Древняя Русь и славяне

Укажем также на другие слова «Поучения», имеющие в виду события 1076 г.: из чешского похода Владимир Мономах возвращается «Турову, а на весну та Переяславлю, таже Турову, и Святослав умре» [344] . Зачем Владимир ездил «на весну Переяславлю»? Ответ ясен из аналогичного оборота чуть выше: «Та идох Переяславлю отцю, а по Велице дни ис Переяславля та Володимерю» [345] . Выясняется, что из своей Волынской, а затем Туровской волости Мономах ездил к отцу на пасхальные торжества. Такие визиты к отцу были, очевидно, правилом и объяснялись не только сыновним почтением, но и причинами сугубо практическими: сын привозил отцу причитавшуюся тому с соответствующей волости часть доходов. Только что упомянутый приезд Владимира к отцу в Чернигов в 1078 г. состоялся также на Пасху [346] и сопровождался передачей Всеволоду смоленской дани: «в Чернигове на Краснем дворе <.. > вдах отцю 300 гривен золота». В таком случае из факта поездки Владимира «на весну» 1076 г. «Переяславлю» логично заключить, что именно в Переяславле, а не в Чернигове, в это время пребывал его отец, иными словами, именно Переяславль, а не Чернигов, был стольным городом Всеволода Ярославича в 1076 г.

344

Там же.

345

Там же.

346

Согласно «Поучению», на обеде Владимира с отцом в Чернигове присутствовал и Олег Святославич, который бежал в Тмутаракань «от Всеволода» 10 апреля 1078 г. (ПСРЛ 1. Стб. 199; 2. Стб. 190). Так как Пасха в 1078 г. приходилась на 8 апреля, то выходит, что Олег бежал через несколько дней после праздничного пира со Всеволодом, во время которого, надо полагать, окончательно выяснилась безнадежность

его положения.

Нельзя также обойти молчанием интересное свидетельство «Киево-Печерского патерика», содержащееся в рассказе о чуде с нисхождением, по молитве преподобного Антония Печерского, небесного огня, который «пожже вся древа и трьние» на месте, где Святослав после этого «нача копати» яму для заложения Успенского собора Печерского монастыря [347] . Заложение, как известно, действительно имело место в 1073 г., в первый год киевского княжения Святослава [348] . Согласно «Патерику», услышав о таком чуде, в монастырь приехал «Всеволод с сыном своим Володимером нс Переяславля (выделено нами. – А. Н.)» [349] . Известие немаловажное, несмотря на всю специфичность источника.

347

КПП 1999. С. 13.

348

ПСРЛ 1. Стб. 183; 2. Стб. 173.

349

КПП 1999. С. 16. На это известие в занимающем нас контексте обращено внимание в работе: Бакулина 1986. С. 177. Примеч. 16.

Есть еще одно обстоятельство, которое в сумме с уже приведенными соображениями, на наш взгляд, позволяет окончательно утвердиться в мнении, что в 1073–1076 гг. резиденцией Всеволода оставался Переяславль.

В настоящее время можно считать твердо установленным, что епархиальное устройство Руси во второй половине XI в. носило черты исключительной оригинальности. Для него в это время было характерно кратковременное сосуществование трех, а затем – двух митрополий: наряду с Киевской были открыты титулярные (то есть не имевшие подчиненных епископий) митрополии в Чернигове и Переяславле. Хронологически и источниковедчески непростая проблема титулярных митрополий на Руси XI в. подробно исследована в работах А. Поппэ [350] и нашей статье [351] . О времени их учреждения в источниках определенного ответа нет, хотя ясно, что оно должно было состояться в 1060-е гг., вероятнее всего, как нам представляется, в 1069/70 г. В данном случае для нас важнее другое – понять, что подобное «растроение» русской митрополии явилось своеобразной церковной калькой политического устройства Руси того времени – уже упоминавшегося троевластия (или, как часто пишут, «триумвирата») Изяслава, Святослава и Всеволода Ярославичей [352] .

350

См. прежде всего: Поппэ 1968. С. 85–108; он же 1969. С. 95–104.

351

Назаренко 2007с. С. 85–103; см. также статью X.

352

Поппэ 1968. С. 97–103; Poppe 1971. Р. 180–184; idem 1988а. S. 261–263; Щапов 1989. С. 56–62; Назаренко 2007с. С. 89–100.

Источникам известен только один митрополит черниговский – Неофит, участвовавший в торжественном перенесении мощей святых Бориса и Глеба в мае 1072 г. [353] Очевидно, он был первым и единственным черниговским предстоятелем, носившим митрополичий титул; во всяком случае поставленный не позднее середины 1080-х гг. [354] Иоанн титулуется уже епископом [355] . Поскольку звание титулярного митрополита было, как правило, пожизненным, это значит, что со смертью Неофита Черниговская митрополия была вновь упразднена. Переяславская же просуществовала дольше: митрополитом именовался еще Ефрем, последнее упоминание о котором в этом качестве относится к 1089 г. [356] Следовательно, к моменту смерти Неофита политические причины, обусловившие существование Черниговской митрополии, были уже в прошлом, тогда как к моменту поставления Ефрема такие причины для продолжения существования митрополии в Переяславле сохранялись. Первое соображение ничего не дает для нашей темы (Неофит вполне мог скончаться уже в период киевского княжения Всеволода), тогда как второе, напротив, говорит о многом. Оно заставляет думать, что Ефрем был поставлен на кафедру тогда, когда Переяславль являлся стольным городом Всеволода Ярославича, одного из «триумвиров», а затем, в 1077–1078 гг., – «дуумвиров». Однако в 1077–1078 гг., во время третьего киевского княжения Изяслава, Всеволод, как уже говорилось, сидел в Чернигове. Следовательно, поставление Ефрема состоялось не позднее кончины Святослава в декабре 1076 г. Вместе с тем, известно, что в мае 1072 г. переяславскую кафедру занимал Петр: он упомянут в числе иерархов, принимавших участие в перенесении мощей Бориса и Глеба [357] . Его преемником был Николай, присутствовавший на борисоглебских торжествах 1072 г. в качестве «игумена переяславского» [358] ; во всяком случае при перечислении архиереев, выходцев из Киево-Печерской обители, в послании владимиросуздальского епископа Симона к Поликарпу Николай назван перед Ефремом [359] . Поскольку практически невероятно, чтобы в течение относительно краткого промежутка между маем и концом навигации 1072 г. произошли смерть только что поставленного [360] Петра, избрание на кафедру и смерть Николая, наконец, назначение Ефрема [361] и отправление посольства в Константинополь с просьбой о присвоении ему митрополичьего титула, приходится думать, что начало предстоятельства Ефрема в Переяславле пришлось на время, когда в Киеве уже княжил Святослав. Но если бы Всеволод с водворением Святослава в Киеве переместился в Чернигов, то сохранение за переяславским епископом титула митрополита было бы излишним.

353

Он упомянут в «Сказании чудес святою страстотерпцю Романа и Давида»: «<…> митрополит Георгии Кыевьскии, другыи – Неофит Чьрниговскии» (Жит. БГ. С. 55–56; Revelli 1993. Р. 505; Усп. сб. 1971. С. 62). В «Повести временных лет» соответствующее известие не вполне исправно.

354

Он умер 23 ноября 1111 г. (НПЛ. С. 20; ПСРЛ 2. Стб. 273; датировка 6620 г. в списках группы Лаврентьевского – ультрамартовская: ПСРЛ 1. Стб. 289; Бережков 1963. С. 44–45), после того как «лежа в болести лет 25» (ПСРЛ 2. Стб. 274). Ср. хронологические соображения из области внешней политики: Назаренко 2001а. С. 542–547. В отношении свидетельства «Ипатьевской летописи» о 25-летней «болести» епископа Иоанна высказывались сомнения ввиду участия последнего в обретении мощей преподобного Феодосия Печерского и перенесении их в Успенский собор Печерского монастыря в 1091 г. (ПСРЛ 1. Стб. 211; 2. Стб. 202); предлагалось даже вместо «лет 25» читать «лет 20» (Приселков 2003. С. 163. Примеч. 4; Поппэ 1968. С. 104). Такая конъектура имела бы некоторую вероятность, если бы речь шла о порядковом числительном: «лето 25-е». Кроме того, есть ли нужда понимать слова летописца так буквально: что епископ слег и не поднимался с одра болезни все 25 лет? В начальный период болезни могли быть периоды релаксации; не говорим уже о том, что больной епископ из отнюдь не далекого Чернигова мог быть просто доставлен к обретению мощей преподобного Феодосия именно в надежде на исцеление.

