Драмы. Стихотворения

Чу! Голоса слышны. Прочь!

Гедвига

(вбегая)

Где ты, Телль? Отец идет, а с ним толпа народа Из Ури, Унтервальдена и Швица…

Паррицида

(закрывает лицо руками)

Среди счастливых — лишний я один!

Телль

Жена моя, ступай, и подкрепиться Дай страннику, и щедро надели Дарами в путь далекий и пустынный. Спеши! Идут.

Гедвига

Но кто он?

Телль

Все равно! А выйдет из дому, ты отвернись, Чтобы глаза про путь его не знали!

Паррицида стремительно подходит к Теллю, но тот останавливает его движением руки и уходит. После того как они разошлись в разные стороны, сцена меняется.

Сцена последняя

В долине перед домом Телля и на возвышенностях, которые замыкают ее, стоят живописными группами поселяне. Другие еще подходят по высокой тропе вдоль берега Шехена. Вальтер Фюрст с обоими мальчиками, Мельхталь и Штауффахер идут впереди, другие теснятся за ними. Когда выходит Телль, все встречают его радостными кликами.

Все

Да здравствует наш Телль, наш избавитель!

Пока передние толпятся вокруг Телля и обнимают его, появляются Руденц и Берта. Руденц обнимает поселян, Берта — Гедвигу. Во время этой немой сцены на горе играет музыка. Когда она умолкает, Берта выходит на середину круга.

Берта

Друзья мои! Сограждане! Примите Меня в свой круг. Я первая защиту Нашла в стране свободы — и вверяю Свои права народу. Защищать Вы будете меня, свою гражданку?

Поселяне

Стеною встанем, кровью защитим!

Берта

Спасибо вам. Теперь я жизнь свою, Свободная, соединяю с ним.

Руденц

Свобода всем рабам и крепостным!

Все

(кричат; музыка возобновляется)

Свобода! Свобода! Свобода! [250]

250

«Вильгельм Телль» в шиллеровской рукописи для Гамбургского театра заканчивался троекратным ликующим возгласом победившего народа: «Свобода! Свобода! Свобода!», воспроизводимым в настоящем переводе.

Под звуки музыки занавес падает.

СТИХОТВОРЕНИЯ

Прощание Гектора Перевод Л. Мея

[251]

Андромаха

Для чего стремится Гектор к бою, Где Ахилл безжалостной рукою За Патрокла грозно мстит врагам? Если Орк [252] угрюмый нас разлучит, Кто малютку твоего научит Дрот метать и угождать богам?

251

Прощание Гектора. — Вариант песни Амалии из «Разбойников» (см. прим. 46).

252

Орк (рим. миф.) — подземный мир и божество, управлявшее им.

Гектор

Слез не лей, супруга дорогая! В поле битвы пыл свой устремляя, Этой дланью я храню Пергам. За богов священную обитель Я паду и — родины спаситель — Отойду к стигийским берегам.

Андромаха

Не греметь твоим доспехам боле; Ржавый меч твой пролежит в неволе, И Приама оскудеет кровь; В область мрака ты сойдешь отныне, Где Коцит слезится по пустыне… Канет в Лету Гектора любовь!

Гектор

Весь мой пыл, все мысли и стремленья Я залью волной реки забвенья, Но не чистый пламенник любви… Чу, дикарь у стен уж кличет к бою. Дай мне меч и не томись тоскою — Леты нет для Гектора любви.

1780

Лаура у клавесина Перевод В. Левика

[253]

253

Лаура у клавесина. — Одно из стихотворений, обращенных к Лауре, образу далекому от действительности, но характерному для безудержного юношеского энтузиазма Шиллера.

