Дренг

Иногда поднимались скальды, декламируя хвалебные висы в адрес «дарящих кольца ясеням бури мечей» и соревнуясь в том, кто сильнее подлижет Лодброксонам. Торбьерн, что удивительно, не выступал, но внимательно слушал, запоминая красивые обороты и мудрёные кённинги.

Мёд, пиво и вино лились рекой, хотя я предпочитал оставаться более-менее трезвым, это мои спутники потеряли чувство меры, накидываясь как в последний раз. Хотя с нашим образом жизни каждый раз может вдруг оказаться последним.

— Схожу-ка я до ветру, — буркнул я, когда пир окончательно мне наскучил, а пьяные рожи с застрявшей блевотиной в бородах максимально опротивели.

Я выбрался из-за стола, стараясь никого не задеть ненароком. Все уже дошли до того состояния, когда можно одним неловким движением превратить дружескую попойку в пьяную поножовщину.

— Ты это куда? — заплетающимся языком спросил меня Хальвдан.

— Проветриться, — снова пояснил я, и тот махнул рукой.

Многие уже не утруждали себя тем, чтобы выйти, прежде, чем помочиться, и просто заходили в тёмные углы.

На выходе возле оружейки я вновь увидел часового. Вместо Кормака там стоял какой-то другой воин, чуть навеселе.

— А где Кормак? — хмуро спросил я.

— Я его сменил! Бедняга не мог дождаться, чтобы напиться, небось уже валяется где-то пьяный! — весело ответил хирдманн.

— Понятно, — буркнул я.

Я на всякий случай заглянул в оружейку, Кровопийца остался на том же месте, куда я его поставил.

— А ты чего такой грустный? Пей, веселись, мы же сегодня празднуем! — произнёс часовой.

Я пожал плечами вместо ответа. Дурное предчувствие не покидало меня с того самого момента, как мы зашли во двор крепости, и я не мог понять, что именно вызвало это предчувствие.

Во дворе гулянка шла в самом разгаре, успело уже стемнеть, и внутренний двор крепости освещался пляшущими всполохами пламени от костров и жаровен. Народа здесь было гораздо больше, чем внутри, и армия датчан на всю катушку праздновала победу. Пожалуй, ещё более бурно, чем в присутствии вождей.

Какой-то рыжебородый воин, широко улыбаясь, попытался всучить мне полную кружку эля, и мне с трудом удалось от него отвязаться. Взгляд выхватывал в полутьме знакомые лица, виденные раньше в лагере и во время зимовки, иногда я замечал своих людей в этом чаде кутежа. Какая-то часть меня желала присоединиться к ним, набраться от всей души, но я всё-таки предпочёл остаться трезвым.

Ноги сами повели меня к крепостной стене, вверх по лестнице, на парапет, с которого по нам должны были стрелять лучники во время штурма. Штурма не случилось, и это отчасти меня радовало, потому что отсюда, со стены, вид на город открывался великолепный, и вся местность перед стеной отлично простреливалась. Должно быть, защитники крепости чувствовали себя в полной безопасности, глядя на родной Эофервик с высоты этих стен.

Я помочился со стены на ночной город, завязал штаны и какое-то время просто стоял, глазея на открывшийся вид. Я был из тех, кто уходит на балкон или кухню во время пьянки.

— Меньше от пива пользы бывает, чем думают многие, — раздался вдруг знакомый скрипучий голос у меня за спиной.

Деревянные ступеньки скрипели и прогибались, пока я поднимался сюда, но сейчас я не услышал ни звука. Старик подкрался ко мне абсолютно бесшумно, и я обернулся, на всякий случай хватаясь за нож.

— Грим, — сказал я. — Дошёл-таки до Йорвика?

В темноте я снова не видел его лица, но по голосу, фигуре и одежде узнал его. За его спиной мерцали костры пирующих, полностью закутывая его в тень.

— Не ведают часто сидящие дома, кто путник пришедший, — молвил он. — Дай, думаю, зайду на праздник, погляжу на людей.

Я промолчал и отвернулся, вновь разглядывая огоньки в панораме ночного Эофервика и тёмную громаду собора, выделяющуюся чёрным пятном на городском пейзаже.

— Меру блюдешь ты, я погляжу, остальные уже напились, — сказал Грим. — С кем нынче в ватаге? Раз уж Стрелу ты жизни лишил.

Я напрягся. Кажется, в ту ночь Грим исчез раньше, чем я принял решение избавить хёвдинга от мучений. Он, что следил за мной из темноты? А сейчас, похоже, принял за простого дренга, раз уж я стоял на улице, а не валялся пьяным в зале.

— Там же, — сказал я.

Старик вызывал подозрения, хотя вёл себя совершенно спокойно и уверенно. Как у себя дома. Если бы я не встречал его в ночном лесу, то наверняка подумал бы, что это какой-то важный и знатный человек. Возможно, это шпион Рагнарсонов. Это многое бы объяснило.

— Конунгом пока так и не стал, да? — хохотнул старик. — Ну, у тебя ещё вся жизнь впереди. Если не будешь ссориться с могущественными людьми, пока зубы не отрастил.

— Не думаю, что здесь у меня есть шансы стать конунгом, — сказал я. — На земли саксов и без меня хватает желающих.

— Так а ты подумай, что есть у них, а что есть у тебя, — пожал плечами Грим. — Дырка в заднице и храбрость не в счёт, этого у любого дурака сыщется.

Я только хмыкнул в ответ. В этом имелся смысл. У меня есть не только первое и второе, но и знания будущего, которые я мог бы применить, но до сих пор почему-то игнорировал, если не считать гигиены и знаний школьной географии. А ведь обычное внедрение арабских цифр и ноля в местные системы счисления перевернёт всю здешнюю науку. Стреломёты и камнемёты, осадные орудия и осадные башни, новые методы металлургии, изготовление стекла, линз, изобретение компаса, и многое-многое другое. Да, я не мог сходу взять и изготовить то же стекло, например, но у меня было направление, в котором нужно копать. И это давало мне гигантские преимущества.

Но вместо того, чтобы ими пользоваться, пока было время на эксперименты, я предпочитал штурмовать снежные крепости во время зимовки. Стало не по себе.

— Что, задумался? — вновь засмеялся старик. — То-то же.

— У меня нет ничего, чего не имелось бы у других, — сказал я. — Меч, корабль, команда.

— А разве викингу нужно что-то ещё? — спросил он.

— Нет, — сказал я. — Но как по мне, лучше быть простым человеком в родном доме, чем конунгом тут, в Англии.

— Хм. Похоже, я в тебе ошибся, — протянул Грим. — Мне казалось, ты грезишь о славе.

— Породни-роднились мы со славой, славу добыли в бою, — тихонько пропел я старую строевую песню.

— И чего же ты хочешь на самом деле, юный Бранд? О чём мечтаешь? — вдруг спросил старик.

Я крепко задумался. На такой вопрос нельзя дать ответ сразу, это слишком сложно. Я мог бы мечтать вернуться назад, в своё время, но я понимал, что это невозможно, а я предпочитал реально смотреть на вещи. Можно мечтать о покое, о семейной жизни в тихой гавани, но и это не для меня, спокойная жизнь наскучит мне ровно через две недели. Можно мечтать о богатстве, но в эти времена сундуки с золотом сделают меня не уважаемым человеком, а всего лишь добычей.