355

ПСРЛ 1. Стб. 207. Примеч. д; 2. Стб. 202; 38. С. 84–85.

356

ПСРЛ. 1. Стб. 208; 2. Стб. 200.

357

ПСРЛ 1. Стб. 181; 2. Стб. 171. Примеч. б, 18; см. также «Сказание чудес святых Бориса и Глеба» (примеч. 28).

358

Ранее мы следовали уже высказывавшемуся в науке мнению (Голубинский 1/2. С. 303, 748; ПСРЛ 1. С. 567 [втор. стб. указателя]), что речь идет о переяславском Иоанновском монастыре (Назаренко 2002b. С. 64), но сейчас полагаем, что Иоанновский монастырь скорее всего был основан позже, в переяславское княжение Ярополка Владимировича (см. подробнее: Назаренко 2007с. С. 96. Примеч. 77; или примеч. 78 в статье X).

359

«<…> Никола, Ефрем Переяславлю, Исаия Ростову» и т. д. (КПП 1911. С. 76; 1999. С. 21).

360

Несмотря на то, что Петр назван епископом, его имя в списке архиереев, участвовавших в торжествах 1072 г., стоит сразу после имени митрополита Неофита Черниговского и перед именем Никиты Белгородского, хотя белгородский епископ являлся викарием киевского митрополита (Щапов 1989. С. 35–36). Очевидно, этот не замеченный, насколько нам известно, в науке нюанс следует понимать так, что Петр в качестве титулярного митрополита уже прошел княжескую инвеституру, но его кандидатура еще находилась на утверждении в патриархии (см. подробнее: Назаренко 2007с. С. 90–91, 94–98 или статью X).

361

Ввиду столь сжатой хронологии вынуждены признать, что переяславский митрополит грек Леонт, автор полемического трактата об опресноках (Poppe 1965b. Р. 504–527), являлся не преемником (Щапов 1989. С. 58, 209), а предшественником Петра и, вероятно, первым митрополитом на перяславской кафедре (так считает и А. Поппэ). Вынуждены поэтому внести коррективы в высказывавшуюся нами ранее точку зрения (Назаренко 1995. С. 663). См. подробнее: Назаренко 2007с. С. 95–96 или статью X.

Что же, проблема решена, и Черниговскую землю в 1073–1076 гг. следует считать владением Святослава? Не совсем так. Есть серьезные основания полагать, что дело обстояло сложнее.

Присмотримся внимательнее к распределению волостей между Святославом и Всеволодом после изгнания Изяслава. Если исходить из сказанного, то выходит, что Святослав располагал Киевом, Черниговом, Новгородом и Тмутараканью (в двух последних наместничали Глеб и Роман Святославичи), тогда как Всеволод – Переяславлем, Ростовом и Волынью [362] ; Смоленск сохранял, видимо, статус совместного владения Ярославичей [363] , установившийся после смерти Игоря Ярославича в 1060 г. [364] Что же в таком случае приобрел Всеволод в результате изгнания Изяслава? Совершенно ничего, так как Волынский стол достался Владимиру еще в 1068/9 г. [365] – тогда же, когда Новгород Глебу При произошедшем в 1073 г. переделе волостей, выходит, интересы Всеволода никак не были учтены. Собственно, и передела никакого не произошло: просто Киевская земля была присоединена к владениям Святослава. Это было бы странным, учитывая далеко не пассивную роль Всеволода (в том числе и внешнеполитическую) в коалиции со Святославом против старшего брата [366] . Недоумения усилятся, если принять во внимание данные о переходе после 1073 г. под власть Святослава еще и по меньшей мере части Ростовской земли.

362

В. А. Кучкин, развивая точку зрения Е. А. Преснякова, считает, что при Святославе на Волыни сидел Олег, а Владимир Мономах – в Турове (Пресняков 1993. С. 44; Кучкин 1971. С. 30). Нам кажется более вероятным, что Владимир оказался в Турове только в начале 1076 г., перейдя туда с Волыни, а вернее, объединив в своих руках Туров и Волынь в результате обмена столами с Олегом (см. об этом подробнее в конце настоящей статьи), который и владел Турово-Берестейской волостью (участвовать в походе на Чехию в 1075 г., повторяем, естественно князю, сидевшему ближе к западным пределам Руси). Решение зависит от того, где в «Поучении» Владимира Мономаха пролегает хронологическая лакуна: между событиями 1069 и 1075 (между «оттуда пакы на лето Володимерю опять» и «та посла мя Святослав в ляхы») или 1068 и 1074/5 гг. (между «идох Володимерю тое же зимы» и «той посласта Берестию брата»). В. А. Кучкин предпочитает первое, на наш же взгляд, предпочтительнее второе. Аргументацию отложим до другого случая, а здесь отметим только, что для темы данной статьи эта дилемма не имеет значения.

