Драконья доля

Может, мне всё же не грибы пудами сушить надо, а собрать котомку и снова пойти, куда глаза глядят? Если зимы тут не бывает, так чего сижу?

Решила, что жду ещё десять дней. Коли холодать не начнёт, трогаюсь в путь. А чтобы не ошибиться, буду делать зарубки на бревне у входа.

Через семь зарубок под утро снова затрясло. Да так сильно, что казалось, очаг развалится. Опять шумели, как в бурю, деревья, потом прогрохотал камнепад. А напоследок послышалось вовсе странное — будто издали донёсся чей-то крик.

Искать неведомо кого в предрассветной мгле — дело гиблое. Лучше обождать, пока посветлеет. Тогда выйду, огляжусь, соображу, что делать.

Но заснуть уже не смогла.

Подумав немного, разожгла огонь и поставила греться чайник. Вот чтоб мне, пока была возможность, котелок прикупить! Так нет, показалось, тяжело таскать будет. А теперь только и делаю, что чайник чищу да полощу. Потому что в нём и грибную похлёбку готовлю, и уху, и тайру с сушёной малиной и листьями земляники завариваю. Что буду делать, когда до дыр протру или носик отвалится? Сухую крупу жевать и сырой рыбой закусывать? Эх-х…

Как чуть развиднелось, вылезла наружу и начала осматриваться. Поёжилась — холодно, всё влажное, между стволов деревьев дымка тумана висит. Слышала я тот крик взаправду или почудилось — кто знает? Но оглядеться по любому нужно. Куда меня теперь занесло? Хотя спорить на весь свой запас грибов могу — не дальше, чем в сотне шагов, обнаружится какая-нибудь гора.

Так куда идти-то? По разуму, стоит подняться вверх по склону, чтоб обзор был получше. Зевнула, зажмурившись — совсем не выспалась… и поняла, что меня почему-то тянет наверх и вправо. Будто хочется посмотреть, что там.

Не спеша, чтоб не поскользнуться на мокрой земле, начала подниматься. Словила за шиворот пару холодных капель сверху, выругалась, зевнула ещё раз — и тут деревья кончились. Впереди была каменная осыпь и крутой склон, за которым маячила ожидаемая гора.

Начала настороженно осматриваться. Тут тумана не было. А оползень, у края которого я стояла, выглядел совсем недавним. Может, этой ночью склон и обвалился. Да, точно, вон среди камней куски земли с травой вверх корнями валяются. Причём зелень свежая, ещё не привяла. Похоже, рухнула часть обрыва. Нахмурилась — казалось, упускаю что-то важное. И вдруг стукнуло — ночью же кто-то кричал!

Уже целенаправленно начала искать.

И, за большим валуном, увидела: из россыпи камней помельче торчит рука!

Подбежала, схватила кисть — тёплая. Значит, жив? Тогда срочно надо откапывать. Стала отбрасывать камни, пуская их вниз по склону, одновременно пытаясь сообразить, где под завалом может находиться голова. А то встану сверху, это его и доконает. В том, что это именно «он», не сомневалась: ладонь была заметно больше моей, запястье шире. Ещё раз прикоснулась к руке — и пальцы чуть шевельнулись, пытаясь сжаться. Точно жив!

Я даже не удивилась, когда из-под осыпи показался запылённый синий рукав. Ну да, а кому ещё быть в этом сумасшедшем месте? Отбросила косу за спину и остервенело начала откидывать булыжники. Будет обидно, если умрёт, когда я его уже нашла.

Голова обнаружилась совсем не там, где предполагалось, потому что рука была вывернута под странным углом. Похоже, сломана. Лица не разглядеть — склеившиеся от крови растрёпанные тёмные волосы пристали ко лбу и щекам, залепив глаза. Хотя в любом случае парень был без сознания. Наверное, оно и к лучшему. Потому что к концу раскопок я уже сильно сомневалась, что он выживет. Одна из ног тоже оказалась сломанной ниже колена, а всё остальное было залито кровью и избито камнепадом. Сам он упал с этого обрыва или обрыв упал на него — кто знает?

