Дрейфус... Ателье. Свободная зона

Гладильщик. Да нет, очень хорошо… Ладно, прощай… (Кивает Элен, которая во время монолога Леона успела задремать и теперь не может сообразить, что происходит. Исчезает за дверью.)

Леон (идя за гладильщиком, ему вслед). Меня предупреждали, предупреждали: ни в коем случае, никогда не заводить с вами разговоров на эту тему, потому что вы все чокнутые. Все! Но не воображайте, будто вы одни страдали. Не вы одни, черт побери! Я тоже… был вынужден делать подлости, чтобы выжить… (Возвращается назад, опрокидывает на пол бутылку и чайник, бьет по ним ногами.) Пошли вы все к черту!

Сцена шестая Конкуренция

1948 год. Первая половина дня. Место за гладильным столом пустует. Жизель, стоя, работает за раскроечным столиком. Мари на последнем сроке беременности.

Жизель (не отрываясь от работы). Я ей сказала: вот выйдешь замуж, тогда делай, что хочешь, а пока еще командую я…

Мари. И что она вам на это ответила?

Жизель (пожимая плечами). Ничего. Она уже была на лестнице. Я даже не уверена, что она слышала.

Мими. Ну уж! Чтоб не услышать твой лай!

Жизель. Ой, а сама-то.

Мари. Вообще, знаете, в ее возрасте все хотят погулять, это естественно. Замужем такой возможности уже не будет…

Мадам Лоранс. А вы что, тоже не прочь погулять в вашем интересном положении?

Мари. Я этого не говорила…

Жизель. «В ее возрасте»… Я в ее возрасте, между прочим, не гуляла!

Мими. И вот, как видишь, результат.

 Жизель смотрит на нее непонимающе.

Ты что, хочешь, чтоб твоя дочь стала такой, как ты?

Жизель. А что, я вполне. Есть хуже. Мне грех жаловаться!

Мадам Лоранс. Во всяком случае, вы выглядите моложе своих лет.

Жизель (обиженно). И на этом спасибо. (Пауза. Жизелъ ворчит себе под нос.) Гулять, гулять — у всех одно слово на языке. А я вот люблю сидеть дома, вот так…

Мими. И лаяться с благоверным?

Жизель. Почему? Мы не только лаемся.

Мими. А, понимаю, понимаю: грубые ласки с побоями! (Мурлычет мелодию «Явы».)

Симона (обращаясь к Жизели). А как младшая?

Жизель. О! Тут никаких проблем.

Мими. У этой еще зуд не начался…

Жизель (Мими). Господи, как же ты умеешь все опошлить. Сразу видно, что у самой нет детей… (Обращаясь к Симоне.) Учится она неплохо… ну, в общем… все нормально. Постучим по дереву… Дай Бог, чтоб и дальше так продолжалось…

Мари. А как вы хотите — чтоб ваши девочки куда потом пошли?

Мими (скривив рот, чтоб было слышно только Симоне и Мари). На панель, куда ж еще!

Жизель. Ну как вам сказать, я на свою судьбу в общем не жалуюсь, но все-таки не хотелось бы, чтобы они тоже весь день напролет орудовали иголкой. Вы уж меня извините за откровенность, но, действительно, интересного в такой жизни мало… Нет, для них я бы пожелала совсем другого: чтоб освоили швейную машинку! Это не так утомительно, лучше оплачивается и вообще интересная работа, согласитесь.

 Мими напевает куплет «Мама строчит, папа шьет».

Мадам Лоранс. Моторист? Но это ведь мужская профессия?!

Жизель. Там, где я раньше работала, за машинами сидели и мужчины, и женщины.

Мадам Лоранс (упрямо). Это мужская профессия.

Мими. А что, теперь на педаль нажимают яйцами?

 Мадам Лоранс испускает негодующее «ах!», в то время как остальные мастерицы разражаются смехом.

