Древняя Русь
Шрифт:
Евпатий сражался с обеих рук, в одной кованый лучшими мастерами меч, в другой увесистая обоюдоострая секира. Ратибор махал мечом и палицей, широченные плечи ходили ходуном.
Против них посылали лучших всадников, закаленных тургаудов. Даже кони припадали на колени, от ужаса видя грозной огонь в очах руссичей. Четыре грозных орудия сметали седоков, кто не успел пасть от меча, был разрублен секирой или сражен палицей.
Особенно страшен был Православный священник Ратибор, седые кудри завевались из под серебристого шлема, темные как колодцы глаза
Монголы казалось, растерялись, одно дело порождения того света белые мангусы, другое простые люди оказывают подобное сопротивление.
На другом холме, верхом на высоком верблюде, что бы лучше было видно джихангир, взобрался на верблюжий горб. Бату-хан внимательно всматриваясь в китайскую оптическую трубу, наблюдал за битвой. Вокруг его вились темники и знатнейшие ханы. Небрежным движением руки он подозвал Субудай-Багатура.
– Хоть вырой сугроб носом, но два этих уруса должны живыми предстать перед моими очами.
Субудай крякнул и послал отборную сотню тургаудов. Сначала одну, за ней вторую. Воины полегли, а русские витязи продолжали сражаться.
Окровавленный конь примчался, на нем болтался тяжело раненый батыр. Он завалился к ногам Бату-хана.
– О, ослепительный джихангир! Не по силам простым смертным такая задача. Руссы разбудили своего бога войны.
При последних словах раненый посинел и затих. Тургауды оттащили в сторонку лишь труп. Батый в гневе рубанул мечом стоящего рядом тургауда.
– Где Керинкей-Задан?! Разбудите моих шаманов!
Целая сотня шаманов выбежала в поле, они выли, плясали, остервенело, колотили в бубны. Беснуясь и катаясь по снегу, они просили всесильного монгольского бога Сульдэ сразить уруского Христа. На яркой, полной луне мелькнул кошмарный силуэт. Дьявольская колдунья Керинкей-Задан неслась наподобие летучей мыши с тремя крысиными головами. Когда пролетала над головами шаманов, воздушные волны сбивали их с ног, а сугробы взъерошились.
Монгольские колдуны продолжали неистово бесноваться, призывая разнообразных заоблачных богов, обещая щедрые подарки и немыслимые жертвы.
Керинкей зависла над Евпатием и Ратибором. Послышалось хрюканье.
Мелкие карлики с копьями детскими
Вы как перинки гонимы в степи
Разные способы божьи и светские
Пусть побеждает завет на крови.
Керинкей ударила пульсарами, несколько огненных шариков оставляя хвосты, с неудержимой энергией понеслись на встречу русским витязям. Внезапно пульсары зависли и лопнули. Ратибор сделал шаг вперед и запел.
Адская страшная черная муть
Злобой своей заливает долину!
Хочет враг когти на горле сомкнуть
Но не покажем мы варварам спину!
Боже святой повелитель бескрайних небес
Ты от престола святых простираешь десницу!
Хоть в злобной ярости прыгает беситься бес
Но верю я, что Господь заключит зло в темницу!
Керинкей испустила такой страшный вопль, что в сторону шарахнулись татарские
кони. Тут началось светопреставление, отложив меч, Ратибор рьяно крестился, а монгольская шаманка испускала молнии, огненные спиральки, восьмерки, треугольники. Все это не долетало, до русских воинов, они были словно прикрыты сильнейшим силовым полем, а все магические фантомы злой чародей рассыпались, словно выключенная голограмма.Сульдэ бог великий, великий Сульдэ
Ты боже могучий - всех бей на земле!
Сожги всех урусов, их в пепел смети
Да будут верны тебе дети твои!
Я верю, что сможешь всевышний ты взять
Урусов за горло и всех растоптать!
Твоей силе нету границ на земле
Сотри в порошок всех урусов Сульдэ!
Керинкей бросала в бой неисчислимые толпы монстров, но они явно утратили силу.
Шаманы дрожали, сотрясаясь от напряжения, голоса охрипли, не помогал даже обильно влитый в глотки кумыс. Ратибор подбадривал ратников.
– Не бойтесь монстров ада! Нас Всевышний Бог все равно всех сильней.
Мы должны братья слиться в единый поток
Сердце, разум и чувства к Иисусу направить
Что бы Боже Великий спастись нам помог
И вовеки веков будем господа славить.
А монгольские батыры все падали и падали, вокруг страшных уруских витязей.
Прямо над ухом шаманки завис невидимый для других онгонон. Шестикрылый тигр проревел шаманке в ухо.
– Ты слишком много тратишь сил, на простого уруского шамана. Это люди не боги, пускай скрутят сами монголы. А ты лучше собирай магические силы, самая главная битва у тебя впереди!
– Видимо, бог Сульдэ сердит. Если ему не угодно спустится в глубокие снега, выжечь пламенем преисподней бездонные уруские болота, то, что остается мне, его покорной служанке. Керинкей-Задан вытерла слезящиеся глаза.
– Только подчиниться.
Развернувшись, она крикнула во всю глотку.
– Прости Бату-хан, но высшие духи велят мне идти на покой! Пускай с людьми воют люди.
– Предательница!
Провизжал Батый.
– Я еще расправлюсь с тобой. А вы чего стоите! Возьмем урусов измором. Нукеры ощетинились копьями и рванули на приступ, словно на пути их стала неприступная твердыня.
Уже давно длилась битва. Но Ратибор и Евпатий не знали усталости. С прежней сокрушающей силой взлетали мечи, поражала палица, косила острейшая секира.
Ратибор по-прежнему бесстрашно распевал псалмы.
Русские воины забыли про боль, про немеющие от нечеловеческого напряжения члены, глубокий душевный подъем помогал преодолеть все это, заставляя, вновь и вновь подымать свинцовые руки, бросаться в бурлящее пекло. Воины наступали на монголов, слышались возгласы.
– Вперед, рязанцы, киевляне держитесь! За свет свободы рубитесь суздальцы.
Бату-хан то и дело вытирал об рукав, запотевшую китайскую трубочку. Уже пятая сотня тургаудов полегла под страшными ударами русских богатырей. Батый устал выть, его голос сорвался, охрип.