Дремучие двери. Том I

Конструирование действительности «в её революционном развитии» — Иосиф требовал от своей интеллигенции помощи в этом великом деле. Где запугивая, где понукая, где подкупая, ибо это были обычные грешные люди, в основном, не верящие ни в Бога, ни в Замысел. В лучшем случае — подчиняясь «вписанному в сердце Закону», который во многом совпадал с официальной идеологией. Святых писателей было мало. Разве что «красный мученик» Николай Островский, под словами которого подписался бы любой «рождённый свыше»:

«Самое дорогое у человека — это жизнь, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать; «Вся жизнь и все силы отданы самому прекрасному — борьбе за освобождение человечества».

Здесь, разумеется, говорится о революции против самого ЦАРСТВА БУРЖУАЗНОСТИ, а не той, где пролетарий, побеждая сам, становится «коллективным буржуа». Об освобождении от рабства у дурной материи:

«Буржуа всегда раб. Он раб своей собственности и денег, раб воли к обогащению, раб буржуазного общественного мнения, раб социального положения, он раб тех рабов, которых эксплуатирует и которых боится. Он создал огромное материальное царство, подчинился ему сам и подчинил других… Буржуа имеет непреодолимую тенденцию создавать мир фиктивный, порабощающий человека, и разлагающий мир подлинных ценностей. Буржуа создаёт самое фиктивное, самое нереальное, самое жуткое в своей нереальности царство денег».

Здесь Н. Бердяев говорит, разумеется, о царстве Мамоны, служение которому Господь поставил в непримиримое противоречие с Замыслом.

О таком «освобождении человечества», за которое надо отдать жизнь, и говорит Николай Островский.

Конструирование, сотворение грядущего Царства, «Светлого Будущего», как говорили и пели в сталинской Антивампирии… Опираясь на лучшее в человеке, на заложенные Богом таланты, на образ Божий в нём, на поиск Истины и Неба. На отвращение к игу дурной материальности и жажду освобождения духа.

Так что же, запретить «чернуху»? Иосиф считал, что всё дело в позиции автора. Слово может, разумеется, отображать бессмыслицу, ужас, скуку и «свинцовую мерзость» бытия как болезнь, как грех, ведущий к духовной смерти. Но не упиваться грехом, не соблазнять им.

«Я ассенизатор и водовоз, революцией мобилизованный и призванный», — писал Маяковский, — «Слово — полководец человечьей силы.

Марш! Чтоб время сзади ядрами рвалось».

«А что если я народа водитель И одновременно — народный слуга?» Здесь нет отступления от Замысла. Слово должно откапывать человека из-под завалов материальности, суеты и грехов, возвышать и звать к звёздам. Конструировать град грядущий, град-мечту, соответствующий Зову сердца. Это — россыпь новых идей, фантазий, предвидений, откровений, интуиции, прорыва в будущее, в Дом Отца. Это прежде всего — верная позиция, которую безошибочно различал Иосиф. Другое дело, что он не всегда мог называть вещи своими именами. Но главным для него было построение царства, противостоящего Мамоне.

Служители искусства — сотворцы Всевышнего в великом деле Замысла, начиная от вторжения в «лежащий во зле» мир с разрушительно-созидательной программой Антивампирии. Свободы «от работы вражия», «дороги к солнцу от червя». Об этом ещё Некрасов писал:

Где вы, — певцы любви, свободы, мира,И доблести? Век «крови и меча»!На трон земли ты посадил банкира,Провозгласил героем палача…Толпа гласит: «Певцы не нужны веку!»И нет певцов… замолкло божество…О, кто ж теперь напомнит человекуВысокое призвание его?

Итак, провозглашённый Иосифом метод «отображения действительности в её революционном развитии» вполне соответствовал высочайшей миссии, возложенной Небом на работников культуры, призванных довести до «широких масс» Замысел и слово Творца путём воздействия на чувства и разум, в отличие от священников, взывающих к духу и вере. Кстати, этот соцреализм насквозь идеалистичен и теократичен. Слово творит действительность, сознание определяет бытие.

«Сейте разумное, доброе, вечное»… Иосиф, правда, добавлял: «и непримиримое к врагам».

«Не думайте, что Я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл я принести, но меч»; /Мф. 10, 33/

Иосиф отрицал «искусство для искусства», ибо чистое искусство — та же чисто душевная похоть. Соус без блюда.

«Дурно пахнут мёртвые слова», — писал Гумилёв, имея в виду гнилые, пустые, праздные.

«С кем вы, мастера культуры?» — вот что главное. Воины Антивампирии, Вампирии и пофигисты. Насмешка надо всем, цинизм — орудие сатаны. «Твори, выдумывай, пробуй», а не осмеивай. Служители культуры призваны возводить лестницу, ведущую народ в Светлое Будущее. Соцреализм с некоторой натяжкой можно было бы назвать «лестницей восхождения»…

— Вавилонской башней? — хихикнул АГ.

— Вавилонская башня — попытка восхождения во грехе к Богу. Иосиф же провозгласил отделение церкви от государства и обязательное соблюдение основ христианской этики…

— Особенно «Не убий!» — опять хихикнул АГ.

Как говорил Иосиф — «Из номенклатурных яиц вылупились змеёныши…»

* * *

Вышинский: Чего же Троцкий требовал?

Пятаков: Требовал проведения определённых актов и по линии террора и по линии вредительства… он поставил вопрос — это была середина 1934 года — о том, что сейчас, с приходом Гитлера к власти, совершенно ясно, что его, Троцкого, установка о невозможности построения социализма в одной стране совершенно оправдалась, что неминуемо военное столкновение и что, ежели мы, троцкисты, желаем сохранить себя, как какую-то политическую силу, мы уже заранее должны, заняв пораженческую позицию, не только пассивно наблюдать и созерцать, но и активно подготовлять это поражение. Но для этого надо готовить кадры, а кадры одними словами не готовятся. Поэтому сейчас надо проводить соответствующую вредительскую работу.

Помню, в этой директиве Троцкий говорил, что без необходимой поддержки со стороны иностранных государств правительство блока не может ни прийти к власти, ни удержаться у власти. Поэтому речь идёт о необходимости соответствующего предварительного соглашения с наиболее агрессивными иностранными государствами, такими, какими являются Германия и Япония, и что им, Троцким, со своей стороны, соответствующие шаги уже предприняты в направлении связи как с японским, так и с германским правительством.

Пятаков: Примерно к концу 1935 года Радек получил обстоятельное письмо-инструкцию от Троцкого. Троцкий в этой директиве поставил два варианта о возможности нашего прихода к власти. Первый вариант — это возможность прихода до войны, и второй вариант — во время войны. Первый вариант Троцкий представлял в результате, как он говорил, концентрированного террористического удара. Он имел в виду одновременное совершение террористических актов против рада руководителей ВКПб и Советского государства, и, конечно, в первую очередь против Сталина и ближайших его помощников.