Драконы севера

Адель боялась ко мне подходить после того, как я наорал на нее и едва не ударил. Чем она меня разозлила, я не помню. Этот месяц я прожил как в тумане…..

Приезжали отец Нелл и ее братья, но я не вышел к ним… С ними говорила Сью.

Сегодня был обычный тоскливый вечер. Полдня я просидел в библиотеке. Но книга была открыта на одной и той же странице. В душе моей было пусто и тоскливо… А есть ли душа у дракона?

В дверь постучали.

Я не отозвался.

Дверь открылась.

— Наш папочка занят, он совсем не хочет видеть малышей? Ну, ничего, вредный папочка скоро исправится… — Сюсюканье Сью меня раздражало. Я встал, чтобы приветствовать ее и выпроводить из библиотеки — если удастся.

Сью принесла двух младенцев. Своего и Нелл… Оба глазели ей через плечи, а она придерживала их на груди.

— Грегори, ты мне поможешь?

Я взял первого попавшегося у нее из рук. Это оказался сын Нелл — Грант. Он был крупнее, чем Карл, и мы так его и назвали. Он посасывал свой кулачок и таращил карие глаза.

— Грант такой прожорливый — высасывает грудь досуха! — пожаловалась Сью…

— Сью, твои груди на месте и по-прежнему пышные — не мог он это сделать досуха — возразил я.

— Грегори, ты обратил внимание на мою грудь!?

Я смутился… И попытался отдать младенца сестре, но она увильнула.

— Ты поросенок, Грегори, а не дракон! Подержи свое сокровище еще хоть несколько минут, не все мне их носить на руках!

Она, конечно, преувеличивала. На руках мальчишек носили няньки, а Сью много времени проводила за фехтованием с Адель, хозяйничая по дому и штудируя вечерами книги из башни магистра Брокена…

— Как ты принесла их по холодному двору?

— Мне помог Гвен, и мы прикрыли колыбельку плащом.

Гвен и его десять горцев — моя прошлогодняя охрана — вот уже неделю жили в замке и стремились предугадать любое желание Сью. О — она не давала им сидеть на месте.

Сью уселась в мое кресло, положив голову Карла на сгиб локтя.

— Милорд я требую, чтобы вы пошли, вымылись, переоделись и явились к ужину! Иначе…

— Что иначе?

— Иначе мы с Адель и детьми уедем в Корнхолл до следующей зимы — поскучай без нас…

Она может, подумал я, может уехать и оставить меня в замке, что за зиму мне надоел смертельно. Представив свое одиночество на долгие месяцы, я содрогнулся.

— А что на ужин?

— Узнаешь — когда придешь! — отрезала сестра.

Я посмотрел на сына, что держал в руках. Он родился человеком, драконом ему не стать и хорошо… Я сделаю все, чтобы он прожил счастливую и долгую жизнь…

К ужину я привел себя в порядок и спустился в зал нарочито пружинистой походкой.

Макгайл и Адель приветствовали меня стоя.

Я сел на свое место во главе стола. Три пары глаз внимательно смотрели на мое лицо.

— Так что же на ужин? Главное блюдо — это я?

Адель хихикнула. Но тут же зажала рот и округлила глаза… Сью сделала знак слугам, и начали приносить блюда.

Я почувствовал что проголодался…

Я лежал в постели, укрывшись по пояс перинкой, и наблюдал за Сью. Она бродила по комнате, раздеваясь и развешивая на мебели детали одежды, и негромко говорила. Колыбель с младенцами стояла здесь же в спальне, подальше от камина и от окна. Сью покормила малышей, и они спали рядом в просторной колыбельке на двоих. К моему удивлению, Сью нравилось кормить малышей своей грудью, и мое предложение привести кормилицу или даже двух было отвергнуто весьма категорично. Она также настояла на том, что колыбель должна стоять здесь — в нашей спальне.

— Здесь, в горах, конечно, отличный воздух, но так скучно летом! Твоя идея построить дом в Корнхолле — неплоха, но город — это скопище грязных и нездоровых мастеровых, не то место, где будут летом расти наши дети. Лучше, если построить большой укрепленный дом с садом и парком где-то в предгорьях, в нескольких часах езды от города. Как ты полагаешь? Именно дом, а не мрачную крепость…

Она назвала наш замок мрачной крепостью! Но я не хотел с ней спорить. Она сбросила нижнюю рубашку и, нарочно покачивая бедрами и изгибая стан, приближалась ко мне.

После родов ее тело изменилось, но изменилось к лучшему. Оно утратило хрупкость и угловатость. Бедра округлились, но совсем немного, из-за этого ее талия казалось очень тонкой. Груди, ранее слегка приплюснутые, приобрели пышность и аппетитную тяжеловесность.

Сью опустила правое колено на край постели. Завела руки за голову, выпятила грудь.

В угасающем красноватом свете камина ее белоснежная кожа приобрела медный оттенок.

— Я хороша? Быстро скажи это, Грег!

— Ты безумно хороша! Ты прекраснее всех женщин мира вместе взятых!

Тихонько зарычав, она упала ко мне на грудь. О, у меня не было женщины более двух месяцев! Я вспыхнул от ее поцелуя, как хворост на костре жарким летом….

Наши восторженные крики пробудили одного из малышей. Он закряхтел и захныкал.

— О, боги! Мы разбудили Карла! — Сью вырвалась из моих рук и босиком пробежала к колыбельке.

Как она отличает их по голосу? На мой слух, все младенцы плачут, одинаково… Наклонившись над малышами, Сью тихонько покачала колыбельку и запела в полголоса:

Обернусь я белой кошкой, Да залезу в колыбель. Я к тебе, мой милый крошка, Буду я твой менестрель. Буду я сидеть в твоей колыбели, Да петь колыбельные, Чтобы колокольчики звенели, Пахли цветы хмельные.

Я любовался стройным желанным телом моей милой и удивлялся тому, какой прекрасной матерью она стала. Потихоньку я встал с постели и приблизился к Сью. Обхватил обеими руками за талию.

— Они спят — шепнула она, отвела руку назад — Ого, мой дракон все еще голоден?

— Безумно голоден….

Я подхватил ее на руки и отнес на теплую мягкую постель, чтобы любить до самого утра. Ведь жизнь продолжалась, и нужно было жить и любить…

Кошка Полли развалившись, дремала в корзинке. Подросшие котята лазали вокруг, задрав остренькие хвосты кверху. Адель, предусмотрительно надев толстую перчатку, дразнила котенка, а он набрасывался на ее руку, кусал за пальцы и драл задними ногами. Адель повизгивала от удовольствия, особенно когда удавалось поймать котенка за шкирку и избежать его растопыренных лап с когтями на изготовку. Похоже, кошке и котятам Адель отдавала львиную долю своего свободного времени.