Драмы для 6-7 актеров

АННА ПЕТРОВНА. (У своего стола.) Кажется, что это было вчера… Как быстро прошла жизнь! Что от нее осталось? Куда все ушло? Почему нельзя начать жить снова и по-другому?

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Вы все еще с ним ссоритесь?

АННА. Я стала лучшего мнения об Александре, и временами мне нравится даже его внешность. Особенно, когда он весел и оживлен. Но мне по-прежнему с ним как-то трудно.

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Естественно, тебе легче с Алексеем. Он проще и потому понятнее. Ты и он два сапога пара.

АННА. Алексей ведь ваш сын. Почему вам не нравится наша дружба?

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Называй свои отношения с ним, как хочешь, но незачем выставлять их напоказ. «Свет не карает заблуждений, но тайны требует для них».

АННА. Хороший афоризм. Чей это?

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Не мой.

АННА. Тетя, за что вы меня невзлюбили?

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Не говори глупостей. Я просто говорю с тобой открыто, как с дочерью. Ты красива и добра, но… как тебе сказать… легкомысленна. Я и сына своего люблю, но не могу не видеть, что он – пустой человек.

АННА. Я не согласна. Он вовсе не глуп.

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. У него не голова пустая, а сердце. Алексей – обычный бабник, причем очень непорядочный. Мне очень жаль, но это так.

АННА. А Александр разве не такой же?

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Он совсем другой. Да, он молод, он хочет женщин, но еще больше он ищет впечатлений, увлечения, вдохновения. Он любит женщин вообще, их прелесть, ветреность, их кокетство, склонность к игре, их ножки и ручки, блеск их глаз и румянец их щек. Он любит красоту, которую они несут в жизнь. Нас, заурядных, обыденных, он тремя строчками превращает в богинь…

АННА. Или уничтожает.

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Да, или уничтожает. Если мы того заслуживаем. Он страдает из-за своей некрасивой внешности и неосознанно стремится доказать себе и другим, что она не мешает ему покорять первейших красавиц. Если коротко, Алексей относится к женщине как к шлюхе, а Александр – как к божеству. В этом разница.

АННА. Насчет божества не знаю, но я с ним общего языка не нахожу.

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. А знаешь, почему? Когда ты с мужчиной, ты думаешь лишь, как изящно помахать веером, блеснуть глазками, повести плечиком, ты ждешь легкой беседы, остроумной лести, нежных вздохов. А ты подумала хоть раз не о том, как очаровать Александра, а как ему помочь?

АННА. Помочь? Ему? Что вы имеете в виду?

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Представляешь ли ты, что у него за жизнь?

АННА. Честно говоря, я над этим не задумывалась.

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Ведь он, совсем еще молодой человек, отправлен в изгнание, заперт в глуши, лишен всякой живой среды. Друзья его забывают и плохо понимают, враги травят. Но даже если ему дадут вырваться отсюда, он все равно будет одинок.

АННА. Почему?

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Потому что талант всегда обречен на одиночество. Когда он находится здесь с нами, он как будто от нас ничем не отличается. Он что-то говорит, ест, пьет, обменивается грубоватыми шутками с Алексеем, смеется, но душа его в это время парит где-то в неведомых нам высях… Потом он уходит в свой неуютный холодный дом и приносит оттуда такие строки, от которых захватывает дыхание и останавливается сердце. Как они рождаются? Ведь не от нашей же глупой болтовни в гостиной.

АННА. Да, я тоже теперь часто думаю об этой загадке.

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Кто мы рядом с ним? Может быть, лет через двести о нас вспомнят только потому, что мы сидели с ним рядом за столом и ели суп.

Конец ознакомительного фрагмента.