Древняя Греция. Книга для чтения. Под редакцией С. Л. Утченко. Издание 4-е

Садиатт увидел треножник, стоявший над глубокой расселиной. Он был обложен со всех сторон ветвями лавра, очевидно, для того, чтобы священные испарения не рассеивались по оборонам. Здесь было душно и сумрачно.

В сопровождении жрецов-истолкователей к треножнику проскользнула призрачная женская фигура в светлой девичьей одежде. В полумраке Садиатт не мог разглядеть лица пифии, но, когда она проходила, от ее одежды пахнуло благовонным дымом, которым ее окуривали перед тем, как она должна была воссесть на треножник.

Жрец подал пифии лавровую ветвь. В другой руке она держала листья лавра. Сев на треножник, пифия взяла листья лавра в рот и, опустив голову, погрузилась в забытье.

— Ты готов задать вопрос великому Аполлону? — спросил Садиатта главный жрец.

Садиатт утвердительно наклонил голову.

— Спрашивай, — повелительно сказал жрец.

— Царь лидийцев и прочих народов, Крез, — начал торжественно Садиатт, — почитая твой оракул единственным у людей, посылает дары, достойные твоих изречений, и спрашивает тебя, вести ли ему войну с персами и не соединиться ли в союзе с каким-либо другим войском?

Наступила глубокая тишина, нарушаемая лишь тяжелым прерывистым дыханием пифии, окруженной ядовитыми испарениями. Садиатт почувствовал, что сам начинает задыхаться в этой тяжелой, гнетущей атмосфере. Вдруг пифия, словно разбуженная чьим-то повелительным окриком, подняла отяжелевшую голову. В ее затуманенных глазах вспыхнул тусклый грозный огонь. Садиатту показалось сначала, что она глядит прямо на него, но потом он понял, что взор пифии устремлен далеко за пределы храма. Казалось, что этот пристальный взор проникает в далекую заморскую страну, откуда прибыл посол, и видит все, что ждет эту страну в ближайшем будущем.

Губы пифии раскрылись, она стала быстро бормотать слова, среди которых Садиатт разобрал, только «Галис», «Крез», «царство». Жрецы-истолкователи торопливо записывали ее бессвязные речи. Пифия замолкла так же внезапно, как и начала говорить. Садиатту почудилось в выражении ее измученного лица что-то зловещее и неотвратимое, но он подумал, что всему виной удушливая атмосфера прорицалища. Жрец вывел его из адитона, и Садиатт с наслаждением вдохнул свежий теплый воздух.

— Ответ ты получишь завтра, — сказал жрец, расставаясь с Садиаттом.

Когда царь Крез распечатал таблички, доставленные Садиаттом, то убедился, что ответ оракула весьма краток: «Галис, реку, перейдя, Крез обширное царство разрушит».

Сочтя, что это предсказание благоприятно, Крез выступил в поход против персов. И здесь счастье, сопровождавшее его всюду, ему изменило. Он был разбит и взят в плен персидским царем Киром, который решил сжечь его на костре. Взойдя на место казни, Крез трижды воскликнул: «О, Солон!» Кир потребовал, чтобы Крез объяснил ему, что значит это восклицание. И тут Крез рассказал, что некогда его, великого и самого богатого в мире владыку, посетил греческий мудрец Солон. Видя, как равнодушен Солон к роскоши и блеску, окружавшим царя, Крез спросил Солона, кого же мудрец считает самым счастливым человеком в мире. На это Солон ответил царю, что никого нельзя считать счастливым при жизни, так как никто не знает, какой конец его ждет. «И я, — закончил Крез, — разгневался на этого мудрейшего из людей, вместо того чтобы послушать его и научиться чему-нибудь. А теперь вижу, что он, глядя на мое тогдашнее положение, предугадывал мой конец».

Кир, пораженный этим повествованием, освободил Креза. Тогда Крез, возмущенный вероломством дельфийского оракула, вновь отправил посольство в Дельфы и велел принести в дар те цепи, в которых он шел на костер Кира. И еще велел спросить божество, не стыдно ли ему, Аполлону, ложным пророчеством подтолкнуть Креза, всегда высоко почитавшего святилище в Дельфах, на убийственную для лидийского царства войну. На это оракул дал примерно такой ответ. Прежде всего, сам Аполлон не может избегнуть того, что определено роком. Затем Крез неверно понял прорицание. Ведь, действительно, в результате войны было разрушено обширное царство самого Креза. Вот если бы Крез второй раз вопросил оракула, какое «обширное царство» имеет в виду Аполлон, тогда и ответ был бы более ясным.

И Крез, потерявший все, чем владел, был вынужден согласиться с тем, что прав оракул, упрекавший его в поспешности и неосмотрительности. Так закончилась история царя Креза, мало доверявшего собственным силам и слишком полагавшегося на прорицания оракула.

Но, хотя этот случай получил широкую известность во всем древнем мире, он нисколько не поколебал популярность дельфийского оракула.

Ни одно святилище в Греции не пользовалось таким авторитетом и не оказывало столь значительного влияния на жизнь эллинских государств, как оракул в Дельфах. Для важных государственных начинаний, таких, как ведение войны, основание колоний, установление законов или религиозных праздников, постройка храмов, — для всех решающим являлось вещее слово дельфийской: пифии. И даже у иноземных правителей и народов дельфийский оракул пользовался уважением и доверием. Ценные дары, поднесенные святилищу Аполлона целыми государствами и отдельными лицами, пополняли сокровищницы храма.

Эти сокровищницы, воздвигнутые на террасах, спускавшихся от храма к реке, представляли собой маленькие храмы. Внутри они были обиты медью. Такие сокровищницы сооружались жителями отдельных городов в память событии, связанных с «правильным» предсказанием оракула Аполлона или «помощью» самого бога.

У главного жертвенника была поставлена медная статуя волка с надписью, гласившей, что спартанцы первыми имеют право вопрошать оракула. Близ главного входа стоял огромный медный бык — подношение жителей острова Керкиры. Они прислали его Аполлону в благодарность за чудесный улов, посланный им богом. Бык, находившийся на берегу, мычанием известил жителей Керкиры об этом чуде. Неподалеку от быка были воздвигнуты статуи Аполлона, богини победы Ники и скульптурные изображения героев города Тегеи. Эти статуи были поставлены в честь победы тегейцев над спартанцами. В свою очередь спартанцы поставили в ограде храма ряд статуй в память победы над афинянами при Эгоспотамах. Здесь, кроме изображений богов — Зевса, Аполлона, Артемиды и Посейдона, находились 28 статуй вождей спартанцев и их союзников в битве с афинянами.

Сокровищница афинян была построена в память марафонской битвы.

Дар афинян — великолепные статуи Аполлона и Артемиды были созданы прославленным скульптором Фидием. Афиняне поднесли богу также статуи знаменитого полководца Мильтиада и древних афинских царей. Эти фигуры тоже были исполнены гениальным резцом Фидия. Дары жителей Аргоса — медное изображение коня и статуи аргосских героев — находились неподалеку от приношений афинян. После битвы при Платеях города-государства Эллады из десятой доли захваченной у персов богатейшей добычи соорудили золотой треножник, поддерживаемый бронзовой колонной, в виде трех переплетенных змей.

На изгибах змеиных тел были вырезаны названия греческих государств, которые участвовали в общей борьбе эллинов против персов. Бронзовая колонна, увенчанная золотым треножником, занимала почетнейшее место — стояла против входа в храм, как особенно дорогой для святилища дар. Этот памятник — одно из немногих приношений в дельфийский храм, сохранившихся до нашего времени. В IV в. треножник был увезен из Дельф императором Константином в Византию и поставлен на ипподроме среди прочих достопримечательностей. Обломок этой бронзовой колонны (под названием «змеиная») и теперь еще находится на ипподроме в Стамбуле. При раскопках на ипподроме была обнаружена эта подставка от треножника и обломок одной из трех змеиных голов. Надписи, сделанные на поверхности змеиных тел, сохранились и были прочтены учеными. Известно, что для греческих городов считалось большой честью быть внесенными в этот список. До пас дошли также прекрасные мраморные статуи двух братьев — Клеобиса и Битона, украшавшие священный путь к храму Аполлона. Об этом даре жителей города Аргоса рассказано у Геродота. Юноши были добры и благородны. Они считались прекрасными атлетами и побеждали на всех состязаниях. Однажды их мать, жрица богини Геры, опаздывала на праздник в храм. Тогда юноши впряглись в повозку вместо быков и, пробежав значительное расстояние, привезли свою мать sa празднество вовремя. После участия в богослужении и священной трапезе они заснули и больше не проснулись. По словам Геродота, мудрец Солон назвал имена Клеобиса и Битона среди самых счастливых людей, которых он перечислял царю Крезу. Аргосцы, пораженные их счастливой кончиной, поднесли статуи братьев в дар Аполлону.

Не только отдельные города или народы делали подарки святилищу. Было там и подношение знаменитого врача древней Греции Гиппократа — статуя из меди, изображавшая изнуренного болезнью человека, такого худого, что видны были кости под натянутой кожей. Дар сицилийца, победившего в состязании на колесницах, — бронзовая статуя возничего. Она удивительно хорошо сохранилась и дает яркое представление о том, какие великолепные произведения искусства заполняли ограду храма Аполлона.

Выше храма находилась знаменитая дельфийская «лесха» — здание для отдыха паломников с открытой мраморной галереей. Стены этого здания расписал великий художник древности Полигнот с острова Фасос. На одной из двух больших фресок он изобразил взятие Трои — разрушенные стены пылающего города, который грабят ворвавшиеся греки, морской берег и море, корабли, готовые поднять паруса. Вторая фреска изображала Аид — царство мертвых. Обе они были сделаны с таким мастерством, что производили глубочайшее впечатление на всех, кто их видел.