Дримлайф

Мои сны всегда были яркими, сколько себя помню. Там я летала выше облаков, прыгала по крышам домов, любовалась нереальными пейзажами, дружила с неведомыми чудовищами и могла воспользоваться магией – там я жила иначе, и каждый сон превращался в новое приключение. Каждый раз просыпаясь от звона будильника, я под впечатлением неохотно возвращалась в наш мир. Сначала лежала без движений, уставившись в потолок, и вспоминала чудесный сон, а затем мои утренние мечтания прерывал мамин возглас, напоминающий о том, что пора подниматься в школу. И каждое утро я поднималась, проделывала всё то, что обычно было частью моего утра, а затем плелась в школу следом за такими же сонными учениками как я. Учебные часы проходили незаметно, особенно когда я забывалась под размышлением о том, как здорово бы поскорей вернуться домой и продолжить читать.

Усмешки одноклассников стали скоро привычным делом. Я им не нравилась по какой-то причине. Я ничего плохого не сделала, никого не обидела, не участвовала в обзывании толстячка из параллельного класса и оставалась безучастной к такой коллективной деятельности. Я же и не могла постоять за себя, потому что была одинока. Не решалась возразить. Даже когда услышала, как моя ненаглядная подруга говорит обо мне не самые хорошие вещи. Я в растерянности стояла достаточно близко и слышала всё, а она сидела спиной ко мне и рассказывала своим новеньким подругам мои самые сокровенные тайны. Рассказывала то, что никто больше не знал. А я смотрела и молчала. Губы дрожали и горели от досады. Затем я просто тихо ушла, чтобы спрятаться подальше и не дать себе разреветься на людях. Опоздала на урок. На следующий день о моих секретах знал весь класс. Я старалась держаться, захлопнуть дверцу своей души от колкого порыва, но что-то ломалось. Я была недостаточно сильна.

Родители не знали об этом. Они скорее были озабочены моей успеваемостью на тот момент, и иногда мне приходилось получать целую тираду выговоров от матери за полученную двойку. Меня сдавливали две стороны: я не знала, куда податься и за что ухватиться, чтобы не утонуть в этой пучине. И если бы мои мысли кто-то мог слышать, то наверняка услышал бы пронзительный крик о помощи. Спасите. Просто спасите меня от этой реальности. Так, я безмолвно кричала, и мой внутренний мир содрогался от душевных порывов.

Вскоре, когда издёвки одноклассников начинали заходить слишком далеко, я стала бояться и под этим страхом старалась сделать всё, чтобы больше не появляться в этом проклятом месте. Кто бы мог подумать, что мои ровесники, ещё дети, могут оказаться настолько жестокими? После случая, когда в карман моей куртки налили клей, а в другой подложили записку с «приятными» словами, я придумала притворяться больной, чтобы не выходить из дома. Отрепетировала болезненный вид и театральный нездоровый кашель, научилась морщиться так, будто меня тошнит. Поначалу это выглядело убедительно, а когда я «захворала» на целую неделю, мать заметила это. Рассказать о происходящем в школе язык не поворачивался. Пришлось выздороветь и идти снова в место, где меня так радушно ждали. К счастью или нет, но эти мучения длились недолго.