Уложив тело поудобнее, помчалась в землянку за топором. Надо срубить две или три длинных лесины, сделать волокушу. На себе, даже под откос, мне его не дотащить.

Волокушу — из пары жердей и плаща между ними, я соорудила. А дальше началась мука.

На взгляд у моей находки имелась одна — ибо твёрдо быть уверенной нельзя было ни в чём, — здоровая рука и одна целая нога. За две другие конечности тянуть точно нельзя, потому как и без меня уже покалечены. Сам парень высокий, с крепким и, замечу, тяжёлым костяком. Без сознания. То есть просить перевернуться или подвинуться бесполезно.

Кто когда-нибудь пытался нести человека, знает, что с мешком картошки, даже с двумя мешками, куда проще. И не только потому, что не надо беспокоиться, как бы лишних синяков не наставить. К тому моменту, как я затащила парня на плащ и мы поползли вниз по склону, меня саму надо было откачивать.

До кровати я его волокла, подхватив под мышки, иначе бы мы не протиснулись в щель, оставленную в каменной стене для прохода.

Уложила на спину, плюхнулась на край постели и задумалась — а дальше-то что делать? Ясен пень, пытаться помочь. То есть лечить, уж как умею. Но с чего именно начинать? Наверное, с головы — та хоть на виду. Сначала уберу кровь и грязь, а то под серо-бурой коркой ничего не разглядеть. Эх, плакала моя нательная сорочка, а у меня их всего две!

Оторвав рукав, намочила тёплой водой из чайника и принялась обтирать лицо. Тряпка сразу побурела от крови пополам с каменной пылью. Отполоскать бы надо. А в чём?

Куда, кстати, делась сумка этого парня? Может, там есть котелок? Сейчас, лицо оботру, попробую немножко напоить из носика чайника и побегу поищу.

Я промедлила дольше, чем собиралась. После месяцев одиночества странно было прикасаться к другому человеку, да и парень казался симпатичным. Не красавцем, а именно славным, с приятным открытым лицом. Почему-то вспомнилось, как он легко шагал вдоль реки и пел.

Постараюсь выходить.

Мне пришлось копаться в осыпи больше часа, пока нашарила лямку, а потом вытянула рюкзак. Первым делом ощупала — есть котелок, нет? Кажись, есть! Отлично. Тогда бегу назад, оставляю вещи в землянке, а с чайником и котелком иду за водой. Где у нас теперь река, пока не знаю, но неважно, какая-нибудь лужа или бочаг всегда найдутся.

Угадала. Небольшой чистый ручеек в каменистом ложе обнаружился в другой стороне. Может, тут даже рыба есть, потом погляжу. А пока зачерпну воды и — прищурилась — надеру растущей на берегу крапивы. В травничестве я почти не разбиралась, но то, что крапива хорошо кровь останавливает, знала. В деревне, если месячные тяжелые или после родов кровотечение затянется, бабы пили крапивный отвар.

Когда вернулась, парень лежал, как я его оставила. Неподвижный, бледный, дышит часто, на лбу испарина выступила. Видать, совсем плохо ему. Сейчас попробую помочь, не зря же мы с Оласой столько Лэша и Лира мучили!

Оласа говорила, что одежду на раненых не берегут — режут. Но если новую взять неоткуда? Так что сохраню, что смогу.

Синюю куртку удалось стянуть без потерь. Сначала со здоровой руки, потом — медленно и бережно, без рывков — с покалеченной.

Ворот рубахи был затянут шнуровкой. Распустила и тоже стянула. Парень глухо застонал и дёрнулся. Рёбра, что ли, поломаны? Это нехорошо. Сейчас попытаюсь разобраться…