Древняя душа

— Нет никакой любви. И быть не может.

— Я всегда буду тебя любить! — голос Гаяна заставил вздрогнуть. — Знаю, ты меня ненавидишь, заслужил, понимаю. Но моих чувств к тебе это не изменит.

— Все изменит Деметрий, когда найдет нас. — Мне хотелось причинить ему боль. Удалось. — Нас обоих он будет убивать долго и мучительно.

— Не говори так!

— Сам знаешь, это правда.

— Я увезу тебя отсюда, — зашептал Гаян, сев на кровать. — Надо лишь немного подождать. В день побега я отправил шаттл на автопилоте в космос. Он самоуничтожился, когда ушел из зоны видимости Резолюта. Деметрий считает, что мы сбежали на нем и не ищет здесь. Когда все успокоится, мы покинем планету. Я увезу тебя так далеко, что он никогда не отыщет!

Я смотрела на него и молча слушала, все отчетливее понимая, что должна сделать. Но для этого нужно усыпить бдительность Гаяна и Лии.

Глава 25 Поиск себя Саяна Деметрий

Саяна

Маленький овощной рынок около дороги очаровал меня. А может, я просто не хотела думать о том, от чего всего несколько часов назад сбежала. Похоже, Ангел привыкла опрометью бросаться прочь, едва увидев, что на горизонте маячат проблемы. Злясь на себя, я прошла между ящиками с фруктами, что стояли под простым навесом. Чего здесь только не было! И манго, похожие на мечи для регби или огромные недозревшие ягоды кофе, и бананы, и яблоки, и груши, и виноград, и всяческая экзотика. Я покосилась на драгонфрут, хихикнула из-за названия и наткнулась взглядом на половинки арбуза, что стройными рядками лежали на досках, благоухая так, что мне едва удалось не захлебнуться слюной.

Когда Ангел в последний раз ела? Что-то никак вспомнить не могу. Неужели суп доньи Эухении, кипящий из-за накаленных вулканических камней, был единственной нормальной трапезой за все это время? Ведь потом имела место быть лишь чашечка кофе на голодный желудок утром! Тогда понятно, почему я готова с урчанием вгрызаться в арбузы!

Закупившись, поражаясь ценам — 2 доллара за большущий арбуз, я отошла к скале неподалеку, присела и, вымыв четвертинку арбуза водой из бутылки, схомячила его, постанывая от удовольствия. А потом, недолго раздумывая, съела и вторую. Живот надулся, сам став похожим на арбуз, но мне было все равно — некого тут впечатлять осиной талией и легкой походкой от бедра. Обойдя мини-рынок, я нашла подобие мусорки и, утрамбовав туда корки, отправилась в путь.

Идти на полный желудок было тяжело, но поминать арбуз недобрым словом уже всерьез мне пришлось после того, как настала пора искать кустики. Как назло, по дороге, петляющей в горах, ехало много машин, да и людей шло немало. Уединиться было решительно негде — с одной стороны скала, с другой обрыв в пропасть. Чувство юмора исчезало по мере наполнения мочевого пузыря. Проклятый арбуз! Я с завистью посмотрела на очередного мужика, который преспокойненько поливал колумбийскую растительность, наслаждаясь видом на утопающие в облаках горы на горизонте.

Но были и плюсы — двигалась Ангел очень быстро. Не зря говорят, что самый устремленный человек — это тот, кто ищет туалет. Я свой обнаружила у покосившейся будки со шлагбаумом. Узкий дощатый домик трещал по швам и нещадно вонял, но чувство облегчения от опустошенного мочевого пузыря перевесило. Как же мало порой надо для счастья! Улыбаясь, Ангел вышла наружу, улыбнулась серому небу и трем местным, что подошли ближе и потребовали четыре доллара.

— За туалет? — поинтересовалась я. Может, мне не попался на глаза унитаз новейшей модели и стоявшее рядом биде? И шелковая туалетная бумага с ароматом персика ускользнула от моего внимания? К тому же, очевидно, Ангел умудрилась не заметить приветливую женщину на входе, что раздавала горячие влажные полотенца.

— Нет, нет, — ребята явно были рады «обуть» наивную блондинку. — За проход!

