Драконы севера
Шрифт:
Трубач трубит. Мне надевают шлем. Я выбрал салад без забрала. В нем лицо открыто, зато все видно. Вешаю копье на крюк справа, так его легче держать.
Вторая труба. Черт побери, я все же нервничаю! Что бы сказала Адель увидев меня сейчас? Я говорил ей, что больше не выйду на турнирное поле. Я ей солгал…
Третья труба.
Шпоры врезаются в бока коня. Малыш устремляется вперед, все набирая и набирая скорость.
Граф, также убыстряясь, мчится мне навстречу. У него закрытый шлем и лица не вижу. Мы сближаемся. Мурашки по спине…
«Какого
Копье графа поднимается… Он целится мне в лицо?!
В последний момент я поднимаю щит… И промахиваюсь…
Удар такой силы, что перехватило дыхание и чернеет в глазах…
Я улетаю во мрак…
Вот, дьявол, выбил меня из седла!
Я на земле и солнце светит в лицо. Болит голова и спина и дышать тяжело… Ноет левая рука… да и щита на ней нет. Я поднимаюсь на правом локте, стискиваю челюсти, чтобы не кряхтеть от боли.
Граф приближается ко мне пешим с мечом-бастардом в руках. Забрало поднято.
Он чертовски счастлив! Ишь, улыбка какая, словно я долгожданный, любимый и богатый дядюшка! Он расквитался со мной за поражение под Лонгфордом!
Я поднимаюсь на ноги и вытягиваю меч из ножен. Левая рука словно не моя, я ее почти не чувствую. А времени излечиться нет!
— Король Грегори, вы признаете себя побежденным?
Зеленые глаза графа сияют. На безволосых губах улыбка. Меч в ход не пускает, ишь, чтит рыцарский кодекс! Вот скаж,у что не признаю себя побежденным — он меня и рубанет от души с разворота, а прыти во мне как в беременной корове…
— Вы слышите меня?
Я сплевываю кровь на свой же панцирь и отвечаю шепотом заклятием истинной правды. Делаю шаг и всем весом бью неподвижного графа правым плечом в грудь.
Он падает на землю на спину, не выпуская меча из рук, а я валюсь на него с грохотом и лязгом. Мгновение мы лежим нос к носу.
Зеленые глаза остекленели. Ждешь вопроса, рыцарь? У меня нет для тебя вопроса!
Выкручиваю из рук графа меч и отбрасываю в сторону. Потом становлюсь коленями ему на грудь. Острием меча подпираю подбородок противника, не прокалывая кожу и произношу заклинание наоборот. Огромные удивленные глаза графа меня веселят, если бы так не болело все тело, засмеялся бы! Но я только закряхтел и спросил:
— Сдаетесь, граф?
— Это колдовство! Вы победили колдовством!
— Не кричите, у меня и так голова болит по вашей милости. Сдавайтесь, и закончим на этом, или мне пустить вам кровь? Одно движение — и острие воткнется вам в макушку, только изнутри…
— Вы колдун, и я погублю свою душу если сдамся вам!
— Я убью вас, и ваша молодая жена станет вдовой, а дочь сиротой. Потом мои люди вырежут город, а вашу вдову пустят по кругу. Ее будут насиловать, пока она не умрет, а может даже и после смерти… Простолюдины, знаете, неразборчивы…
Граф задергался подо мной, пытаясь столкнуть с себя. Но с мечом под подбородком это не сделать… В глазах его я вижу ужас. Но, презирая себя, я продолжаю:
— А ваша дочь? Кому нужна малютка, которую нельзя отыметь? Таких берут за ножки и разбивают голову об
угол …всмятку… как яйцо!— Вы… вы… не посмеете!
— Я сам делать это не буду! Боже упаси! Это сделают мои люди, а я даже этого не увижу! Так вы выбираете смерть?
Бессильные слезы выступают в глазах графа.
— Будьте вы прокляты! Я сдаюсь!
Я поднимаюсь на ноги. Воды бы мне похолоднее, да мягкую постель…
Наконец я забрался в деревянный чан с водой по горло и блаженствую, постепенно залечивал раны и ушибы, даже голова болит меньше…
Грета и пажи суетятся вокруг меня, счастливые и озабоченные одновременно.
Вокруг палатки за кольцом горцев восторженные толпы моих людей. Они меня хотят видеть, а я их нет. Вот надоедливый народ! Покоя я хочу!
— Кайл, скажи парням, пусть идут к маркитанткам — сегодня выпивка за мой счет!
Это должно подействовать.
Слышу как Кайл объявляет мою волю и радостные крики в ответ. Теперь они уберутся от меня и подальше…
— Вы победили, государь!
— Вы нас испугали, когда выпали из седла! Но я сразу догадался, что вы притворились чтобы подпустить графа поближе!
Восторженные лица пажей. Меня тошнит от них.
— Парни, вы свободны, мне нужно поговорить с Гретой!
Пажи переглядываются и понимающе улыбаются, а Ричард краснеет .
Они уходят. Я долго смотрю в глаза Грете. Она улыбаясь, начинает расшнуровывать платье…
«Поторопись, малышка, мне возможно забыться только с тобой…»
Но в слух я говорю:
— Эта победа в твою честь, малыш…
Обнаженная девушка грациозно перешагивает через край чана и опускается на колени передо мной. Ее милое лицо рядом, а соломенные волосы до плеч уже намокли снизу.
Я победил, пусть и нечестно, но победил, а победителю положен приз.
Мой прекрасный приз в моих руках. Я целую сладкие нежные губы. Тонкие девичьи руки обнимают мою шею. Глаза тевтонки прикрыты. Черные длинные ресницы опущены и едва подрагивают веки.
А я сдался бы, если бы мне пообещали то, что я пообещал графу? Не знаю и не дай мне господь узнать!
Обед накрыт на двоих. Только я и граф Честширский, впрочем, его имя Филипп и я с удовольствием произношу:
— Филипп, будьте моим гостем! Мои люди приготовили в вашу честь весьма аппетитные блюда! Попробуйте этих фаршированных куропаток.
Граф мрачен и аппетита у него не имеется. Он сжимает в руке нож и смотрит на меня глазами загнанного волка.
Ричард разливает вино по кубкам.
— Я готов обсудить с вами условия сдачи города и наши дальнейшие отношения.
— Я вассал короля Руперта и им умру!
— А если раньше умрет Руперт?
Филипп яростно смотрит на меня и кромсает куропатку, словно это я там валяюсь на блюде, растопырив ножки.
— Элиза не сдаст город, вы ее не знаете! У нее сердце рыцаря!
— После обеда вы возвращаетесь в город, под честное слово, и убеждаете супругу в бессмысленности дальнейшего сопротивления.
Этого Филипп не ожидал. Нож выпал из его руки.