363

Судя по тому, что Владимир Мономах переходит из Турова в Смоленск сразу же после смерти Святослава, в течение первого, краткого, единовластия Всеволода: «Святослав умре, и яз пакы Смолиньску» (ПСРЛ 1. Стб. 247).

364

Пресняков 1993. С. 43 и примеч. 78.

365

«То и-Смолиньска идох Володимерю тое жи зимы», то есть зимы 1068–1069 гг. (ПСРЛ 1. Стб. 247). Поэтому неправ, как нам представляется, М. С. Грушевский, считая, что Владимир сел на Волыни только в 1073 г. (Грушевсъкий 2. С. 62. Прим. 2).

366

Назаренко 2001а. С. 522–524.

Еще С. М. Соловьев справедливо заметил, что поездка киевского боярина Яня Вышатича в качестве даньщика Святослава Ярославича на Белозерье, упомянутая в «Повести временных лет» в статье 1071/2 г. [367] , могла иметь место только во время киевского княжения Святослава [368] . Напрашивается вывод, что либо Белоозеро (как считает В. А. Кучкин [369] ), либо вся Ростовская земля целиком (как догадывался С. М. Соловьев) были получены Святославом от Всеволода в обмен на те или иные владения Святослава. Оба историка полагали, что этими владениями была Черниговская земля, но такому предположению противоречат рассмотренные выше данные о принадлежности Чернигова в 1073–1076 гг. Святославу. Как же быть? Ситуация выглядит тупиковой.

367

ПСРЛ 1. Стб. 175–178; 2. Стб. 165–168.

368

Соловьев 1. С. 670–671. Примеч. 29. В. А. Кучкин подкрепил эту мысль, заметив, что, по дендрохронологическим данным, угнетение древесных годовых колец на Белозерье падает на 1073 г. (Колчин, Черных 1977. Рис. 15, 16), то есть неурожай («скудость»), вызвавший выступление волхвов, с которым столкнулся Янь Вышатич, приходился как раз на время киевского княжения Святослава (Кучкин 1984. С. 64).

369

Кучкин 1984. С. 64–65.

Полагаем, надо признать то, к чему настойчиво подталкивают нас выявленные противоречия: Черниговская земля – в том виде, в каком она была владением Святослава с 1054 г, – после перемещения Святослава в Киев была поделена: собственно Чернигов с какой-то частью земли остался за новым киевским князем, а оставшаяся часть оказалась передана Всеволоду [370] .

В предыдущем варианте этой работы мы высказали предположение, что упомянутый переход Ростова под власть Святослава также совершился при перераспределении волостей, которое сопровождало вокняжение Святослава в Киеве. Часть прежней Черниговской волости Святослава, уступленная им в 1073 г. Всеволоду, была, как мы полагали, столь велика, что ее выделение переяславскому князю потребовало от того, в свою очередь, территориальных уступок старшему брату. Такое допущение, понятно, не укрепляет нашей гипотезы о разделе Черниговской волости в 1073 г., но ведь оно и необязательно, так как источники вовсе не сообщают, когда именно Ростов оказался в руках Святослава. Это вполне могло случиться и позже; более того, теперь мы находим основания думать, что так оно и было и что обмен произошел на рубеже 1075–1076 гг., во время чешского похода Владимира Мономаха и Олега Святославича.

370

Такие междукняжеские обмены, при которых происходило дробление существовавших владений, бывали. Так, в 1134 г. Юрий Долгорукий выменял у своего старшего брата киевского князя Ярополка Владимировича Переяславль на «Суждаль и Ростов и прочую волость свою, но не всю» (ПСРЛ 1. Стб. 302; 2. Стб. 295).

