Дракула

Таким образом, если в отведенных ему пределах — в своем земном доме, в гробу, в преисподней, в неосвященном месте, например, мы видели, как он направлялся к могиле самоубийцы в Уитби, — вампир волен поступать как ему угодно, то в других случаях он может менять свой облик лишь в определенное время. Известно, что он способен переходить через проточную воду лишь при слабом течении, при мелководье во время отлива. Существуют предметы, которые своим воздействием лишают его силы, например чеснок; что же касается священных символов, таких, как мое распятие, освятившее наше решение, то для вампиров они ничего не значат, тем не менее эта нечисть старается держаться от них подальше и относится к ним с безмолвной почтительностью. Назову вам и другие предметы, это может вам понадобиться. Ветка шиповника, положенная на гроб вампира, не позволит ему выйти оттуда; освященная пуля, если выстрелить в гроб, действительно убьет его насмерть, так же, как и кол, — в чем мы имели возможность убедиться; отрезанная голова обрекает его на вечный покой. Все это мы видели своими глазами.

Таким образом, разыскав прибежище того, кто некогда был человеком, мы можем заточить его в гроб и уничтожить, если воспользуемся уже известными нам средствами. Но он умен. Я попросил моего друга Арминия ^{38} из Будапештского университета навести о нем справки, и вот что он выяснил по доступным источникам. По-видимому, наш вампир действительно когда-то был тем самым воеводой Дракулой, который прославился в битве с турками на великой реке на самой границе с Турцией. Если это правда, тогда он — недюжинный человек, потому что и в те времена, и много веков спустя он был известен как необыкновенно умный, хитрый и храбрый воин из Залесья. [109] Могучий ум и железная воля ушли вместе с ним в могилу, но теперь они направлены против нас. Дракулы были, пишет Арминий, великим и благородным родом, хотя современники подозревали, что кое-кто из них имел дело с нечистой силой. Многие тайны узнали они в школе дьявола в горах над Германштадтским озером ^{39} , где каждый десятый ученик по соглашению становится подручным своего инфернального учителя. В рукописях встречаются такие слова, как «стрегойца» — «ведьма», «ордог» и «покол» — «Сатана» и «ад», а в одной из рукописей Дракула прямо назван «вампиром», теперь мы прекрасно понимаем, почему. В его роду были великие мужи и жены, их славные останки освящают землю, в которой гнездится эта нечисть. То-то и ужасно, что это дьявольское существо обитает непременно по соседству с добром; его кости не могут находиться в земле, не освященной прахом предков.

109

Буквальное значение слова «Трансильвания».

В это время мистер Моррис начал пристально всматриваться в окно, затем тихо встал и вышел из комнаты. После недолгой паузы профессор продолжал:

— А теперь мы должны решить, что делать. У нас много данных, и нам надо заняться подготовкой нашей кампании. Джонатан установил, что из Трансильвании в Уитби прибыло пятьдесят ящиков земли, все они были доставлены в Карфакс; известно также, что несколько ящиков отправили в другое место. Мне кажется, прежде всего надо установить, находятся ли остальные ящики в соседнем доме или же их также куда-то перевезли, в таком случае мы должны проследить…

Тут нас неожиданно прервали. С улицы раздался пистолетный выстрел, окно пробила пуля, которая отскочила рикошетом от верхней части оконного проема и ударилась о противоположную стену комнаты.

Я вскрикнула — наверное, в душе я трусиха. Мужчины вскочили, лорд Годалминг бросился к окну, открыл его, и мы услышали голос мистера Морриса:

— Простите! Я, должно быть, напугал вас. Сейчас вернусь и объясню, в чем дело.

Через минуту он вошел и сказал:

— Конечно, глупость с моей стороны, прошу простить меня, миссис Гаркер. Дело в том, что во время рассказа профессора прилетела огромная летучая мышь и села на подоконник. После недавних событий я просто не выношу этих мерзких тварей, поэтому я пошел и выстрелил в нее; теперь я всегда так делаю, когда вижу их по вечерам. Ты еще смеялся надо мной из-за этого, Арт.

— Вы попали в нее? — спросил Ван Хелсинг.

— Не знаю; думаю, нет — она улетела в лес.