Чуть коснешься ты струны послушной, — Чудо! — то, как статуя, бездушный, То бесплотный, молча я стою. Смертью, жизнью — всем ты завладела. Словно Филадельфиа [254] , из тела Душу исторгаешь ты мою. Мир, как будто зачарован, К звукам сладостным прикован, Обрывая дней полет, Полноту блаженства пьет. Самый воздух, замирая, Чутко внемлет песням рая. Как меня твой дивный взор — Все пленяет звуков хор. Вот они, как в сладострастной буре, Гимном счастью вознеслись, — Так новорожденные, в лазури, Ангелы стремятся ввысь, Так из тьмы, где Хаоса [255] владенья, В грозовую ночь миротворенья Роем огненных шаров Извергались тысячи миров. Звуки льются, то журча украдкой, Словно ключ по гальке гладкой, То сильны, как бурный вал, Бьющий в твердь гранитных скал; Грозны, как гром, что в оркестр урагана Мощно врывается гулом органа, Смутны, как ветер весной В липовой чаще, Дышащий негой ночной, Томный, пьянящий. Горестны, как полный грустных пеней Ропот сожалений в той ночи, где тени Бродят, плача, где Коцит Волны слез в глухую даль стремит. Дева, молви! Не сошла ль ты с неба, Вестница возвышенная Феба? Не в Элизии ль возник Твой божественный язык?

254

Филадельфиа Якоб — известный фокусник и авантюрист, будто бы вызывавший души умерших или отсутствующих людей.

255

Хаос (греч. миф.) — беспорядочная, неорганизованная стихия, по космогоническим представлениям древних греков заполнявшая до возникновения вселенной мировое пространство.

1781

Руссо Перевод Л. Мея

[256]

Монумент, возникший злым укором Нашим дням и Франции позором, Гроб Руссо, склоняюсь пред тобой! Мир тебе, мудрец уже безгласный! Мира в жизни ты искал напрасно — Мир нашел ты, но в земле сырой. Язвы мира ввек не заживали: Встарь был мрак — и мудрых убивали. Нынче — свет, а меньше ль палачей? Пал Сократ от рук невежд суровых. Пал Руссо — но от рабов Христовых, За порыв создать из них людей.

256

Руссо. — Стихотворение является обращением к памятнику Руссо, поставленному в Эрменонвиле, близ Парижа. Шиллер напоминает о том, как долго травили великого писателя и философа его враги и мнимые друзья. Известно, что преследования усилились, когда сочинение Руссо «Эмиль, или О воспитании» было сожжено рукой палача. Сам писатель, приговоренный к тюремному заключению, вынужден был спасаться бегством и переносить всевозможные лишения.

1781

Счастье и Мудрость Перевод Ф. Тютчева

С временщиком Фортуна в споре К убогой Мудрости летит: «Сестра, дай руку мне — и горе Твоя мне мудрость облегчит. Дарами лучшими моими Его осыпала, как мать, — И что ж? Ничем не насытимый, Меня скупой он смел назвать… София, верь мне, будем дружны! Смотри: вот горы серебра — Кинь заступ твой — теперь ненужный — С нас будет, милая сестра». «Лети! — ей Мудрость отвечала. — Не слышишь? Друг твой жизнь клянет — Спаси безумца от кинжала, А мне в Фортуне нужды нет…»

1781

Величие мира Перевод М. Михайлова

[257]

Над бездной возникших из мрака миров Несется челнок мой на крыльях ветров. Проплывши пучину, Свой якорь закину, Где жизни дыхание спит, Где грань мирозданья стоит. Я видел: звезда за звездою встает — Свершать вековечный, размеренный ход. Вот к цели, играя, Несутся… Блуждая, Окрест обращается взор И видит — беззвездный простор! И вихря и света быстрей мой полет. Отважнее! в область хаоса! вперед! Но тучей туманной По тверди пространной Ладье дерзновенной вослед Клубятся системы планет. И вижу — пловец мне навстречу спешит. «О странник! куда и зачем ты?» — кричит. «Проплывши пучину, Свой якорь закину, Где жизни дыхание спит, Где грань мирозданья стоит!» «Вотще! беспредельны пути пред тобой!» — «Межи не оставил и я за собой!..» Напрасны усилья! Орлиные крылья, Пытливая мысль, опускай И якорь, смиряясь, бросай!

257

Величие мира. — Стихотворение выражает чувство изумления поэта беспредельностью вселенной; перед этой беспредельностью могут иногда опускаться «орлиные крылья» пытливой человеческой мысли. Интересно отметить форму диалога встречных «пловцов», столь естественную для драматурга Шиллера. Белинский считал это стихотворение образцовым по равновесию в нем мысли и чувства.