В самом деле, почему Мономах отправляется в поход из Владимира, а возвращается уже в Туров? [371] Поскольку в начале 1078 г. на Волыни мы застаем Олега [372] , то напрашивается мысль, что произошел обмен Волыни Владимира на Туров, который, как мы предположили выше, был столом Олега [373] . Однако такой обмен выглядел бы малопонятным: какими мотивами могли руководствоваться киевский и переяславский князья, обмениваясь соседними и примерно равноценными волостями? Поэтому логичнее выглядит другая возможность – что Туров был приобретен Всеволодом Ярославичем как раз взамен Ростова, куда и переместился Олег, тогда как Владимир Мономах объединил в своих руках посадничество на Волыни и в Турове [374] . Ясно, что владельческая история Ростова и история восстановления Ростовской епископии (как вытекает из сказанного, вероятно, в 1075/6 г.) требуют дальнейшего специального изучения.

371

«<…> оттуда (от Сутейски. – А. Н.) пакы на лето Володимерю опять, та посла мя Святослав в ляхы, ходив за Глотовы (в Чехию. – А. Н.) <…> та оттуда Турову, а на весну та Переяславлю, таже Турову, и Святослав умре» (ПСРЛ 1. Стб. 247).

372

См. примеч. 18.

373

Так мы и полагали в другой работе: Назаренко 2008а. С. 148 и примеч. 56.

374

О возможных причинах такого обмена см. в статье IX.

Возвращаясь к реконструируемому нами разделу Черниговщины в 1073 г., вполне допускаем (ввиду прецедентности средневековых волостных границ), что в той или иной степени они совпадали с позднейшими границами отчин Давыда и Олега Святославичей, как те с известной определенностью восстанавливаются по данным XII в. Владения Давыда составляли земли радимичей (Посожье) и к югу от Десны (Задесенье) и Сейма, владения Олега – области по Средней Десне вокруг Новгорода Северского и вятичей в Поочье [375] (вместе с этой частью Черниговской земли Всеволод, конечно же, должен был получить и Муром). В результате подвластные Всеволоду земли – от Переяславля до Ростова – превращались в единый территориально-коммуникационный комплекс. Что касается Святослава, то складывается впечатление, что он стремился, по возможности, восстановить под властью Киева историческое территориальное единство Русской земли в узком смысле слова.

375

Зайцев 1975. Карта-вклейка между с. 80 и 81.

В качестве одного из выводов заметим также, что, похоже, границы земель-уделов Ярославичей по разделу 1054 г. пока еще отнюдь не выглядели в глазах их владельцев основой тех земель-отчин, какими они уже воспринимались следующим поколением – внуками Ярослава.

VII. Городенское княжество и городенские князья в XII веке [376]

Сведения о Городенском княжестве появляются в летописях в первой трети XII в. Князь Всеволодко отправляется в общерусский поход против Глеба Всеславича Минского, организованный киевским князем Мстиславом Владимировичем в 1127 г., «из Городна» [377] . Этот же «Всеволод Городеньский» участвует в походе Мстислава Киевского на Литву в 1131 г. [378] Городенским назван Всеволодко и в сообщении о его кончине под 1141/2 мартовским годом [379] . Можно думать, что городенским столом Всеволодко владел уже с 1117 г., когда киевский князь Владимир Всеволодович Мономах выдал за него свою дочь Агафью [380] .

376

* Исправленный и сильно расширенный вариант одноименной работы: Назаренко 2000с. С. 169–188.

377

Так во всех списках «Лаврентьевской летописи» (ПСРЛ 1. Стб. 297), а также в Погодинском списке «Ипатьевской» (ПСРЛ 2. Стб. 291–292. Примеч. 28; Хлебн./Погод. С. 506, лев. стб.). В Ипатьевском списке читается «Городка», но «к», по замечанию издателей, исправлено из «н» (ПСРЛ 2. Стб. 291–292. Примеч. н). Поскольку Погодинский список является копией Хлебниковского, в котором в данном месте утрачено несколько листов, то чтение «из Городка» следует признать результатом ошибочной правки писца или редактора Ипатьевского списка.

378

ПСРЛ 2. Стб. 294. Датировка 6640 годом в «Ипатьевской летописи» – ультра-мартовская и относится к 1131/2 мартовскому году (Бережков 1963. С. 135).

379

ПСРЛ 2. Стб. 309; «месяца февраля 1 дня» добавлено в «Никоновской летописи» (ПСРЛ 9. С. 166). Если это уточнение верно, то смерть Всеволодка имела место 1 февраля 1142 г.

