня всю окутывает холодом изнутри. Потому что сейчас я в самом деле не готова с ним говорить. Потому что если он попытается давить, если не даст мне уйти, это будет конец. Не знаю, мне страшнее от этого или от того, что все продолжится, но Валентайн отступает.

Я подхватываю лежащую на кресле виритту (Ленор сегодня собиралась в этой спальне, отдельно, чтобы поразить Валентайна своей неземной красотой) и иду к двери. Прямо так, в бальном платье, да, но мне все равно. Еще все равнее, что будет дальше, потому что прямо сейчас мне кажется, что дальше уже ничего не будет. Я выхожу на Эзалийскую набережную, бреду по ночной улице. Этот район — один из самых престижных и безопасных в Хэвенсграде, и все равно на меня с удивлением косятся редкие уже за счет позднего времени прохожие.

Во мне явно узнают адептку Драконовой Академии, то есть Академии Драконова, потому что ежегодный Открывающий бал — такое же событие, как и Зимний. Только если зимние балы проходят по всей Даррании, Открывающий — один-единственный, это традиция именно главного учебного заведения страны. О нем везде пишут, о нем везде говорят, а во Флидхааре за пару недель до его начала идут бурные обсуждения, кто и в чем придет. Разумеется, это просачивается в семьи адептов, и дальше, дальше, дальше…

А вот я дальше не могу. Не могу идти.

Может, я и сидела сегодня в сознании, но Ленор-то танцевала. Может быть, дело и не в этом. Может быть, дело просто в том, что я не хочу идти дальше. Не знаю, куда мне дальше идти, хотя Эзалийская набережная не просто большая. Она огромная. Проходит через несколько районов, сменяя не только повороты реки, но и атмосферу города, и архитектуру домов, и виды.

Платье возмущенно шуршит, когда я усаживаюсь прямо на ступени. Ноги все же гудят, даже несмотря на ультраудобную обувь, которая почти не ощущается. Я смотрю на водную гладь, в которой отражаются убаюкивающе покачивающиеся огни, они двигаются, как двигались сегодня пары в танце va’orra, «парение»: спокойно, размеренно, плавно, я бы даже сказала вальяжно. Это гипнотическое зрелище заставляет меня моргать и расслабляет. По крайней мере, я хочу в это верить.

Прохлада, которой с реки тянет весьма ощутимо, бодрит, заставляя невольно поежиться. Я лишь успеваю подумать о том, что надо было взять что-то, что можно набросить на плечи, когда на эти самые плечи ложится довольно-таки жесткая, но в то же время окутывающая теплом ткань.

— Нашла, где сидеть, — комментирует Люциан Драгон, усаживаясь рядом со мной на лестницу.

Глава 16

Люциан Драгон

Не таким он представлял свое возвращение. Да, если честно, он вообще смутно его представлял, потому что Академия после гарнизона казалась не то обыденной, не то слишком простой, не то вообще из другой реальности. Все эти балы, желание покрасоваться, показать, какой ты крутой. Забавно, но Люциан отлично помнил, что сам был таким. В точности таким же, а от воспоминаний о прошлом Открывающем бале вообще хотелось пробить лицо ладонью насквозь.

Тогда Лена только еще появилась в его жизни, а он был слишком собой, чтобы это оценить. По большому счету, он в принципе мало что ценил, разве что Нэв. И то относительно, а девушка, которую Люциан увидел на балу, была поразительно похожа на его сестру. Своей хрупкостью, огненно-рыжим цветом волос, тонкой, почти просвечивающей кожей, которую по весне украшала россыпь веснушек и оставалась надолго.

Она была одна, вокруг нее не крутились подруги, не толпились парни, и он подошел, чтобы познакомиться. А познакомившись, не сдержал улыбки, потому что девушку звали Амира. С Амиром они друзьями не стали, но дракон перестал его доставать после того случая. Не просто перестал, пару раз даже серьезно выручил, когда объяснил на практике тонкости построения боевых заклинаний и стратегии. Он же был одним из тех, кто вышел его провожать, когда Люциан возвращался в Хэвенсград после того, как Эстре дала добро на его восстановление.

— А я знал, что ты надолго здесь не задержишься, — сказал он, усмехнулся и добавил: — Удачи, Драгон.

Родители Амиры категорически не хотели отпускать ее на постоянное проживание в Академию — боялись, что сверстники окажут на нее негативное влияние, поэтому после бала она собиралась домой, и Люциан предложил ее проводить. Открыл портал (по странной иронии судьбы она жила на Эзалийской набережной, неподалеку от дома Альгора), они немного прогулялись, а после он довел ее до роскошного четырехэтажного особняка. Амира не была драконессой, но ее родители были сильными магами, и у нее тоже оказался очень большой потенциал, именно поэтому она смогла поступить в Академию Драконова. Обо всем этом девушка рассказала Люциану на прогулке, об этом, а еще о том, что из-за такой строгости родителей у нее совсем нет друзей.

— Ничего, — пообещал Люциан. — Мы это исправим.

И она посмотрела на него как на Тамею. Чем еще больше напомнила ему сестру, к которой, признаться, он не успел заглянуть. Из гарнизона сразу направился в Академию, а о том, что дальше будет, почти не думал. Почти.

Пока не увидел Лену.

Или Ленор?

Лена на него никогда не смотрела так: даже при всем при том, что у них было одно на двоих тело, той одной ночи хватило вполне. Для того, чтобы понять — перед ним не она. Но Соня вела себя совершенно спокойно, остальные тоже, и он подумал, что так и надо. Лозантир его знает, что у них у всех тут происходит или произошло. Он хотел поговорить с ней наедине, чтобы узнать, но Лена-Ленор отказалась, а потом он увидел ее танцующей с Валентайном и окончательно передумал общаться. Весь вечер убеждал себя в том, что это их дело, как они там развлекаются, но то, что Люциан знал о Лене, совершенно не вписывалось в то, что он видел.

Возможно, именно поэтому ноги сами привели его к дому Альгора, и он торчал под их окнами, как дурак, совершенно не представляя, зачем. С полчаса точно, хотел уже уходить, но увидел мелькнувший в окне знакомый хрупкий силуэт и словно прирос к каменной мостовой.

А спустя несколько минут она вылетела из дома и побежала по набережной. Сначала очень быстро, потом все медленнее, медленнее и медленнее, словно на каждом шагу к ее ногам добавлялось по тяжелой гире. Люциан шел следом, но она даже ни разу не обернулась, словно вообще никого и ничего не замечала. Потом и вовсе замедлилась, спустилась к воде и села на ступени.

Еще какое-то время он смотрел, как Лена сидит неподвижно, глядя на воду. Почему-то ему хотелось, чтобы это была Лена. Почему-то она ощущалась именно так. Он стоял, не отводя от нее глаз, и думал обо всякой ерунде — вроде той, что ему здесь делать нечего, и что здесь делает она, а потом она поежилась, и оцепенение спало. Люциан просто шагнул к ней, набросил ей на плечи мундир.

— Нашла, где сидеть.

Она повернулась. Посмотрела в упор, и это точно была Лена.

Это был ее взгляд. Казалось бы, такие тонкости… или полный бред. Возможно, он просто слегка рехнулся из-за того, что произошло. Между ними. Между ним и Ленор, вот и выдумывает теперь всякое.