Драконы севера

Грета шептала мне в ухо и ладошкой перебирала волосы на моей груди.

Суд заседал всего один день. Под тяжестью улик Эльсинер признался в убийстве барона Корки, но объяснить причин не смог. Меня суд, конечно, не опрашивал. Показаний капитана Гризелла было более чем достаточно.

Хэрри приговорили к смерти путем обезглавливания.

Ночью я пришел к нему в камеру.

— Грегори, я не знаю как это произошло! Я держал в руках кинжал, но я не хотел его смерти!

— Успокойся, друг мой, завтра я помилую тебя, но придется отправиться в изгнание. Совсем простить тебя я не могу. Люди и вассалы барона Корки этого не поймут и не примут.

— Я понимаю…

— Спи спокойно, все будет хорошо. Я тебе немного завидую — завтра ты будешь свободен как птица и волен отправиться куда угодно. В следующем году ты возвратишься, и все будет забыто.

— Благодарю вас, государь…

На следующий день на холме возле замка Биррок выстроены мои войска. Вокруг толпы любопытных. В центре помост, сбитый из досок за одну ночь.

На нем стоит как скала, пузатый и рослый палач города Саггертон. Он откинул красный колпак назад и опирается на гарду двуручного меча, острием вонзившегося в доски помоста. Сегодня жарко — солнце греет совсем по-летнему. Я потому и не надел доспехов. Мой конь Малыш под седлом спокоен, только иногда поворачивает морду и косит на меня лиловым большим глазом.

Жасс наклонился в седле:

— Грегори, вы собираетесь его помиловать?

— А вы выносили приговор, ожидая моей милости?

— Мы имели это в виду, ведь он спас вам жизнь, государь.

Я смотрел на помост. Грудь сдавило. Помощники палача принесли гроб и оставили его открытым. В сопровождении конвоя к помосту шел Эльсинер. Бриджи и сапоги составляли его одежду. Руки не были связаны. На голой груди висит крестик. Он шел легко и даже улыбался. Он нашел глазами меня и поклонился.

У ступеней помоста отец Гульд дал ему последнее отпущение грехов и протянул крест для поцелуя. Герольд зачитал приговор суда. Медленно скатал свиток в рулон. Множество взглядов скрестились на мне.

Но я молчал, и палач начал делать свое дело. Эльсинеру связали руки за спиной, потом поставили на колени. Я видел теперь его затылок, слава богам! Палач поднял меч. Посмотрел в мою сторону. Я быстро поднял руку и махнул перчаткой.

Блеск стали и чавкающий удар…

Обезглавленное тело повалилось на помост, заливая желтые свежие доски струей алой крови. Голова откатилась в сторону, гулко ударившись, словно кочан капусты, упавший у торговки с лотка.

— Государь!

Рука Жасса на моей. Вокруг пятна изумленных лиц.

— Я не мог помиловать убийцу, Жасс.

Ласково сказал я в лицо своего коннетабля. И подумал с печалью: А какие мысли у тебя в голове мой друг?

Оба сына барона Корки дали мне вассальную клятву. В их глазах я из врага превратился в справедливого государя, покаравшего убийцу их отца.

Вассалы баронов Корки получили свободу без всякого выкупа.

На следующий день, получив от города 100000 талеров, мы свернули лагерь и выступили дальше вдоль побережья в сторону графства Честшир.

Князь Фрусберг отплыл в Тевтонию за наемниками. Его полк возглавил подполковник Бойнебург. Капитана Макнилла с его ротой я оставил в городе.

Перед выходом из лагеря я произвел в рыцари Сэмюеля Фостера и Кайла Макнилла, последнего назначил лейтенантом своих телохранителей.

Глава 6

ВРАГ У ВОРОТ

Честфильд расположен на побережье пролива в пятидесяти милях от Саггертона. Столица графства закрыла ворота перед нами. Мои люди начали сразу же готовить укрепленный лагерь, позиции для тяжелых мортир и для бомбард. Я вгрызался в земли южного королевства и ждал Руперта. Он теряет провинцию за провинцией. Он должен опять прийти ко мне.

Гонец от Габриель принес мне короткое письмо.

«Поздравляю с победой!

Граф Суттон разбит у Шелла совместными действиями твоих горцев и графа Морана.

Финней в битве не участвовал.

То что ты сделал — чудовищно! Но я тебе верю — это во благо!

Эскобар у меня в гостях. За него я благодарна тебе как никому на свете.

Береги себя и не ходи больше в атаку сам.»

На письме вместо подписи отпечаток губ — сухой поцелуй…

Я весь день разъезжал по лагерю и наблюдал за работами.

Повозки обоза были сцеплены в три квадрата, и три лагеря образовалось у стен Честфильда.

Горели костры. Варился обед — горская густая похлебка из муки и баранины, а также лонгширская похлебка из рыбы. На веревках сушилось белье.

Теперь в лагере много женщин. Не только шлюхи, но и жены лонгширцев нанявшихся в мои полки, торговки сьестным и элем, жены торговцев и новые жены моих горцев.

По артикулу, каждый воин имел право содержать в обозе одну женщину, и моим горским парням это понравилось. Здесь же не надо платить отцу женщины приличный куш. Сговорись с нею, если она одинока, и она твоя или под венец, дешево и сердито.

В Лонгфорде, потом в Саггертоне многие воины обзавелись подругами и, купив вскладчину повозку на двоих или троих, теперь шли в поход семейно. Отец Гульд сбился с ног, венчая всех желающих. Женщины смягчают нравы…

Но там где женщины — там и дети. Некоторые горожанки ушли с моим войском, взяв с собой детей, что завели еще раньше. Стайки малышни носились по лагерю, устраивая потасовки и воруя что под руку попадется.

Еще год похода и добрая половина дам будет на сносях. Эта картина заставила меня содрогнуться. Войну надо заканчивать быстрее, желательно до зимы.

Лето еще не началось, а я жду зимы. Жара меня измучила. Здесь на юге душно днем и холодно ночью. Это влияние моря.

Я вернулся в свою палатку посредине лагеря. Нижние края палатки приподняты, давая доступ свежему воздуху. Грета с помощью моего пажа Ричарда занималась изучением нашего языка.

— Я хочу жить в вашей стране и ходить все время с талисманом невозможно.

Мне понравился ход ее мыслей.

С помощью Греты я пытался освоить азы тевтонского языка, но пока выходило плохо.

За год Ричард вытянулся и похудел. Теперь он мало походил на своих сестер. Тихий, исполнительный и аккуратный, брат Адель и Бернадетты мне понравился. Он взялся помогать Греете учить язык без тени высокомерия и пренебрежения.

При моем появлении Ричард и Грета поднялись из-за стола. Учебником им служила книга о рыцарских приключениях. Одного роста, юные, румяные, ясноглазые, словно брат и сестра, словно влюбленная пара…

«Черт возьми, а они прекрасная пара!» — мелькнула мысль. «Им обоим по шестнадцать, они легко сошлись друг с другом — поженить их и мечта Греты исполнится! А о чем мечтает Ричард? В его годы мечтают о девицах и подвигах, происхождение девиц юношей не интересует вовсе. Я легко могу узнать о чем о думает.»