380

ПСРЛ 2. Стб. 294. Соображения, позволяющие отнести женитьбу Всеволодка к началу 1117 г., приведены ниже.

Городенское княжество унаследовали и сыновья Всеволодка. В 1144 г. «Всеволодковича два Борис и Глеб» обозначены среди участников похода киевского князя Всеволода Ольговича на Владимирка Володаревича Галицкого [381] , следовательно, они должны были иметь к этому времени свои столы. По крайней мере Борис сидел в Городне: «Борис Городеньский» входил в число сторонников Изяслава Мстиславича Волынского в борьбе последнего за Киев против суздальского князя Юрия Владимировича Долгорукого в 1151 г. [382] В 1166 г. городенским князем под рукой киевского князя Ростислава Мстиславича назван уже Глеб Всеволодкович [383] . После смерти Ростислава в 1167 г. «к Всеволодковичема» как к «своим ротником» шлет послов волынский князь Мстислав Изяславич, намереваясь идти на Киев [384] . Двойственное число подразумевает не Бориса и Глеба Всеволодковичей, а Глеба и его младшего брата Мстислава [385] , судя по тому, что в военных действиях на стороне Мстислава Изяславича в 1167–1168 гг. принимает участие именно Мстислав Всеволодкович [386] . Это значит, что Бориса Всеволодковича скорее всего уже не было в живых (умер не позднее 1166 г.). В начале 1170 г., во время второго похода Мстислава Изяславича на Киев, захваченный суздальцами Андрея Юрьевича Боголюбского, который посадил там своего младшего брата Глеба, «Всеволодича пустила бяшета (опять dualisl – А. Н.) свою помочь» [387] , то есть имеются в виду все те же Глеб и Мстислав Всеволодковичи. Однако по взятии Киева в феврале-марте 1170 г. Мстислав Изяславич заключает «ряд» только с одним Всевол одковичем [388] . Им был Мстислав, как то видно из его упоминания в качестве городенского князя в 1184 г., во время общерусского похода против половцев [389] . Отсюда заключаем, что примерно в феврале 1170 г. Глеб Всеволодкович умер; очевидно, грозившая смертью болезнь Глеба и помешала его младшему брату лично отправиться на помощь Мстиславу Изяславичу, как он это сделал полутора годами раньше. В 1173 г., когда смоленские Ростиславичи отказались признавать старейшинство Андрея Боголюбского и захватили Киев, Андрей «повеле» идти на Киев среди прочих «и полотьскымь княземь <…> всимь, и туровьскымь, и пиньскимь, и городеньскымь» [390] . Если множественное число в отношении городенских князей употреблено здесь не по инерции фразы, то это указывало бы на существование в начале 1170-х гг. по крайней мере двух, а скорее (ввиду употребления двойственного числа в соседних статьях) даже трех относительно взрослых представителей третьего поколения городенской династии – внуков Всеволодка.

381

ПСРЛ 2. Стб. 315.

382

Там же. Стб. 410, 413, 424, 426, 427, 433.

383

Там же. Стб. 528 (под 6676 г.); здесь летоисчисление «Ипатьевской летописи» опережает реальную хронологию на два года (Бережков 1963. С. 177–178). В именном указателе к «Ипатьевской летописи», изобилующем, увы, и в остальном многочисленными пробелами и ошибками, Глеб Всеволодкович неверно назван князем переяславским: Муравьева, Кузьмина 1975. С. 22; они же 1998. С. XII, прав. стб.

384

ПСРЛ 2. Стб. 533; о датировке см.: Бережков 1963. С. 179.

385

В указателе это упоминание по недосмотру отнесено только к Мстиславу (.Муравьева, Кузьмина 1975. С. 46, прав, стб.; они же 1998. С. XXII, прав. стб.).

386

ПСРЛ 2. Стб. 533, 538; Бережков 1963. С. 180.

387

ПСРЛ. 2. Стб. 547; Бережков 1963. С. 182. Что речь идет о сыновьях именно Всеволод(к)а Городенского, видно из перечисления в следующей годовой статье союзников Мстислава после занятия им Киева.

388

ПСРЛ 2. Стб. 548.

389

Там же. Стб. 631; Бережков 1963. С. 202.

390

ПСРЛ 2. Стб. 574.