Когда родители поссорились и развелись, меня ждал новый переворот событий: переезд в другой город, новая школа. Страшно было только из-за того, что никогда не знаешь, что ждёт тебя на новом месте. А после последних событий мой настрой был далеко не оптимистичным. Первый день на новом месте мне запомнился особенно хорошо. Так, в новую школу я пошла с чувством, с каким ходят, наверное, только на войну. Усиленно старалась настроиться на позитивную волну. Первый урок выпал на физкультуру, а это означало, что моё прибытие пройдёт в более-менее непринуждённой обстановке. Специально выбралась пораньше тем днём, и по выученному маршруту добралась до излюбленного мной заведения. В такую рань, в какую мне угораздило тогда прийти, в школе особо никого не было. Я спокойно сдала верхнюю одежду в гардероб и отправилась искать спортзал. Оный отыскался быстро. Свернув в нужный коридор, я заметила дверь в раздевалку и шмыгнула туда. Обрадовалась, что сейчас быстро переоденусь и спрячусь где-нибудь до начала урока. А пока радовалась, случайно столкнулась с кем-то, когда в полёте мыслей нырнула в дверной проём. Увидела перед собой голый торс, от которого разило мужским дезодорантом. Растерялась и из-за этого ещё несколько секунд таращилась прямо на идеальное спортивное тело. Вдруг почувствовала, как на плечи легли ладони, а затем в моё лицо заглянули карие глаза. Наверняка этот парень ощутил такую же неловкость. Он задумчиво рассматривал меня, а я обескуражено молчала, пялясь явно не в нужное направление. Влетела пулей сюда, и даже не посмотрела, что это мужская раздевалка. Дыхание спёрло, лицо загорелось – вот тебе и первый день. Глупо хлопала глазами, совершенно не ведая, что делать дальше. «Новенькая?» – догадался парень, разглядев мою побагровевшую физиономию. Я кивнула, промычав что-то едва вразумительное в ответ. Даже не подняла глаза, чтобы посмотреть, с кем имею дело. Затем от внезапного волнения меня резко затошнило, и я, оставшись не понятой собеседником, невежливо убежала прочь на поиски медпункта. В кабинете меня равнодушно встретили, дали какой-то пилюли и велели отлежаться на кушетке, так что весь урок физкультуры я, как истинный ценитель здорового образа жизни, пролежала за разглядыванием потрескавшейся на потолке шпатлёвки.

Новый класс, а это – от силы чуть больше двадцати человек, встретил меня скромно. Уже на перемене, когда я, благополучно отоспавшись в медпункте, отправилась искать кабинет, в котором должен был пройти второй урок, меня отловил классный руководитель – звонкая темпераментная женщина, я бы даже сказала, что весёлая. Однако когда меня вот так неожиданно ухватили прямо за руку, сердце мгновенно ушло в пятки, а в мысли взбудоражились о том, что я уже успела такого натворить. Но всё обошлось, и я под конвоем перешагнула порог кабинета. Как и полагается новичку, меня попросили остаться у доски – довольно-таки волнительный момент для человека вроде меня. Я застыла истуканом и, впившись вспотевшими руками в лямки рюкзака, робко прошлась взглядом по вылупившимся на меня новым одноклассникам. Тут же удивилась, заметив, что глядя на любого из них, могу понять, какой это человек и стоит ли с ним общаться. Вот, например, эта девочка с высоким хвостом и макияжем (хотя я бы даже сказала – девушка) смотрела на меня дерзко и оценивающе – с ней я бы побоялась общаться близко. Сидящая рядом с ней – куцая белокурая девчонка с остреньким носиком – смотрела на меня осторожно, если не пренебрежительно: наверняка боится лишнего человека в своей компании. Девочка с косичками умудрилась прямо с парты посмотреть на меня как бы свысока – отличница, явно единственная в своем окружении, которая не потерпит конкурента на звание умницы класса. А вот эта ненатуральная блондиночка с заднего ряда нейтрально прохлопала ресницами, затем продолжила заниматься своими делами. Затем я осторожно перевела взгляд на парту, за которой сидели мальчишки. Оба перешептывались, а затем на меня задорно посмотрели знакомые карие глаза, после чего я сразу же вспомнила товарища из утреннего приключения. Миловидный шатен, однако. Симпатичный – это я поняла, когда мой разум больше не был смущён прекрасным торсом. Сейчас я видела человека в целом. И на фоне сверстников этот мальчишка выглядел скорее парнем. Боже, он просто очарователен! Я чувствовала, как лицо краснеет, ведь я задержала свой взгляд на той парте дольше положенного, а те двое, переглянувшись между собой, сдержали смешки. Мне захотелось поскорей сесть и не церемониться боле. Чтобы отвлечься, я продолжила исследовать класс, и среди равнодушных взглядов случайно заметила единственный, в котором горела некая надежда. Надежда на верную дружбу. Этот взгляд принадлежал девочке-альбиносу, сидящей в одиночестве на самой последней парте. А после того, как меня попросили вкратце рассказать о себе, я быстренько отрапортовала по шаблону, и затем меня усадили вместе с белобровой одноклассницей. Впрочем, Лилит, та самая девочка-альбинос, мне понравилась с первых минут нашего знакомства, а знакомство началось с того, что я по сонной невнимательности забыла дома пенал. Со мной щедро поделились и даже предложили выбрать: карандаш с розовыми цветочками или с ромашками. Мне было чуждо слышать подобные вопросы, но тем не менее я обрадовалась. Дружелюбная, добрая и весёлая – Лилит такая, кому не страшно довериться. Она тоже была одинока в каком-то смысле, прямо как и я. Позже мы стали близкими подругами, правда, спустя год Лилит перевели на домашнее обучение по причине слабого здоровья. Однако это не помешало нашему дальнейшему общению.