И он сел на свое место, а профессор продолжил:

— Мы должны установить местонахождение всех ящиков, поймать и убить этого монстра в его укрытии или стерилизовать землю, чтобы он не мог больше в ней укрыться. Тогда в конце концов мы сможем найти его в человеческом образе между полуднем и заходом солнца, то есть когда он слабее всего. Теперь о вас, мадам Мина. Сегодня вечером вы участвуете в наших делах последний раз. Вы слишком дороги нам всем, чтобы подвергать вас такому риску. Больше вы нас ни о чем не расспрашивайте. Мы все расскажем вам в свое время. Мы — мужчины и должны сами справляться с проблемами. Вы же — наша звезда и надежда, мы будем гораздо свободнее в своих действиях, зная, что вы — вне опасности.

Все мужчины, даже Джонатан, казалось, почувствовали облегчение. Итак, они будут подвергаться риску и, может быть, ослабят свою безопасность, заботясь обо мне, а я… Но они уже все решили, и, хотя эта пилюля показалась мне очень горькой, ничего не оставалось, как принять это проявление рыцарства.

Мистер Моррис завершил дебаты:

— Не будем терять ни минуты. Предлагаю осмотреть его дом сейчас же. В этом деле все решает время, а наши быстрые действия помогут избежать новых жертв.

Признаюсь, сердце у меня упало, когда пришло время браться за работу, но я ничего не сказала, больше всего опасаясь стать для них обузой или помехой — тогда они могут отстранить меня даже от участия в совещаниях. Итак, они отправились в Карфакс, намереваясь пробраться в дом.

Мне же, очень по-мужски, предложили лечь спать, как будто женщина может заснуть, когда ее любимый в опасности! Ну что же, лягу и притворюсь спящей, чтобы Джонатан лишний раз не волновался из-за меня, когда вернется.

Дневник доктора Сьюворда

1 октября, 4 часа утра. Только мы собрались выйти из дома, как принесли срочное послание от Ренфилда, спрашивавшего, не могу ли я немедленно повидать его — ему нужно сообщить мне нечто чрезвычайно важное. Я велел санитару передать ему, что зайду утром, а сейчас занят. Однако санитар пояснил:

— Он очень настаивает, сэр. Никогда не видел его в таком нетерпении. Конечно, наверняка я не знаю, но думаю, если вы с ним не повидаетесь, у него может случиться ужасный припадок.

Я знал, этот человек не будет говорить зря, поэтому ответил:

— Хорошо, сейчас приду, — и попросил остальных подождать, поскольку мне надо срочно навестить пациента.

— Возьми меня с собой, друг Джон, — сказал профессор. — Его случай, описанный в твоем дневнике, меня очень заинтересовал, и, кроме того, болезнь этого человека имеет отношение к нашему делу. Мне необходимо повидать его, особенно теперь, когда он в возбужденном состоянии.

— А можно и мне пойти? — спросил лорд Годалминг.

— А нам? — присоединились Квинси Моррис и Гаркер.

Я кивнул, и мы все вместе пошли по коридору.

Ренфилд действительно был сильно возбужден, но говорил и держался гораздо лучше, чем прежде. Ему свойственно вполне объективное понимание собственного положения — никогда раньше я не наблюдал подобного у сумасшедших; к тому же он абсолютно уверен, что его аргументы гораздо убедительнее всех прочих.

Когда мы вошли к нему в палату, Ренфилд потребовал, чтобы я немедленно отпустил его домой, так как он выздоровел и своими разговорами, манерой держаться стал показывать мне, насколько хорошо себя чувствует.

— Я взываю к вашим друзьям, возможно, они не откажутся высказаться по моему делу. Кстати, вы забыли нас познакомить.

Я был настолько поражен его поведением, что в тот момент меня не удивила необычность претензии сумасшедшего, находящегося в психиатрической лечебнице и требующего представить его посетителям. К тому же больной держался с достоинством истинного джентльмена, привыкшего к обращению с равными себе, поэтому я тотчас исправил свою ошибку:

— Лорд Годалминг, профессор Ван Хелсинг, мистер Квинси Моррис из Техаса — мистер Ренфилд.