Мадам Лоранс. До чего же приятно с вами беседовать на серьезные темы. Сразу видно, что именно вас волнует…

Мими. Это вы насчет яиц? Волнует, но не больше, чем все остальное, скорее даже меньше… Просто я вас так поняла…

Мадам Лоранс (сквозь зубы). Вечно какая-то грязь…

Мими. Почему же грязь, мадам Лоранс? Просто их, как и все остальное, требуется время от времени споласкивать, а иначе, конечно, появляется запах. Вы объясните мужу: когда он моет свою задницу, пусть не забывает смочить половые органы.

 Все уже буквально рыдают от смеха. Мадам Лоранс в ужасе затыкает уши.

Мадам Лоранс. Пожалуйста, немедленно замолчите, замолчите! Оставьте меня в покое, я жалею, что вообще открыла рот. Бог мой, да что же это такое! Бог мой, Бог мой! (Бросает шитье и бежит к двери.)

Мими. Кстати, он тоже годится в мотористы.

 Мадам Лоранс в дверях сталкивается с Леоном. У того под мышкой пиджак.

Жизель (она не разобрала последних слов Мими и выясняет у Симоны и Мари). Что? Что она сказала?

 Те не могут говорить: плачут от смеха. Сама же Мими теперь сосредоточенно работает, не реагируя на мольбы Жизели повторить последнюю фразу. Леон с удивлением смотрит на Симону, Мари и Жизель, которые, забросив работу, изо всех сил сморкаются в носовые платки.

Леон (осведомляется). Что у нас тут: смех или слезы?

Мари. Ой, месье Леон, мы уже и сами толком не знаем. (Стонет от смеха.)

Жизель. И то, и другое, что-то вроде коктейля.

Мими (с серьезным выражением лица). Невозможно их утихомирить. Я уж и так и сяк стараюсь, но бывают дни, когда… (Жест, показывающий ее беспомощность.)

Леон (сохраняя несвойственное ему хладнокровие, дожидается, пока не вернется в мастерскую и не водрузится на свой табурет мадам Лоранс, и только тогда приступает). Итак… Дорогие дамы, как, по вашему мнению, на кого мы здесь работаем — на живых или на покойников? (В ответ молчание. Леон разворачивает пиджак, так чтобы все могли оценить убогое качество продукции.) Если мы шьем на покойников, то я готов признать, что это замечательное изделие… Но, между нами, покойник может прекрасно обойтись без одежды, вы согласны? Ему достаточно какого-нибудь лоскута: замотают и… хоп в яму… А можно даже сэкономить на лоскуте и на яме. Такое тоже случалось, верно?.. Но если мы все-таки шьем на живых, надо иметь в виду, что живому неизбежно понадобится проделывать некоторые движения, например шевелить руками, садиться, дышать, вставать, застегиваться, расстегиваться. Я не говорю о военном времени, когда живому, чтоб остаться в живых, нередко приходится поднимать вверх обе руки — и обязательно одновременно! Нет, я говорю о самых обычных жестах, совершаемых в самой обычной жизни и в самой обычной готовой одежде. Взгляните на это изделие. Месье Макс прислал мне его назад с записочкой, которую он подколол к обшлагу. И вот что там написано: «Это сшито на покойника». (Показывает всем записку и продолжает.) Написано крупными буквами!.. Едва покупатель надел этот пиджак… как подкладка на рукаве, да-да, мадам Симона, подкладка на рукаве лопнула. Конечно, я понимаю, это не смертельно, и по этому поводу не надо сразу плакать, такое бывает. Продавец так и сказал покупателю: такое бывает, попалась гнилая нитка, слабая строчка, ну в общем… Но потом, когда покупатель попробовал пиджак… (жестом показывает, что покупатель попробовал его застегнуть)… все пуговицы попадали одна за другой. Тогда покупатель машинально перевел взгляд на петли, да-да, мадам Мими, вы тоже посмотрите на них. Это называется ручная обметка?