Древнейший

Бородатый грубо оборвал болтуна, но Брансен успел понять, что речь идет о чем-то чрезвычайно важном.

Впрочем, ему эти разговоры казались пустословием. Какая разница, кто победит и что станет с Хонсе! Брансен не питал нежных чувств к помещикам и надеялся, что они рано или поздно перебьют друг друга и затянувшейся войне придет конец. Одно только позабавило молодого человека: принца Иеслника уже прочили на место покойного Прайда, убитого Гарибондом. По иронии судьбы правителем Делавала и даже королем Хонсе может стать глупец и трус. Именно таков был принц, в чем молодой человек убедился лично, когда однажды спас от кровожадных гномов поври тот самый экипаж, который только что надменно пронесся мимо. Если бы не Брансен, не Разбойник, то Иеслника вместе с женой и охранниками, один из которых получил тяжелое ранение, уже не было бы в живых.

Само собой, Брансен вознаградил себя за хлопоты, причем гораздо щедрее, чем предложил скупой и неблагодарный принц. Но уязвленное самолюбие заставило Иеслника сохранить этот эпизод в тайне.

Кадайль взмолилась, чтобы всадники вывели повозку обратно на дорогу, но те даже не оглянулись. Когда они отъехали на приличное расстояние, Брансен закрыл глаза и восстановил связь с душевным камнем. Цапли снова как не бывало.

— Владыка Иеслник? Король Иеслник? — удивленно прошептал Брансен и тряхнул головой, как будто услышав нечто совершенно невероятное.

Для него это сочетание слов было полной бессмыслицей. Сюрпризом стала и новость о том, что знать Хонсе готова поддержать принца.

Молодой человек взял под уздцы лошадей и увел их с обочины.

— Надо было ехать прямо в Бехрен, как мы и намеревались поначалу, — сказала ему Кадайль.

— Нам не пришлось выбирать, — в который раз повторил Брансен.

Жена вздохнула и решила не спорить. Им обоим хотелось поскорее выбраться из Хонсе, сесть на корабль в порту Этельберт-дос-Энтла и, обогнув хребет Пояса и Пряжки, плыть в Бехрен. Больше всего на свете Брансен мечтал — по крайней мере, он так говорил жене и теще — отыскать Огненные горы и Облачный Путь, обитель жрецов Джеста Ту. Отец Брансена написал книгу, вобравшую многовековую мудрость этого мистического ордена, а мать, Сен Ви, к нему принадлежала. Гарибонд верил, что найдет там исцеление, что ему удастся сконцентрироваться на линии Ки-Чи-Крии, победить бушующий в нем энергетический хаос и навсегда избавиться от необходимости носить на лбу душевный камень. Гематит помогал Брансену использовать жизненную энергию себе во благо. Без камня разнонаправленные силы словно раздирали его на части, превращая в калеку по прозвищу Цапля.

Но как бы ни стремился Брансен к Джеста Ту, сейчас путь туда был заказан, по крайней мере через Этельберт-дос-Энтл — в порту ввели военное положение. Любому, кто оказался во владениях правителя Этельберта без спроса, пришлось бы выбирать между военной службой и виселицей.

Поэтому вместо юго-запада наши герои направились на юго-восток и теперь приближались к Делавалу, столице земель владыки Делавала, будущего короля Хонсе. По дороге им стало известно, что отсюда тоже можно попасть в Бехрен, хотя путь предстоял неблизкий. Сначала вверх по великой реке Мазур Делавал, недавно переименованной в честь правящей семьи, потом через южные воды Хонсейского залива и область мелких княжеств, известную как Нога Богомола.

Без сомнения, такой маршрут был и затратным, и небезопасным, но добираться по суше в разгар войны — безумие. Брансену оказалось проще согласиться с этим, чем признаться себе в том, что он еще не готов к судьбоносному путешествию.

