Древняя душа

— Религия — худшее изобретение дьявола. — Пробормотали мои губы. Кто это говорил? Так хочется вспомнить!

— При брате только такого не произносите!

— Покусает?

— Как минимум. Простите, я Рафаэль. — Он протянул мне руку. — А вы… вот голова дырявая, забыл!

— Энжел. — Так я представилась шахтерам. А что? И настоящее имя не засветила, и не соврала!

— Вам подходит.

Ему, кстати, тоже Рафаэль идет — красивый, с глубокими карими глазами и тонкими чертами лица. Но лучше промолчу, он и так на меня весьма недвусмысленно смотрит.

— О вас, наверное, тоже девушка в городе сейчас переживает? — прозрачно намекнула я.

— Вовсе нет, — парень с хитрой улыбкой покачал головой. Кажется, мой коварный план раскусили. — Вы мне нравитесь, Ангел, очень сильно нравитесь.

Вы мне тоже, Рафаэль. Но я не из тех девушек, что заводят мимолетные романы. И так проблем хватает. А ты, вероятно, недостатка в женском внимании не испытываешь — с такими-то глазищами!

— Спокойной ночи, Рафаэль. — Я встала и направилась к своему вагончику. Сегодня, мой юный шахтер, тебе придется удовлетвориться мисс ноябрь 1966-го года!

Страх заставил меня подпрыгнуть на кровати, в момент покрывшись холодным потом. Жаровня почти догорела, в вагончике было темно. Уже наученная горьким опытом, я вскочила. Долго собираться не пришлось — спала одетой. Рюкзак на плечи и вперед.

Ноги осторожно ступили на землю. Уже начинало светать. Темно-синяя чаша ночного неба осторожно подтаивала персиковым светом рассвета, рвущегося на свободу из-под пяты тьмы. А прямо под ним, в черноте, разлитой по пустыне, полыхали алым два глаза. Значит, Ангел ошибалась — сбить Агора со следа не удалось. Надо уходить. Слишком хорошо помню, что произошло в доме у озера. Нельзя рисковать этими ни в чем не повинными людьми. Я тихо обошла вагончик и с размаху на что-то налетела.

— Сбегаете, Ангел? — голос Рафаэля.

— Нет, просто пришло время. — Я не стала отстраняться — он был горячим, приятно пах и нежно поглаживал мою, эм-м, скажем так — поясницу. Так хотелось остаться и согреться теплом его любви, которым горели пылкие глаза!

— Кажется, я влюбился, — прошептал парень и завладел моими губами.

Там Агор. Демон-оборотень. Он вырвал сердце Влада из грудной клетки и съел. Ангел, ты слышишь?

Мы долго целовались. Страстно, нежно, дав волю рукам, одурев от желания. Но запах мокрой псины ударил мне в нос, и желание погасло.

— Не уходи, — прошептал Рафаэль, гладя меня по волосам. — Или возьми с собой!

— Прости, больше мне нечего тебе предложить. — Тихо ответила я, отстранившись.

— Меня поцеловал Ангел — это честь. — Парень улыбнулся. — Может, ты вернешься? Когда-нибудь?

— Кто знает. — Я отошла от него, улыбнулась на прощание и ушла в тьму, ни разу не оглянувшись. В том, что мне предстоит сделать, смертным не место. А есть ли оно, такое место на земле, где я буду любить, где меня будут любить?

Я прекращу убегать — уже скоро. Найду Хранителей, Охотников и попрошу о помощи. А потом встречусь с Гораном Драганом — и будь, что будет!

Деметрий

— Где она?! — прорычал я, схватив послушницу и как следует встряхнув.

Голова девчонки задергалась, словно цветок на поломанном стебле. Да если надо, я ей шею сверну, но они расскажут мне, где прячут Риэру! — Отпустите ребенка, Повелитель. — Вперед вышла полная женщина.

— Здесь я отдаю приказы! — отшвырнув послушницу, я подошел к настоятельнице.

— Вы не найдете в нашей обители свою невесту. — Сказала она, сложив руки на животе.

— Знаете, я прекрасно умею отличать ложь от правды. И сейчас вижу, что вы мне врете!

— Кахары не выдают тех, кто просит убежища.

— Тогда ей придется выбирать, — я отступил на шаг и приказал, — собрать всех их здесь, до единой! И если Риэра не появится, все они будут умерщвлены! Ты слышала меня, принцесса?! — крик эхом заметался между стен. — Они умрут, если ты не выйдешь!

Много времени это не заняло. Возня, топот, крики, рыдания. Прошло совсем немного времени, и весь внутренний двор заполнился кахарами разных возрастов. Те, что постарше, успокаивали заплаканных детей, но я приказал развести их в разные стороны, крики стали громче. Это мне и нужно. Пусть слышит.

— Я здесь! — донеслось сверху. — Оставь их в покое!

Я посмотрел на колокольню. Это она! Риэра! В солнечном сплетении растекся жар. Наконец-то! Десяток лестничных пролетов удалось преодолеть так быстро, что даже дыхание не успело сбиться. Обогнув колокол, я остановился, не в силах отвести от нее взгляд. Какая красивая! Похудела, осунулась, под глазами круги, но даже это не портит мою Касик!

— Не подходи! — девушка отступила к самому краю, и только в этот момент мне удалось осознать, что ноги сами несут меня к ней — все ближе и ближе.

— Осторожнее! — еще шаг, и она упадет с колокольни, безумная!

— Теперь тебя заботит, что со мной будет? — голос принцессы был полон яда. — В последнюю встречу ты хотел меня изнасиловать, а потом, вероятно, убить. Или наоборот, сначала убить, а потом надругаться над мертвым телом!

— Тебе ли говорить? Ты устроила побег отцу и брату, а потом сбежала с Гаяном! Такова твоя хваленая верность?!

— А что нужно было делать? Ждать, пока ты их казнишь?! И, кстати, Гаян моего согласия не спрашивал! Это тебе в голову не приходило?!

— Он?.. — я прикрыл на секунду глаза.

— Вот именно! А ты! — она сжала кулаки и выдохнула сквозь всхлип, — сжег их! Ненавижу тебя!

— Тебе придется простить меня.

— Простить?! — глаза полыхнули. — Если бы могла, я бы убила тебя своими руками!

— Прислушайся к своим чувствам, — я усмехнулся. — В тебе говорят ярость и боль. Как и во мне в тот момент, когда было принято то решение.

— А ты, похоже, умеешь договариваться со своей совестью, мерзавец!

— Нам тоже придется договориться. Хочешь ты того или нет, Риэра. Я не намерен выслушивать твои оскорбления! Что случилось, того не изменить! Но ты — моя невеста! И станешь женой, как и обещала!

— Один шаг — и ты станешь вдовцом, не успев побывать и мужем! — она встала в проем колокольни.

— Риэра! — я метнулся к ней. — Стой!

— Сам стой! — рявкнула она.

— Успокойся! И посмотри на своих любимых кахар! Умрешь ты, умрут и они! Эту обитель сравняют с землей! Как и все остальные!

— Когда-нибудь ты захлебнешься той болью, что причинил!

— Ты не первая, кто проклинает меня.

— Если я вернусь к тебе, ты отпустишь их?

Ради этого готов сделать все, что угодно! В душе взметнулась буря радости, но губы произнесли лишь короткое и пустое: