Дрессировщик драконов

Тонкие брови Гланхейла поползли вверх.

— Моя дочь, — пояснил Ирлес, — станет одной из тех, кто породнится с человеком и потеряет магию.

Правитель молчал. Крон не осмелился перебить размышления Гланхейла, он взял пиалу и вдохнул успокаивающий аромат липового цвета.

— Хейлайла уверена, что Diehaan предсказала именно это? — спросил, наконец, правитель.

Ирлес кивнул.

— И сколько будет… выхолощенных [9] ?

9

Выхолащивание — процесс, при котором среди старшего народа рождается все больше эльфов, лишенных магии. В перспективе — полное исчезновение магии, смешение эльфов с людьми.

— Неизвестно. Возможно, звезда говорила о трех или четырех эльфах, а может, о десятках или даже…

— Нужно узнать, кто еще получил подобные предсказания, — задумчиво произнес правитель. — Но так, чтобы никого не побеспокоить. Если у нас есть повод для волнений, мы это выясним, а если дело только в твоей дочери…

— Понимаю, — склонил голову крон. — Вы поручите это дело мне?

— Да. Отправляйся в архив, перепиши всех, кто стал совершеннолетним в ближайшие десять лет, и поговори с ними о предсказаниях. Так мы узнаем количество выхолощенных и масштабы бедствия. Если оно имеется. А Хейлайла… тебе придется с этим смириться. Или верить, что Diehaan сошла с ума.

Ирлес поднялся и поклонился.

— Я выполню твой приказ.

— Khala eriler liehn. Да благословят тебя боги.

* * *

"Всемилостивейшая Айша!" — мысленно содрогнулась Сиянка, увидев очередного "жениха" и сжала в руке подарок матери.

Больше всего господин Скогар походил на живой труп: высохшая, словно земля под палящим солнцем, кожа обтягивала неровный бугристый череп, под запавшими глазами синели круги, шея, небрежно прикрытая цветастым платком, могла принадлежать только древнему старику, впрочем, как и руки. Длиннополый камзол из ил’лэрийского шелка болтался на Скогаре, словно на пугале, он либо резко похудел, либо чем-то болен. Неизлечимо болен. А, скорее всего, умирает.

Торговец поклонился, и Сиянка явственно услышала скрип его суставов.

— Здравствуйте, ваше величество. Дамы…

Скогар распрямился и вперился в лицо Фархата. Девушка посмотрела на отца, вне всяких сомнений этот человек не годится ей в мужья, каким бы умным и предусмотрительным он ни был.

— Здравствуй, Скогар, — поздоровался король. — Ты все еще болен?

Сиянка вздрогнула. Отец назвал гостя на "ты", а значит, хорошо его знает, а это значит, торговец чем-то заинтересовал короля, и значит…

Пальцы, сжимавшие берегитовую шкатулку, побелели от напряжения.

— Я здоров, — Скогар снова поклонился. — Благодаря врачам, которых вы прислали.

Всемилостивейшая Айша! Отец присылал этому мертвяку врачей!

— Они полностью исцелили меня, я поправлюсь и избавлюсь от этих ужасных пятен. Надеюсь, мой вид не испугал вас, — Скогар поклонился, глядя на Сиянку, и по спине девушки пробежали мурашки.

Вот он, человек, за которого она ни за что не выйдет замуж. Лучше прыгнуть с крыши, утопиться в болоте, повеситься в спальне… но его руки и губы никогда не дотронутся до нее.

— В противном случае, — продолжил торговец, — верю, что хотя бы мой подарок не покажется вам отвратительным.

Два темнокожих человека с огромными, с хорошие дыньки, мускулами, внесли в приемную залу большую кадку, в которой росло дерево.

— Это райские яблоки, — пояснил господин Скогар. — Лучшее лекарство от всякой хвори.

— Благодарим тебя, — кивнул Фархат. — За подарок и за визит.

Живой мертвяк удалился, но облегчения Сиянке это не принесло. Она видела, как заинтересован отец в этом человеке. Неужели он действительно хочет выдать единственную дочь за… труп? Пусть возьмет его себе в помощники, пусть сделает главным советником, особо приближенным, только пусть не кладет его в постель наследницы престола!

Огюст назвал имя следующего гостя, но Сиянка больше ни на кого не смотрела, она кусала губы и изо всех сил старалась сдержать дрожь в руках. Ее перестали интересовать молодые люди и мужчины, по-очереди заходившие в приемную залу и преподносившие дорогие подарки. Перед внутренним взором девушки стояла полуистлевшая фигура из детских ночных кошмаров.

Прием продолжался до вечера. Когда свой дар преподнес последний претендент на руку и сердце Сиянки, его величество пригласил гостей в столовую, где накрыли длинный стол.

Фархат сел во главе, усадив по правую и левую руку подле себя жену и дочь. Рядом с девушкой занял место темноволосый красавец Сен-Симон, рядом с королевой Фархат усадил господина Скогара.

Первый тост подняли за великого правителя Сартра, второй — за прекрасную Сиянку, третий — за процветание королевства, четвертый — за великое будущее страны, а дальше девушка сбилась со счету. Ее сердце колотилось, пальцы дрожали, и она выпила целую рюмку красного вина, чтобы немного успокоиться. Но как было успокоиться, когда напротив сидит страшилище, которое родной отец прочит тебе в мужья?

Сиянка повернулась к Сен-Симону и тихонько вздохнула. На него хотя бы смотреть без отвращения можно, впрочем, этот юноша тоже не подарок. Девушке всегда нравились брюнеты: мужественные, с ясным взглядом, снисходительной улыбкой и широкими жестами. Только в отличие от принца далекого королевства, ее муж должен вести себе уверенно, а не развязно. Но, несомненно, Сен-Симон лучше живого мертвеца.

— П’гиятного аппетита, ваше высочество, — произнес молодой человек. — Позвольте за вами поухаживать.

Принц налил королевне вина, придвинул ближе блюдо с копченой вырезкой, собственноручно положил в фарфоровую тарелку ее высочества Сартрские Колобки — гордость королевского повара. Девушка рассеянно принимала знаки внимания, но заставить себя проглотить хотя бы кусочек, не могла. Ее взгляд постоянно возвращался к господину Скогару, отчего сердце тревожно екало, а левая рука под столом крепче сжимала берегитовую шкатулку.

Подарок матери Сиянка взяла с собой ради успокоения. Сегодня отец ничего не решит, завтра он устроит всем этим богачам настоящее испытание: охоту или даже турнир, на котором каждый покажет собственную доблесть. После станет подолгу беседовать с претендентами, присматриваться к тому, кто как держит вилку, как ведет себя с соперниками. Фархат не будет торопиться, однако если он в самом деле настроен сделать наследником престола торговца, действовать нужно быстро.

За столом завязалась оживленная беседа. Порядком выпившие господа перестали стесняться его величества, возможно, каждый из них мысленно уже называл Фархата "папой", однако Сиянка видела, что король совсем не пьян. Ни красное вино, ни водка, ни заморские сивухи на короля Сартра не действовали, единственное, что могло свалить отца с ног, синее вино, но сегодня на столе его не было. Фархат рассеянно кивал, соглашаясь с какой-то умной мыслью, высказанной Скогаром, и зорко следил за присутствующими.