Итак, троица снова двинулась в путь. Дорога вела на запад, но менее чем через милю повернула, и взорам путников открылся знаменитый город. Окруженный южными холмами, он раскинулся в низине, по которой струились три бурливых ручья. Соединившись, они образовывали глубокий водоем, где располагался северный городской причал. Здесь брала начало река Мазур Делавал, чьи быстрые потоки спешили влиться в неспокойные воды северного залива.

Сама столица выглядела именно так, как представляли Брансен, Кадайль и Каллен: бесконечные ряды каменных и деревянных домов, многие в два, а то и в три этажа. Большую часть города, включая центр, окружала каменная стена. За ней возвышался замок. Громадный и величественный, он господствовал над всем пейзажем. Ничего подобного Гарибонду и двум его спутницам видеть не приходилось. Три башни, соединенные между собой, простирались к небесам настолько высоко, что стремление владыки Делавала царствовать надо всем Хонсе сразу переставало казаться абсурдным.

К концу дня они добрались до окраины города. Поплутав узкими улицами, по обеим сторонам которых лепились лавки и магазины самого разного толка, путники вышли на просторную рыночную площадь, расположенную прямо за городской стеной. По дороге им попалось несколько пожилых крестьянок, делавших последние покупки перед закрытием рынка.

Кадайль слезла с козел и теперь шла рядом с мужем и матерью, ведя под уздцы упряжку.

— Испорченные продукты, — тихо сказала Каллен спутникам. — Откуда им быть, как не из замка, с кухонной помойки?!

— Все то же, что и в Прайде, — согласилась Кадайль. — Верхушка забирает себе все самое лучшее, а нам достаются отбросы.

— Все, кроме того, что мы сами им никогда не отдадим, — хитро улыбнулась Каллен.

— И того, что один разбойник в черном отобрал у них, — добавил Брансен, и все трое засмеялись.

Кадайль вдруг замолчала, пораженная внезапной мыслью, и внимательно посмотрела на мужа. Тот ответил ей непонимающим взором.

— Ты ведь не думаешь… — начала она.

— Иногда думаю.

— Да нет же! Я надеюсь, ты не думаешь, что ему можно появиться здесь, — продолжала жена. — Я имею в виду Разбойника. Пока мы в Делавале, ты должен носить маску Цапли.

— Какая уж тут маска, — вздохнул Брансен, доставая гематит из-под косынки и быстро пряча в карман.

Из линии Ки-Чи-Крии по телу тут же побежали волны боли и судорог.

— Я так-к-кой и есть.

Кадайль вздрогнула, услышав его прерывистую речь.

Брансен заметил это.

— Вижу, Цапля тебе отвратителен, — произнес он довольно гладко, чем немало удивил ее.

Указав взглядом на карман, Брансен дал понять, что держит там душевный камень в кулаке. Амулет теперь не касался лба в точке Чи, но продолжал действовать, хотя и слабее.

Кадайль нахмурилась, и молодой человек поспешил возобновить свои угловатые движения.

— Даже не пытайся ничего украсть в этом городе. С владыкой Делавалом такие шутки не пройдут, — прошептала она.

Брансен промолчал, не желая сознаваться, что именно о краже сейчас и думал.

В город их не пропустили. Ворота были открыты только для повозок и лошадей, принадлежащих городской знати или богатым купцам, платившим немалую мзду за право провести внутрь коня, осла или телегу. Однако стража была столь любезна, что указала путешественникам дорогу к ближайшей конюшне, заверив их в том, что хозяин — уважаемый человек.

По правде сказать, его репутация не слишком волновала наших героев. В повозке почти не было ценностей, не считая шелкового одеяния Брансена и небольшого свертка, который они собирались взять с собой. Ослик Дулли был старым другом, но бесполезной скотиной, а лошадей они все равно намеревались продать. Бедные животные уже намучились на разбитых дорогах.

Ениум, хозяин конюшни, оказался высок и тощ. Густой загар на его лице оттеняла черная щетина.

— Обеих надо подковать заново, — сообщил он, осмотрев кобыл. — Много прошли.