С другими одноклассниками я познакомилась постепенно. Не скажу, что я вызвала прямо-таки бурный интерес у каждого. Однако в первый день меня окружили, чтобы познакомиться поближе. Так, я познакомилась с болтливой блондинкой Марией, зубрилкой Кейт и чуть хамоватой Тиной. Позже к нашему кругу присоединились другие девочки – хорошистки Альма, Мила, Натали и красотка класса Мия. В первый же день мне поведали о том, что стоит делать, а чего нет, какие пирожные в столовой самые вкусные, где лучше проводить свободное время на выходных – рассказали всё, вплоть до информации о том, в какой кабинке туалета нет защёлки. Я же старалась поддержать диалог с новыми знакомыми, однако в глубине души чувствовала себя некомфортно от такого количества внимания. Кажется, мои чувства поняли, и через пару дней я стала невидимкой класса. Я не тот человек, с которым можно говорить о развлечениях, о модных журналах и о парнях тем более – это быстро прознали, и меня оставили в моём привычном уединении очень скоро. Кстати, о парнях.

Энди Коул – красавец класса, спортсмен и отличник, а также объект моего интереса, он же тот самый парень, которого мне довелось видеть полуголым в первый же день. Не знаю, откуда и почему, но к этому человеку я с самого начала питала какие-то особые чувства. Вероятно, это обыкновенная юношеская влюблённость. Просто потому что так распорядилась Вселенная. Может показаться, будто я повелась при виде холёного красавчика, но нет. Энди был хороший как человек, и эти черты дополняли его идеальную личность. К сожалению, с ним я так и не смогла подружиться из-за своей робости. Он был идеалом, ну а я – всего лишь тень на его фоне. Мне казалось, что я просто недостойна такой дружбы. А дружбы ли? Скорей, мне хотелось чего-то большего. Однако об этом я могла лишь мечтать и довольствоваться тем, что Энди есть в моём классе, а я могу в любой момент посмотреть на него, когда он сосредоточенно что-то пишет. Хотелось поправить ту тёмную прядь волос, постоянно спадающую с его лба. Мои мысленные руки так и тянулись туда – обычно такие мечтания заканчивались тем, что меня вызывали именно в тот момент, когда моё внимание было сконцентрировано далеко не на нужном предмете. Опять я краснела, опять слышала сдержанные смешки. Сдержанные, но беззлобные.

Что ж, судьба мне преподнесла шанс завести новых друзей, влиться в коллектив и наверстать то, что было упущено раннее. Однако из-за осадка, оставшегося после прошлого класса, я боялась сближаться с новыми мне людьми. Боялась, что тот кошмар снова повторится. Старалась пересилить себя и попытаться найти общий язык с каждым, но это приводило к тому, что меня осторожно отталкивали – теперь-то я хорошо видела этот сигнальный знак и больше не пыталась навязываться. Здесь я почувствовала себя чужой, как если бы меня, подкидыша, приняли в большую семью. Эти девчонки и мальчишки знали друг друга с самого первого класса, а тут пришла я – никому неизвестная, нелюдимая чужачка. Наверное, только Лилит приняла меня. Остальные остановились на равнодушии, но здесь меня хотя бы не пытались оскорбить и унизить. Так, моя школьная жизнь остановилась на тихом существовании: списать у меня было нельзя из-за моей же неуспеваемости, затронуть тему недавно вышедшего модного журнальчика тоже. Мои же интересы ограничивались чтением фэнтези, компьютерными играми, сериалами и рок-музыкой, опять же – обсудить волнующие меня моменты я могла только с Лилит. Вероятно, в этот круг вошёл бы и Энди, чьи интересы во многом сходились с моими, но я замкнулась до такой степени, что о моих предпочтениях знали те, кто общался со мной очень близко.

Когда Лилит перестала ходить на занятия, я осталась одна. Конечно, это было моё обычное состояние, однако я так привыкла делиться переживаниями, что переход подруги на домашнее обучение отразился на мне не самым лучшим образом. Сидеть в одиночестве на переменках стало как-то напряжённо, и если обычно мы с Лилит болтали обо всём на свете всё свободное время, то теперь приходилось абстрагироваться. Домой я возвращалась морально уставшая.

Так, моя успеваемость не сдвинулась с места, хотя поначалу я думала, что новое место повлияет благотворно. Видимо, суть всё-таки в мозгах, которых у меня не хватало на учёбу. Класс меня игнорировал, но я как-то приспособилась к этому, научилась сидеть ниже травы, говорить тише воды. А вот воспринимать неудачи – хоть убей, каждый раз готова была залиться слезами и провалиться сквозь землю. Да что там говорить, даже суровый взгляд Тины был способен ввести меня в истерику. Всего лишь взгляд. А что же думали обо мне другие, видя мой позор? – от этой мысли моя несчастная душа надолго впадала в апатию. В классе я просто существовала: каждый знал, что есть такая Олисава Ридж, Савок – как меня обозвал хулиган Том, когда я нечаянно наступила ему на ногу, однако почти никто не знал, кто такая Олисава, чем она живет, о чём думает и что чувствует. Мне бы хотелось, чтобы хоть кто-то поинтересовался мной, спросил как дела, не тревожит ли меня что-то – этого так не хватало. Порой хотелось заявить о себе, показать, что вот она я, я есть, я здесь, я живой человек. Правда, такие попытки заканчивались довольно-таки нелепыми случаями, отчего я раз и навсегда зареклась больше не вылезать из своей шкуры вон.

Особо строгие учителя выдвигали целый приговор после того, как вызывали меня к доске. Некоторые предметы мне давались особенно трудно, если не давались вообще. А я слушала это и старалась унять себя. На это смотрел весь класс, и Энди тоже. Кем же я была в его глазах? Мне не хотелось быть хуже всех, мне не хотелось казаться глупой. Я старалась, однако когда меня словесно затаптывали, я снова срывалась и падала вниз. А затем дома заваливалась на диван и занималась долгим самоанализом: или я такая глупая или школьная программа не подходит для меня. Как обычно я склонялась к первому и от этого больше всего страдала. И вот я лежу и рыдаю в подушку. Уже не вою. Снег на опушке моего капюшона давно растаял и холодными каплями скатился за шиворот, но я не чувствовала этой влажной прохлады, полностью погрузившись в свои мысли. Глаза опухли от потока слёз и наверняка покраснели, виски медленно начинала сдавливать головная тяжёлая боль. Я, едва придя в себя, старалась осмыслить всё произошедшее, вспоминая по кусочкам сегодняшний проклятый день.