Я с еще большим интересом покосилась на ржавый шлагбаум, что не доходил и до трети дороги, и моя изогнутая бровь поползла вверх. Кивнув парням, мужчина постарше указал на веревку, которую они протянули поперек дороги. Похоже, он был горд собой.

— А если так? — мне не составило труда ее перешагнуть.

— Четыре доллара! — зло рявкнул он, сжав кулаки и преградив мне путь. Парни встали рядом.

— Не сегодня, мальчики, — я усмехнулась и отдалась инстинктам. Тело скользнуло вперед, кулак в печень, замком рук по шее. Второго ловим за руку, которую тут же выкручиваем за спину, наносим удар под колено и отпускаем мальчика целовать колумбийскую грязь. — Куда же ты? — понесся мой крик вдогонку третьему, что предпочел убежать.

— Так бы и сказала, — простонал, поднимаясь, мужчина.

— Что именно? Что не на ту напали? И вообще, втроем на девушку — нечестно!

— С тобой и вдесятером не справиться, — он отошел на безопасное расстояние.

— Пропустите ее, — раздался сзади женский голос.

— Ее попробуй удержи! — мужчина сплюнул себе под ноги.

— Прости, девушка, — незнакомка ощупала меня цепким взглядом. Понятно, кто у них в банде главный. — Зарабатываем, как можем.

— Бандитствуем, вы хотели сказать? — уточнила я, прищурившись.

— Зачем так? — женщина ткнула пальцем в толстый рулон, что висел у нее на шее. — Мы билетики даем!

— Гениально! — с губ сорвался смех. — Не боитесь, что побьют вас как-нибудь? Или в полицию наябедничают?

— Неа, наша полиция нас бережет! — она многозначительно ухмыльнулась.

— Все, как везде. — Оставалось лишь развести руками. — Что ж, надо идти. — Поправляем лямки рюкзачка и в путь.

— Иди, только осторожнее там, по твоим следам уже идут.

— Что? — я замерла.

— Дорога очень опасная, говорю, — улыбаясь, как ни в чем ни бывало, ответила женщина. — Иди. В пути, говорят, себя найти можно.

Их взгляды в спину я чувствовала еще долго, даже после того, как свернула. Вот ведь, забавно — когда арбуз требовал отпустить обратно в землю, что его взрастила, люди меня раздражали, а теперь, оказавшись в долгожданном одиночестве, я ловила себя на мысли, что не отказалась бы сейчас даже от общества Алекса, лишь бы тоска, сжавшая грудь, отпустила. Да, правильно говорят, что горное одиночество — особенное.

Я широко, словно старым друзьям, улыбнулась велосипедистам, что обогнали меня. Они в ответ замахали руками. С горных пиков начал стекать холод. Противная морось переросла в дождь, который крупными каплями ударял по лбу, а потом стекал за шиворот, создавая ощущение, что по телу ползают ледяные черви. Мне вдруг пришло в голову залезть на слоистую скалу. А почему нет? С нее был виден серый туман, укрывший брюхо ущелья. Сила природы, мрачная и опасная, заставила запрокинуть голову и отправить в плачущие небеса первобытный крик преклонения перед этой мощью. Он пронесся между скал и вернулся ко мне искаженным эхом. Теперь можно рассказывать легенду о воющем в ущелье от переизбытка чувств свихнувшемся Ангеле!

Счет времени был потерян. Я поняла, что много прошла, только увидев тех самых велосипедистов, что недавно обогнали меня. Они сидели на каменном выступе, болтая ногами. Словно бессмертные! С губ сорвался тихий смешок. Парни сверкнули белозубыми улыбками и, обернувшись, вновь начали махать руками. Сумасшедшие! Упадут, костей не сосчитают ведь!

Не успела я об этом подумать, как один из велосипедистов, неловко растопырив локти, одним движением беззвучно стек с камня, как дождевая капля. Второй замер, оторопело глядя ему вслед. Попытка выдернуть его из шокового состояния успехом не увенчалась. Бурча себе под нос сожаления о чрезмерной ранимости нынешних мужчин, я спустилась в ущелье. Пришлось цепляться за скользкие из-за дождя ветки и даже траву, которая пучками выдиралась из земли. Ангел пропалывает колумбийскую гору! Обхохочешься! А главное, это опять что-то напоминает, но вспомнить можно и не мечтать!